Каббала и психотерапия. Диалог с доктором философии Сенфордом Дробом.

Каббала и психотерапия.

Диалог с доктором философии Сенфордом Дробом.

Часть I

Как Каббала повлияла на вашу практику психотерапевта?

Многие повлияли на меня как психотерапевта, в том числе Фрейд и Юнг, Вильгельм Райх, Маслоу, Лакан, Винникотт, Бион, Роджерс, Ялом, а также чтение работ таких философов как Гегель, Бубер, Витгенштейн, Деррида, и это только некоторые. Лишь спустя несколько лет психотерапевтической практики я обнаружил, что символы Лурианской Каббалы создают уникальную систему, позволяющую понять психотерапевтические процессы. Следует обратить внимание, что под психотерапией я не подразумеваю медицинское лечение или чисто «техническую» процедуру, но считаю ее практикой диалога, целью которого является расширение горизонтов сознания и раскрытие способностей личности к самостоятельному самотворчеству и выходу за пределы привычного опыта. Если психотерапия проходит успешно, то собственное творчество клиента или «пациента» приводит его к более полной реализации себя как личности и выходу из или за пределы своей депрессии, тревожности и других психологических симптомов. Принимая во внимание, что Лурианская Каббала представляет собой символическую картину сотворения и творения в целом, вполне естественно ее применение в процессе психотерапии, которая стремится пробудить и задействовать творческие силы личности.

Как может такая специфическая религиозная или мистическая система как Каббала быть привнесена в психотерапевтический процесс без вреда для терапевтического диалога?

Я не согласен с тем, что Каббала, по крайней мере, как я ее понимаю, это «специфическая религиозная система». Каббалистический символ Эйн Соф, означающий «бесконечность» и который некоторые соотносят с безграничным «Богом», проявляется в рамках терапевтического процесса в качестве потенциала для бесконечного диалога, толкования и осознавания. В то время как в повседневной жизни бесконечный потенциал речевой деятельности и диалога радикально ограничен соображениями актуальности и уместности, социальными и культурными нормами и т.д., в психотерапевтическом процессе этот потенциал словесного выражения сохраняется дольше и, если процесс проходит успешно, всегда остается в поле зрения. В этом случае Эйн Соф становится «безграничным сосудом», в котором психотерапевтический диалог находит пространство для созидательного роста за рамками привычных правил повседневного дискурса. Терапевт становится частью этого диалога, но сохраняет не директивную позицию; он слушает, следит за развитием процесса, уточняет, и временами дополняет и расширяет сказанное клиентом, всегда с целью углубления диалога и проживания клиентом своей идентичности, отношений с другими и миром в целом. Терапевт своими словами или молчанием всегда должен стараться расширить возможности диалога, мысли, чувства и опыта вместо того, чтобы сужать их, упрощать или блокировать. В психотерапии не бывает «последнего слова».

Означает ли это, что психотерапия никогда не заканчивается?

Психотерапия в таком понимании никогда не заканчивается, ровно так же как никогда не заканчивается мыслительный процесс. Частные психотерапевтические отношения должны и приходят к своему завершению, но психотерапевтический процесс, являющийся диалогом с целью расширения созидательных возможностей личности и ее отношений с окружающими, бесконечен. В разные периоды жизни индивида, обычно в моменты кризиса (а значит и моменты готовности к созидательным изменениям), он может вступать в формальные терапевтические отношения. Такое взаимодействие имеет окончание, как и любые другие отношения, креативные начинания или беседы. Иногда терапия заканчивается, потому что индивид достиг точки прекращения созидательного процесса частного диалога; иногда она заканчивается из-за ее торможения, вызванного тем, что не удалось поддержать потенциал к бесконечному диалогу – в этом случае терапия становится еще одним нормированным дискурсом. Это не означает, что индивид достиг окончательного завершения терапевтического/созидательного процесса. Я не верю в существование «конечного анализа», так же как не верю, что возможна конечная или окончательная философия. Созидательный процесс, выраженный символом Эйн Соф, безграничен. В соответствии с этим, длительность индивидуального курса психотерапии может варьироваться от одной сессии до нескольких лет.

Как тогда клиенту понять, что пора завершать психотерапевтические отношения?

Это сложный вопрос, но ответ на него целиком должен исходить от клиента. Клиенты должны начинать терапию с пониманием, что они могут окончить ее в любое время, не опасаясь, что за этим последует долгий и последовательный «анализ» терапевтом мотивов окончания терапии. Такой анализ возможен и даже полезен, но может быть проведен только по инициативе клиента, а не терапевта. Это важно, так как клиент может отказаться от идеи начать терапию из-за страха, что он не сможет из нее «выбраться», и ему никогда не стоит оставаться в терапии лишь из-за страха неодобрения со стороны терапевта или его нежелания, чтобы клиент оставлял терапию. В отличие от других форм человеческих взаимоотношений, формальные терапевтические происходят только по воле клиента. Когда клиенты сообщают, что хотят оставить терапию, их следует спросить, хотят ли они исследовать причины, побудившие их к этому. Терапия и анализ заканчиваются в тот момент, когда клиент более не желает (или не чувствует себя в состоянии) включаться в терапевтический процесс. Его всегда можно возобновить позднее. По моему мнению, существуют лишь редкие исключения из этого правила (например, клиенты с острым суицидальным синдромом). Как я уже говорил, терапевтический процесс, как и мыслительный, никогда не заканчивается, но это не означает, что частные терапевтические отношения длятся бесконечно. Они могут длиться одну сессию или продолжаться годами, но и в том, и в другом случае они принесут определенную пользу клиенту.

Должен ли клиент верить в Бога, или, как вы говорите – в Эйн Соф, чтобы психотерапия, которую вы проводите, дала результаты?

Совершенно не обязательно, тем более что в случае с Эйн Соф не совсем понятно, что означает верить в него или не верить. На самом деле каббалисты полагают, что Эйн Соф есть вместилище всех идей, мироощущений, эмоций и верований, также считается, что Эйн Соф включает в себя и «неверие» и, более того, что Эйн Соф – то место, где вера и неверие встречаются. Я работал как с теми, кто скорее «верит в Бога», так и с тем, кто скорее не верит; Каббала в моем понимании уделяет большее внимание самим великим вопросам и способности быть открытым для них, нежели чьим-либо частным ответам на них. Как писал каббалист Шимон Лабис в своей книге «Ketem Paz: «Вопросы касательно всего, что наше понимание не способно постичь — и есть ответы на них».

Используете ли вы когда-либо специфические терапевтические техники или рекомендуете своим клиентам проконсультироваться у психиатра для медикаментозного лечения их психологических симптомов?

Да, определенно существует некоторое количество определенных техник, среди них медитативные, расслабляющие, когнитивные и другие техники, определенно помогающие облегчить страдания клиента, а также углубить психотерапевтический процесс. К примеру, не секрет, что негативные мысли, которые клиенты регулярно прокручивают в голове, питают и поддерживают чувство депрессии. Другой пример: я заметил, что положение тела, которое некоторые клиенты принимают в кабинете терапевта, может иметь влияние на то, как они проживают различные эмоциональные состояния во время терапии. К тому же бывают моменты, когда мне, как практически любому другому терапевту, приходится отойти от открытого психотерапевтического диалога, чтобы оказать клиентам конкретную помощь, дать указания или техники для снижения тревожного состояния и т.д. Иногда я предлагаю также обратиться к психиатру за медикаментозным лечением. Несмотря на то, что подобные техники и отступления часто необходимы и очень полезны, я всегда стараюсь вводить их в терапию таким образом, чтобы в наименьшей степени отступать от психотерапевтического диалога

Позвольте мне немного углубиться в эту тему, так как она является главенствующей в моем понимании себя как психолога и психотерапевта.

Существует два основополагающих подхода психолога к работе со своими клиентами. Согласно первому, психолог воспринимает клиента как автономную, разумную личность и старается создать условия, в частности в рамках терапевтических отношений, в которых автономия личности, мотивы действий и творческий подход уважаются и совершенствуются. В рамках второго подхода психолог относится к клиенту как к живому организму, чьи способности адаптироваться к окружающей среде и испытывать чувство удовлетворения должны быть максимально раскрыты. Ценность или цель, подразумеваемая в первом случае – автономия, творчество, самореализация и уважительный подход, а во втором – адаптация, снятие негативных симптомов, углубление чувства удовлетворения и изменение поведенческих паттернов. Действуя методом первого похода, необходимо выслушать, проявить любопытство «неосведомленного» терапевта, в то время как второй подход подразумевает использование экспертом техник для снятия негативных симптомов и изменения когнитивно-поведенческих тенденций. Используя терминологию Мартина Бубера, мы можем отнести первый подход к концепции «Я и Ты», а второй к «Я и Оно». Как психолог я взаимодействую и должен взаимодействовать с каждым из этих подходов, зачастую находясь на границе между ними. Будучи психотерапевтом, я стараюсь придерживаться первого («Я-Ты») подхода насколько это возможно, однако, понимаю, что без использования второго (научного, технического «Я-Оно») достичь первого нередко не представляется реальным. Бывают, например, случаи, когда назначение психотропных медикаментов или использование техник, способствующих моментальному снятию негативных симптомов или когнитивно-поведенческим изменениям, являются необходимым дополнением или даже непременным условием взаимодействия с клиентом как с автономной личностью. К тому же такие «техники» как медитация, когнитивная терапия и глубокое расслабление мышц, на самом деле, расширяют свободу индивидуума, а не умаляют ее. В своей работе я счел полезным выработать следующую установку: работая с клиентом в рамках технического или медицинского подхода, всегда необходимо делать это с максимальным уважением к его/ее когнитивным особенностям и автономии, насколько это возможно в конкретной ситуации. А также всегда помнить о цели вернуть пациенту способность здраво мыслить и проявлять автономию.

Означает ли это, что вы рассматриваете самостоятельность личности и ее самореализацию как основные цели терапии?

Не совсем так. В идеале в рамках психотерапии личность достигает автономии, осознанности, гибкости и способности к самотворчеству в той степени, которой не смогла бы достичь при обычных обстоятельствах. Однако в этот момент можно наблюдать парадоксальное явление; клиент, отбросив стесняющие его представления о себе и прежний способ самоидентификации, с которыми он вошел в терапию, теперь по-новому отождествляет себя: с бесконечным диалогом и уважением к «другому», что является отличительной чертой и самого терапевтического процесса. Таким образом, он выходит за границы собственного эго и самоотождествляется с чем-то большим, чем он сам: автономией, правом быть и «претворением в жизнь» каждого человека, события или вещи, встреченных им в мире. Поэтому можно сказать, что целью психотерапии является сам психотерапевтический способ мышления. Говоря это, я понимаю, что некоторым это покажется крайне эгоистичным, в то время как все совсем наоборот; именно для психотерапевтического подхода характерно стремление выслушать и понять, уважение к автономии и способствование самореализации другого! Следовательно, целью психотерапии не является ни приспособление к среде, ни самореализация, и ничто другое кроме развития самого терапевтического мировоззрения.

Как это связано с Каббалой?

Среди каббалистических терминов подходящим для обозначения терапевтического подхода является Тиккун олам, возрождение и исправление мира. Согласно лурианскому мифу, после сотворения произошло смещение и разрушение архетипических сосудов, первоначально содержащих миры. Таким образом, искры божественного света были поглощены «осколками» этих «сосудов», что изначально должны были содержать и структурировать божественное присутствие. Каждый человек, а в действительности также и каждая вещь, и событие, которое встречается на жизненном пути, несет в себе искры божественного света, которые высвобождаются при встрече с ними. И действительно, хасидизм утверждает, что жизненный путь человека выстраивается таким образом, чтобы он встретил тех людей, те вещи и те события, которые необходимы именно ему для освобождения и воссоединения с источником. Традиционно исполнение мицвот (заповедей Торы, этических норм поведения) считалось орудием такого освобождения. Я хотел бы добавить, что освобождение божественных искр или энергии внутри собственной души и внутри людей и объектов, встречающихся на пути, подразумевает отношение к себе и другим в манере, которая способствует их творческой самореализации, позволяя тем самым проявиться и раскрыться их искре. Это именно это, что я имел в виду, описывая терапевтический подход. Это подход, который человек может избрать по отношению к себе, к другим и окружающему миру. Когда он применяет его к себе, то высвобождает искру внутри собственной души, но он также может научиться применять терапевтический подход к окружающим и освободить также и их искры.

Вы имеете в виду, что нахождение в психотерапии всегда приводит к тому, что ее участник сам становится психотерапевтом?

В каком-то смысле да, хотя, я думаю, это требует (с технической точки зрения) скорее приобретения профессии психотерапевта, чем развития терапевтического подхода, тем не менее, сам этот подход является самым главным ингредиентом. Когда человек находится в терапии, и она дает ему именно то, что должна дать, то он неизбежно научится этому подходу и интегрирует его в свою личность. Именно по этой причине многие люди, имевшие опыт результативной психотерапии, сами становятся очень хорошими психотерапевтами. Такие люди самоотождествляются со своим терапевтом, и, что важнее, они самоотождествляются также с открытым диалогом и психотерапевтическим процессом. Даже те из них, кто не выбирает психотерапию в качестве профессии, могут научиться применять терапевтический подход в своих взаимоотношениях с окружающими, к какой бы сфере деятельности они не принадлежали.

Существует ли психотерапевтическая этика?

Грубо говоря, да. Этика психотерапии довольно проста и состоит в свободном диалоге, принятии различных точек зрения и многообразия интерпретаций; проще говоря, в поощрении свободного проявления мыслей, чувств и воображения. На самом деле, если бы не существовало психотерапии, что-то похожее могло бы быть создано на базе лишь этических соображений. Мы можем утверждать, что центральной идеей этой этики является открытость другому и диалог с ним, беспристрастное изучение себя, отрицание догм и вера в самосозидающие силы человеческой психики.

Каким образом такая этика согласовывается с идеями Каббалы?

Я считаю, что есть определенные каббалистические принципы и идеи, которые приводят почти неизбежно к практике психотерапии, как я описываю ее. Среди них можно выделить следующее: (1) важность самосжатия, как условия для творчества в себе и других, (2) верховенство вопросов над ответами, (3) бесконечное число значений, присутствующих в каждом тексте и событии, (4) кратность точек зрения необходимых для полного описания мира, (5) взаимозависимость изначально противоположных идей (coincidentia oppositorum), и (6) потребность в сострадании и примирении осуждения с добротой. В то время как сами каббалисты не разработали форму психотерапии, которая вытекает из их собственных принципов, иудаистские мистики, хасиды, позже были довольно близки к этому.

Способствует ли психотерапия личному счастью человека?

Да, конечно. Мы должны помнить, что в иудаизме, самеах, «радость» или «счастье» на самом деле божественная заповедь! Тора (Deutoronomy 26:11) призывает «Вы должны радоваться за все хорошее, что Всевышний дал вам.» В то время как каббалисты Цфата участвовали во многих аскетических практиках, для них было ясно, что жизнь в радости является необходимым условием как для мистического опыта, так и для освобождения мира. Хаим Витал считал, что ничто так не мешает мистическому вдохновению … как печаль ». Основатель хасидского движения Исраэль Бааль Шем Тов, « Бешт», считал, что» Человек всегда должен быть в состоянии радости», и в самом деле для направления хасидизма характерны неустанные попытки вновь впустить радость в религиозную жизнь, которая стала рутинной, довлеющей и чрезмерно интеллектуализированной . Хасидский мастер Нахман из Брацлава утверждал даже, что зажигание искр и преодоление зла и тьмы в обоих, верхнем и нижнем, мирах происходит, прежде всего, от радостного состояния ума человечества.

Подобно тому, как Бог сказал: «Радуйтесь в делах Его» (Псалом 104: 31) человечество, участвуя в создании и совершенствовании мира (Тикун ха-олам) испытывает радость, которая отражает божественность. Психотерапия, как я ее понимаю, в первую очередь направлена ​​на содействие выражению индивидом его уникального творчества, а радость, и счастье являются неизбежным побочным продуктом такого творчества и самореализации. Тем не менее, нужно также сознательно работать над взращиванием личного счастья, и еврейская традиция может рассказать многое о том, как этого можно достичь. Рецепт счастья этих мудрецов нашел свое отражении в некоторых современных школах или парадигмах психологии, в том числе когнитивной, поведенческой и гуманистической-экзистенциальной.

Рискуя допустить чрезмерные упрощения, я постараюсь очень кратко описать то, что некоторые евреи, в частности, еврейская мистическая традиция предлагают в качестве «рецепта» человеческого счастья.

(1) На чисто поведенческом уровне традиция обязывает нас стремиться всегда поддерживать приятное выражение лица и осанки во всех наших взаимодействиях с другими людьми. (2) С более «когнитивной» точки зрения, звучит призыв не допустить зависимости нашего счастья от каких-либо факторов, над которыми у нас нет контроля или он ограничен (например, богатство, имущество) — это подразумевается в аксиоме каббалиста Илии де Видас, что человек должен получать больше удовольствия от служения Богу и выполнения мицвот, чем от получения всех денег на земле. На самом деле человек должен (3) искать и пытаться расширить возможности творчества, радости и тиккун в каждой конкретной ситуации, событии и человеке, которого он встречает на пути жизни. (4) Следствием упомянутого можно считать следующее еврейское изречение, что человеку следует извлекать удовольствие из того, что можно дать другим и сделать для улучшения мира, а не из того, что можно получить для себя. (5) Человек должен всегда стремиться получать удовольствие от самого дара жизни и многочисленных деталей существования мира. (6) Каббалисты считали, что большая радость может быть получена от развития тех черт характера, которым соответствует каждая из сфирот, например, знание, мудрость, доброта, сострадание и т.д., и, в частности, путем культивирования смирения, избегания славы, и ограничения гнева, ненависти и возмущения. Наконец, следует (7) практиковать Цимцум, (и воздерживаться от loshon Hora-злословия) путем ограничения и контроля своей речи, так как многое из того, что сказано необдуманно, приводит к несчастью как для других людей, так и для самого человека.

Тем не менее, человек никогда не должен пытаться принуждать себя следовать этим правилам, в частности, при отсутствии усилий понять его собственные желания и повысить свою психологическую открытость и способность к творчеству; скорее, эти черты и модели поведения должны расти и развиваться органически в контексте того, что я описывал как психотерапевтический подход: открытое проявление мыслей и чувств, что приводит как к самоактуализации, так и к выходу за пределы себя. Как я уже упоминал совсем недавно, бесконечный диалог и уважение к «другим», из которых состоит психотерапия, ведут за пределы «личного эго», а также за пределы приобретательной концепции счастья, которая определяет жизнь большинства людей. Только в этом контексте «рецепт» счастья, который я только что описал, может прижиться и дать результат.

Терапия, которую вы описали как каббалистическую, коренным образом отличается от «исцеления души», проводившегося самими каббалистами, в частности от методов рабби Ицхака Лурии, которые включали, помимо всего прочего, чтение посланий на лбах учеников и назначение наказаний за мнимые грехи, которые являлись ему во время этой процедуры. Как вы объясните эту разницу?

Как я уже объяснял в различных работах, лурианские символы Швират ха-Келим, «разрушение сосудов» и Тиккун (исправление, восстановление) предполагают, что все сосуды, все контейнеры, все мировоззрения и идеи, в том числе и сама Лурианская Каббала, беспрестанно подвергаются деконструкции и исправлению. Каббала изначально предлагала метод терапии души, условием которого было полное погружение в миф («мнимый» порядок), что более не может служить нам на современном, постмодернистском этапе. Старая Каббала, на мой взгляд, сама подверглась «разрушению сосудов» из-за своей неспособности контенировать свет разума, релятивизм, мультикультурализм, личностную психологию и другие современные деконструктивные сил. Таким образом, тем, кто заинтересован в актуальности каббалы в современной жизни, пришлось реконструировать ее в манере, вмещающей современный взгляд на мир, и, продолжая уважать мифический, символический и воображаемый порядок, но уже не погружаться в него полностью. Внезапно появившаяся «Новая Каббала» опирается на символы и идеи, присутствовавшие в оригинальной Каббале, но использует их, чтобы способствовать диалогу мифа и разума. В то время как многие из методов исцеления Лурии более не могут служить нам (если мы не готовы вновь погружаться в миф), Лурианская теософия, понимаемая в контексте современной психологии и философии, дает нам новые методы, которые гораздо больше подходят для исцеления современной души. Эти методы, включающие открытый диалоги между «пациентом» и «терапевтом», признавались и практиковались наследниками лурианской традиции, хасидами, которые в 18-м и 19-м веках уже изменили одни методы Лурии и отказались от других в пользу более психотерапевтического подхода к встрече с ребе-хасид.

Можете ли вы привести пример каббалистического метода, который вы используете в психотерапии?

Один из важных примеров этого происходит из лурианского принципа Цимцум (сжатие и сокрытие), который гласит, что для того, чтобы создать мир божественный автор должен был сначала совершить акт сжатия, сокрытия и самоограничения. В то время как работа терапевта заключается в абсолютном присутствии для клиента, что может быть достигнуто, как это ни парадоксально, только тогда, когда терапевт сокращает свое эго, и, по сути, уходит с пути клиента. Если терапевт не справляется с этим актом самоограничения, он становится просто еще одной силой, ограничивающей мышление клиента, его поведение и творческое самовыражение. Терапевт должен постоянно спрашивать себя, можно ли сказать сейчас что-либо, что будет стимулировать клиента продолжать ассоциативный, самотворческий процесс диалога, и если ответ отрицательный, то он предпочтет промолчать. Мы должны помнить, что многое из произносимого в обычном разговоре служит, скорее, ограничением для креативного процесса, чем его поощрением. В то время как вмешательство терапевта, как правило, имеет форму вопросов, необходимо помнить, что даже вопросы могут иногда ограничивать ассоциативный процесс клиента. Даже за пределами формальной терапии, выслушать молча, но внимательно — часто самое лучшее, что мы можем предложить другому в беде. Хотя пациенты, как правило, предпочитают, чтобы их терапевты быть активны и директивы, а в некоторых случаях, как я уже упоминал, активное вмешательство является оправданным, тем не менее, конечная цель психотерапии заключается в повышении способности клиента к самотворчеству, и это, в конечном итоге, может быть достигнуто только если терапевт не будет стоять на пути пациента. Хасидизм, в мудрости своей, признавал, что хотя ребенок нуждается в активном руководстве, в его жизни наступает момент, когда необходимо совершить акт цимцум, и позволить ребенку развиваться самостоятельно.

Означает ли это, что вы выступаете за идеал молчаливого, отстраненного аналитика?

У меня нет никакого интереса к молчанию терапевта или его отстраненности как таковым, и в самом деле есть моменты, когда я вступаю в активный диалог с клиентом и делаю конкретные предложения. Кроме того, бывают случаи, когда я раскрываю себя перед клиентом. Мой единственный критерий — способствуют ли, в конечном счете, такой активный диалог, конкретные предложения и самораскрытие лечебному процессу и самотворчеству клиента. Важным моментом здесь является то, что отношение терапевта должно создавать атмосферу абсолютной откровенности, намерения выслушать и непринужденного, «свободно плавающего» наблюдения. Такое отношение очень похоже на то, что описал Бубер в своей книге « Я и Ты». Она включает в себя форму взаимодействия с другим, которая позволяет и поощряет другого выражать свои мысли, чувства, опыт и слова в соответствии с его собственными устремлениями и в собственном направлении без требований, ожиданий или ограничений. Психотерапевт воздерживается от диагностики и категоризации клиента. На самом деле он практикует сокрытие «знания» и «намеренное неведение», так чтобы клиент смог проявиться в своей собственной уникальности, вне рамок каких-либо категорий. Уилфред Бион очень тонко отмечает, что у психотерапевта нет желаний, ожиданий, памяти или (аналитического) понимания, именно для того, чтобы он полностью открылся для присутствия своего клиента. Основная задача терапевта состоит не в диагностике, не в выражении колких интерпретаций, или попытках «вычислить клиента», а скорее, чтобы создать условия, в которых клиент имеет возможность стать и становится самим собой. Иногда слова терапевта необходимы для поддержания этой среды. Иногда вопросы, разъяснения, толкования терапевта очевидно способствуют развитию процесса самотворчества клиента. В таких случаях они, безусловно, должны быть произнесены.

Верите ли вы в «бессознательное»?

Да, но позвольте мне прояснить, что я понимаю под этим термином. Во-первых, я считаю, что в значительной степени именно в контексте терапевтических отношений бессознательное может быть проявлено. Это происходит потому, что бессознательное состоит из чувств, мыслей, желаний, проектов и творческих порывов, которые (пока) не проявились в человеке, из-за запретов, подавления, ограничивающих самоотождествлений, неудач самоутверждения и самоактуализации. Бессознательное состоит, в первую очередь, не из того, что когда-то было сознательным и впоследствии было забыто или подавлено, а, скорее, из того что, по вышеупомянутым причинам, еще должно быть реализовано, сформировано, актуализировано или даже создано. В каббалистических терминах, так же как очень существенная (и, возможно, самая важная) часть мира не была сотворена Богом, так и часть личности остается несотворенной в каждом человеке. Именно эта еще не актуализированная часть личности является одним из основных направлений ребе-хасид отношений и она, на мой взгляд, должна стать основным направлением в психотерапии. Хотя время от времени психотерапия уделяет основное внимание подавленным воспоминаниям, влияниям и идеям, или деавтоматизации ложный идентификаций детства, но это всегда делается с целью обеспечения клиента внутренним и внешним психическим пространством, в котором он сможет находить творческие решения собственных проблем, а в дальнейшем развивать свой творческий потенциал. Наиважнейшим смыслом бессознательного является не та часть прошлого, что хранится далеко в архиве, а та часть потенциала, который никогда не был реализован, а, возможно, даже признан. Возьмем пример из моей собственной жизни; в течение многих лет я восхищался способности других рисовать то, что они видят, создавая субъективно раскрашенное карандашами, красками, мелками или ручками изображение своего мира. Я никогда не думал, что у меня есть возможность или способность делать это самому, и в самом деле каждый раз, когда я подносил карандаш к бумаге с целью нарисовать что-то вместо того чтобы написать, как мне казалось, мои попытки с треском проваливались. В возрасте 50 лет, однако, желание выразить себя через образы, а не язык достигло предела, и я почувствовал, что должен отнестись к этой задаче серьезно, и через несколько недель усиленной практики и чтения нескольких практических книги по искусству живописи, я начал создавать рисунки, которые поразили меня, не только из-за их (относительного) качества, но и из-за чувства творческого наполнения, которое они мне давали и которое я до тех пор не мог обрести любыми другими средствами. Я вижу это как то, что художник внутри меня был подавлен и неосознан с детства, еще несозданный аспект моей личности был заперт моим самоопределением себя как не художника. Согласно каббалистическому подходу, когда я начал рисовать искра освободилась в моей душе.

Вы упоминаете ребе-хасид отношения. Как это влияет на вашу концепцию психотерапии?

Одна из ролей, которые выполняет ребе в хасидизме, состоит в том, чтобы быть внимательным слушателем и советником своим хасидам или последователям. Считается, что такое слушание позволяет ребе советовать хасиду определенный образ действий, который приведет хасида в контакт с теми божественными искрами, освобождение которых является его уникальной судьбой. Предполагается, что ребе способен понять творческие возможности хасида до того, как тот поймет их сам. В то время как психотерапевт, как правило, воздерживается от таких конкретных рекомендаций и указаний, иногда бывает, что в процессе активного слушания чувства, отношения, отождествления, желания и творческий потенциал клиента становятся явными терапевту, прежде чем они будут осознаны и интегрированы самим клиентом. В таких случаях терапевт, если он уверен, что подобное впечатление не продиктовано его собственными проекциями, может отразить эти чувства, отношения, желания и потенциал обратно клиенту с помощью уточнения, вопроса, или простого расставления «знаков препинания» в речи клиента. Таким образом, понимание терапевта может быть передано клиенту в манере, которая мобилизует бессознательное творчество клиента и процесс самоактуализации. Такого рода отношения не ограничиваются лишь диадой клиент-терапевт. На самом деле, те, кто действительно любит нас делают это не оттого, что проецируют собственные потребности и желания на нас, а, скорее, потому что видят наше созидательное бессознательное, прежде чем мы даже признаем его в себе. Такие люди часто тихо, но уверенно выражают веру в наш творческий потенциал, который может зажечь подобную веру в наших собственных душах. Я бы так выразил влияние отношений ребе-хасид на мою концепцию психотерапии: слушать и стараться прочувствовать в еще неосознанном и нереализованном потенциале клиента творческие порывы, зрелость, мудрость, самоактуализацию, рост и т.д. В общем, терапевт должен прийти к пониманию не только того, что клиент представляет собой и как он туда попал, но что более важно, должен реально представлять себе, кем клиент может быть, если он в полной мере реализует свой человеческий потенциал. Это то, что я называю терапевтическим видением.

А разве нет опасности, что даже из лучших намерений такое «терапевтическое видение» будет происходить из проекции со стороны терапевта?

Да. Вот почему для терапевта всегда важно вносить интерпретации в виде вопроса, а не утверждения. Пока терапевт акцентирует речь клиента, диалог с ним не прекратиться. Тем не менее, сказав это, я должен уточнить, что определенная доля проекции присутствует во всех отношениях; без нее мы не смогли бы сострадать и сочувствовать другим. Важно помнить, что подобная проекция / эмпатия представлена ​​таким образом, чтобы сохранить автономию клиента, и предназначена для усиления его творческих способностей. Проблема в том, что практически все клиенты приходят в терапию с психикой, ограниченной проекциями и ложными идентификациями, навязанными им их родителями и другими людьми, которые видели в ребенке продолжение своего собственного эго и, следовательно, были не в состоянии уважать желания ребенка и его творческую автономию. Много времени в терапии занимает именно распутывание и отделение этих ограничивающих идентификаций. Терапевты оказывают своим клиентам медвежью услугу, слишком усердствуя в создании их по своему образу. Тем не менее, я думаю, что все мы можем отличить вопрос, заданный из желания спрашивающего от вопроса как средства отражения желания того, кому вопрос предназначен.

Ранее вы упоминали, что каббалистический символ Швират ха-Келим, «разбиение сосудов» подразумевает, что все «контейнеры», например идеи и мировоззрения, нестабильны и постоянно подвержены деконструкции и изменению. Находит ли символ Разбиения Сосудов свое отражение в терапевтическом процессе?

Безусловно, да. С проявлением бессознательного материала, ведущего к обновленному чувству самотворчества, психические структуры, такие как, взгляды, убеждения, настроения и отношения, которые в прошлом держали клиента в определенном психологическом состоянии, неизбежно подвергаются сомнению, трансформируются и, во многих случаях, разрушаются. Часто такое смещение или разрушение привычных взглядов имеет место, или, по крайней мере, уже зародилось как раз перед началом «лечения». Этот процесс соответствует моменту создания, упоминаемого как Разбиение Сосудов в Лурианской Каббале. Клиент проживает это разрушение как кризис, и на самом деле так оно и есть, но это также и возможность созидания нового. Именно по этой причине, каббалисты считали, что шевира (разрыв) является необходимым условием для тиккун, восстановления и изменения, дополняющего как себя, так и мир.

Сам процесс открытого диалога, характерный для психотерапии в большинстве случаев приводит к кризису одной или нескольких идентификаций клиента, его концепций себя или социальных ролей. Это дает клиенту уникальную возможность инициировать изменение, которое лучше соответствует его более высокой или актуализированной части личности. Тем не менее, во время таких кризисов, терапевт может чувствовать давление, как со стороны клиента, так и по причине собственного беспокойства, и предложить решение, дать совет или направление, которое положит конец кризису и приведет к снятию психологических симптомов. Терапевт может, например, неосознанно склонить клиента к окончанию (или возвращению) сложных отношений, оставить место работы или постараться привыкнуть к нему и т.д. В то время как такие советы обусловлены благими намерениями и часто «правильны», они могут привести к преждевременному восстановлению разрушений, вызванных кризисом клиента. За исключением некоторых потенциально опасных состояний (суицидальных наклонностей, парализующей депрессии или грозящего психоза) крайне ценно для клиента и терапевта переждать шторм, чтобы увидеть, какие решения спонтанно возникают со стороны клиента. Такие творческие решения будут иметь гораздо большее значение в долгосрочной перспективе, чем принятые в качестве совета от терапевта с целью облегчить свою душевную боль.

Возвращаясь к Тиккун, скажите является ли целью психотерапии только восстановить душу клиента, или психотерапия также приводит к Тиккун ха-Олам, возобновлению мира?

Психотерапевтический процесс не только способствует восстановлению (Тиккун) души клиента через реализацию его личностного потенциала, но и, как я уже говорил, к изменению отношения клиента к другим и к окружающему миру. Начав уважать свою «инаковость», позволяя себе желать и признавая свои чувства в психотерапии, человек становится все более склонным также относиться к другим людям на своем жизненном пути. Именно такой подход — на примере психотерапевтических отношений, но встречается он не только в них – применительно к людям, вещам и событиям, встречающимся в жизни человека, зажигает искры и способствует восстановлению мира. Не стоит преувеличивать силу психотерапии, хотя, возможно, мы имеем право на определенные надежды о повсеместном восстановлении власти того, к чему я ссылался как базовой этике.

Вы упомянули каббалистические представление о совпадении противоположностей. Как это соотносится с психотерапевтическим процессом?

Каббалисты считали, что Эйн-соф является объединением всех противоречий, а терапевт, образовывая терапевтическую среду, стремится создать «море», которое сможет вместить все очевидные противоречия в психике клиента: любовь и ненависть к главным фигурам в его жизни, стремление к жизни и желание смерти, веру и сомнение в себе, стремление и сопротивление терапевтическому процессу; и это лишь некоторые из распространенных амбивалентностей, с которыми клиент обычно приходит на терапевтическую встречу. Карл Юнг своим понятием «компенсации» предположил, что каждое чувство, мысль или отношение, которые возникают в терапии, представляют не только себя, но также служат в качестве «экрана» для своей противоположности, а также, что эти противоположности зависят друг от друга, вместе образуя полную картину опыта клиента. По мнению Юнга, именно процесс создания пространства для слияния противоположностей приводит к проявлению индивидуализированного или актуализированного «Я».

Мы должны помнить, что слияние противоположностей относится к психическим процессам не только клиента, но и самого терапевта. Слияние противоположностей есть следствие терапевтического подхода и бесконечного диалога, и это гарантирует, что все аспекты психики человека, в том числе те, которые, кажется, противоречат друг другу, будут рассмотрены и учтены.

Вы упоминали Юнга, и вы написали много о связи Юнга с Каббалой. Считаете ли Вы себя юнгианцем?

Нет. Как и Юнг, я заинтересован в изучении психологической основы и мудрости таких, казалось бы, не психологических дисциплин как алхимия и каббала, и я попытался показать, как сам Юнг находился под влиянием (в основном через алхимию) каббалы. Тем не менее, на мою практику одинаково повлияли Фрейд, Лакан, Сартр, Деррида и другие. Очень важной работой, которая помогла закрепить экзистенциальные аспекты моего мышления, стала «Экзистенциальная психотерапия» Ирвина Ялома. Я впервые прочитал ее более 20 лет назад, и она продолжает помогать мне выстраивать мою работу. На меня также повлияли труды моего друга Майкла Эйгена, который является практикующим психоаналитиком здесь, в Нью-Йорке.

Принимаете ли вы идею Юнга об архетипах коллективного бессознательного?

Не в буквальном смысле. Некоторые юнгианцы, похоже, считают архетипы, как их описал Юнг и как они появляются в мировой мифологии, так или иначе вшитыми в нашу психику и спонтанно проявляющимися в наших снах и других пространствах воображения. Эти терапевты уделяют значительное внимание выявлению и интерпретации этих архетипов, а затем анализируют конфликты своих клиентов с точки зрения архетипических идей. В некоторых случаях, они даже вызывают архетипические фигуры в личности своих клиентов и вовлекают их в диалог. Некоторые из этих терапевтов считают, что акт интуитивного проживания архетипа значим не только психологически, но и духовно. Хотя я не сомневаюсь, в возможности достижения терапевтического эффекта таким образом, это не мой стиль работы. Для меня, архетипы (например, введенные Юнгом архетипы матери, отца, трикстера, мудреца, Тени, или Эдипов комплекс Фрейда) вытекают из направления, которое наш ум выбирает, исходя из нашей экзистенциальной позиции в мире. Действительно, как сам Юнг заметил однажды, для каждого эмоционально значимого образа или идеи существует свой архетип. Поэтому, я внимательно слежу за тем, чтобы не ограничивать мое слушание и понимание клиента архетипами, будь то теми, которые выделял Юнг или теми, что согласуются с символикой Каббалы или другими религиозными / мифологическими традициями.

С другой стороны, я считаю, что определенные архетипы имеют основополагающее значение для процесса психотерапии. Кроме того, некоторые наиболее важные из них упомянуты каббалистами в их учении о десяти Сфирот, которые, по их мнению, являются основными архетипами сотворения.

Имеют ли какие-либо из сфирот особое значение в психотерапии?

Все они. В своей статье «Сефирот: каббалистические архетипы Разума и Сотворения» я попытался показать, как каждая сфира воплощает определенный психотерапевтический принцип. Например, сфира Тиферет (Красота) или Рахамим (Сострадание) являются характеристиками, которые должны культивироваться психотерапевтами и которые несут аналогичную, но не эквивалентную, функцию тому, что Карл Роджерс описывал как «безусловное принятие». Психотерапевт должен развивать его, если он еще не приобрел это бесконечное сострадание к бедственному положению и страданиям человеческой души. Тем не менее, рахамим представляет собой соединение двух других сефирот, которые символизируют мощные силы в жизни человека: хесед (любовь) и дин (суд). Таким образом, рахамим судит не с закрытыми глазами, а, скорее, делает это с любовью. Именно в этом смысле рахамим отличается от безусловного принятия Роджерса; сострадание к ситуации другого человека не всегда равно одобрению его поведения. На самом деле, бывают случаи, когда терапевту необходимо (сочувственно) подвергнуть сомнению правильность поведения клиента и попытаться определить определенные рамки для него, когда, например, речь идет о саморазрушении или явном нарушении прав других. Можно предположить, что при этом терапевт рискует лимитировать откровенность клиента, тем самым вредя терапевтическому процессу. Я полагаю, в этом есть определенная опасность, но еще большая опасность состоит в том, что клиент может воспринять молчание терапевта в ответ на свое злонамеренное поведение как знак безразличия. Работа терапевта заключается в поощрении непрерывного диалога, но как это ни парадоксально, если терапевт не выносит суждений и не накладывает ограничений на что-либо сказанное или сделанное клиентом, терапевтический диалог может прекратиться вовсе, так как клиент (как ребенок, чьи родители не установили никаких норм его поведения) начинает чувствовать, что терапевт в нем не заинтересован.

Что связывает сфиру Хесед (доброта) с судом? Неужели там нет места для чистой, безусловной, любви?

Интересна точка зрения каббалистов, что Бог сначала пытался создать мир чистой любви, но ни он, ни мир чистого рационализма, не могли быть устойчивыми, и они, по сути, подверглись саморазрушению. Однако в психотерапии есть место для чистой любви, и она восходит к аспекту отношений ребе-хасид, которые мы обсуждали ранее. Гарольд Сирлс, широко известный психоаналитик западного побережья, автор многих впечатляющих и, зачастую, даже шокирующих высказываний, однажды сказал, что по-настоящему успешным психоаналитическое лечение в его практике было лишь с теми пациентами, в которых он по-настоящему влюблялся. Не стоит воспринимать слова Сирлса в их буквальном значении, и тогда станет понятно, что он имеет в виду нечто очень глубокое. Терапевт, свободный в своем отношении к клиенту, как выразился Бион, от ожиданий и желаний по отношению к нему, а также не показывающий своего (аналитического) понимания (т.е. занимающий позицию цимцум), постепенно сумеет сформировать образ того, каким клиент потенциально может быть, если он станет более актуализированным, чем он есть сейчас.

Такой образ уникален для каждого конкретного клиента, в нем он научился проживать свои эмоции и желания, реализовывать свой творческий потенциал, а также как давать, так и получать любовь. Это не означает, что терапевт пытается переделать клиента по своему образу, но говорит об идентификации терапевта с желанием клиента, стать тем, кем он хочет быть и признанием того, что это возможно. Такой образ часто приходит к терапевту задолго до того, как клиент сам сможет обрисовать его для себя. Иногда я думаю, что это представление клиента тем, кем он мог бы быть, если бы он не столкнулся с безразличием, насилием и другими травмами на своем пути к взрослой жизни. Во всяком случае, это очень приблизительный образ, того, каким клиент может стать, если ему окажут помощь в преодолении сковывающий концепций себя и ложных идентификаций, родом из прошлого. Я считаю, что для терапевтов важно сформировать такой образ в процессе работы. Без непосредственного озвучивания этого образа терапевт начинает относиться к клиенту как к более полно актуализированной личности, тем самым помогая добиться этой актуализации. Интересно, что терапевт часто испытывает теплые чувства и даже любовь к человеку, чей образ он сумел сформировать и сама эта любовь (хесед) дает несравнимый терапевтический эффект. Такое представление о клиенте часто меняется в процессе терапии, по мере того, как перед терапевтом раскрывается потенциал клиента, и полностью актуализированный клиент после успешного курса психотерапии может лишь приблизительно соответствовать исходному образу. Тем не менее, такие представления играют очень важную роль в терапевтической работе, поскольку они дают осязаемую, хотя и немного неопределенную и изменчивую, цель лечебного процесса.

Кстати, такой взгляд на вещи дает новый смысл библейской фразе «Бог создал человека по образу и подобию своему», имея в виду не образ, который как-либо дублирует Бога, но образ того, кем в представлении Бога человек может быть, если он полностью станет собой!

Не могли бы вы рассказать немного больше об актуализированной личности?

В каббале актуализированная личность находит свое отражение в образе Адама Кадмона, первозданного человека, который является первой фигурой, появившейся в вакууме, созданном сжатием Эйн-Соф. Смысл здесь в том, что актуализированная личность возникает только тогда, когда другие покинут ее пространство и его станет достаточно, чтобы она смогла создать себя. Личность, представленная образом Адама Кадмона, являет углубление своих свойств в каждой из областей, имеющих соответствие с системой сфирот, а именно: воля, мудрость, понимание, любовь, сострадание, суждение и т.д. Каждая из этих характеристик актуализируется внутри личности, и не может быть навязана ей извне.

Как можно отличить качества, происходящие непосредственно изнутри индивида, от тех, которые были ему навязаны?

Каббалистический образ внутренней искры будет особенно полезен здесь. Давайте возьмем понятие «знания» в качестве примера. Когда знание навязывается человеку, его собственная естественная жажда знаний часто тормозится, а его внутренняя искра тускла и не может пробиться наружу. Но если его собственная жажда знаний пробуждается, скажем, с помощью учителя, который вселяет в него энтузиазм по отношению к предмету, искра индивида пробивает себе путь сквозь нагромождение чужих претензий, горит ярко, и способствует актуализации этого аспекта его личности. Подобно тому, как учитель может отличить студентов, которым действительно нравится предмет от тех, кто учится, потому что их заставили, терапевт видит, когда клиент действует, отталкиваясь от навязанных ему взглядов, и когда его действия обусловлены стремлением к творчеству и радостью от жизни. То же самое относится и к каждому из сфиротических качеств: человек может быть этичным, например, либо из чувства долженствования и страха наказания, либо из истинной любви и подлинного уважения этических законов.

Следует добавить к вышесказанному, что цель актуализированного «я» едва ли может быть полностью достигнута. Личность находится в постоянной трансформации, и до момента смерти всегда имеет потенциал стать чем-то большим. Таким образом, она всегда остается, по крайней мере, частично неизведанной.

Какова роль «неизвестного» в психотерапии?

Как терапевт я должен в значительной степени практиковать неведение. Психотерапевт, в отличие от психолога, которого просят дать оценку, должен, будучи участником терапевтического процесса, воздерживаться от диагностики. Терапевт практикует демонстрацию незнания, дисциплину «неведения», для того, чтобы клиент мог продолжать проявляться в своей собственной уникальности. Опасность постановки диагнозов и «динамических формулировок случая» состоит в том, что они ограничивают восприимчивость терапевта к возможности творческого преобразования клиента и, в конечном счете, ставят последнего в определенные рамки. Подобно тому, как каббалисты считают бесконечные глубины Эйн-Соф неистощимыми и непознанными, мы должны рассматривать глубины личности нашего клиента как неисчерпаемый источник неизвестного.

Практика «незнания» является одним из аспектов того, как каббалистический принцип «Эйн» (Небытие) может пролить свет на психотерапевтический процесс. Каббалисты считали, что изначальная природа бесконечного Эйн-Соф- это ничто, абсолютная пустота, и что Эйн-соф фактически соткал себя из своего собственного небытия. Точно так же человеческая личность должна быть создана из своего собственного небытия. Каббалист Азриэль утверждал, что человек не достигнет духовного прогресса, пока он или она не признает, что в основе его существа лежит ничто. Психотерапия обеспечивает «контейнер», в рамках которого можно распознать это ничто; конечность, смерть, так же как и опыт бессмысленности, неприкаянности и непознаваемости, зачастую ломают шаблон «нормального» понимания себя. Однако именно это ничто, этот Эйн, является движущей силой как для космического, так и личного изменения и творчества. В своей книге «Экзистенциальная психотерапия», Ирвин Ялом заметил, что переживание собственной конечности и смертности часто способствует творчеству, а также связи с другими и приверженности универсальному принципу или причине, и что это именно те действия, которые позволяют преодолеть «небытие» и «бессмысленность», которые порождаются опытом смертности.

Верите ли вы в жизнь после смерти?

Я считаю, что в таких вопросах терапевт не может занимать какой-либо определенной позиции, не нарушая принципов самой терапии (и Каббалы): принципы бесконечного диалога и бесконечной интерпретации. С другой стороны, терапевт не может игнорировать этот и другие «большие» вопросы, просто потому, что они не имеют окончательного ответа. Действительно, сам принцип открытого диалога делает эти вопросы подходящим предметом для размышлений в психотерапевтической поле. Возвращаясь к Шимону Лабису, вспомним, что «вопросы касательно всего, что наше понимание не способно постичь — и есть ответы на них.» Это говорит о том, что сам процесс размышления, и бесед на такие темы как «жизнь после смерти» «существование Бога», смысл жизни «и т.д., и есть по крайней мере часть ответа на эти вопросы. Как терапевт я открыт для глубокого диалога на философские и богословские темы, но я также стремлюсь связать такой диалог с психикой самого индивида, т.е. его личной экзистенциальной ситуацией, конфликтами, отношениями и т.д. В отличие от некоторых терапевтов, я не умоляю значимости философского исследования в терапии и не считаю его «сопротивлением» или «интеллектуализацией», хотя я признаю, что иногда это может быть и так. Наконец, я заинтересован в изучении того, как такие размышление и диалог воздействуют на самооценку клиента, его творчество, отношения и другие обстоятельства жизни. Меня также глубоко интересует, как мой клиент отрицает, принимает и проживает опыт конечности и смерти, и я считаю, что само отношение к экзистенциальным понятиям столь же, если не более, важно, чем какие-либо формальные взгляды клиента на жизнь после смерти.

Справедливо ли то же самое и для веры в Бога?

Да. В моем понимании Каббала является теософской системой, которая (как это ни парадоксально) включает возможность и даже необходимость атеизма. Психотерапия, как практика, конечно, совместима с верой (вне рамок догматических концепций) в существование высшего существа, но не требует этого. Скорее «Бог», как и все другие сложные вопросы, становится предметом открытого диалога. Некоторые считают такой ​​открытый, бесконечный, диалог окном в божественное или «Абсолют», в то время как другие могут воспринимать его как агностический, нетеистический или даже атеистический. Для меня важным моментом является то, что Бог представляется закономерным вопросом для изучения в терапии, по поводу которого не должно быть ни традиционных религиозных, ни «просвещенных», «научных» стереотипов. Это та область, где понятие «философской терапии», которое появилось на горизонте в последние годы, вносит ценный вклад. Философские и теологические вопросы являются закономерными как для психотерапии, так и сами по себе, и не должны вытесняться за пределы терапевтического кабинета. Опять же, для меня, как терапевта, важен вопрос того, как мои клиенты относятся к духовным и экзистенциальным вопросам в своей жизни, независимо от их философских и религиозных убеждений.

Есть ли каббалистический эквивалент для клинических понятий патологии и невроза?

Я думаю, что самым подходящим было бы понятие Клипот (Келиппот). Клипот является космическим или психическим симптомом, убеждением, верованием или эмоцией, которая не позволяет личности достичь творческой самореализации. На космическом уровне Клипот является осколком разбитой сефиры, поглощающим искры божественного света, и не позволяющим им реализовать свой духовный потенциал. На психологическом уровне Клипот включает то, что психоаналитики называют динамическим подавлением эмоций и идей, но туда также относятся любые убеждения, отношения или действия, как сознательные, так и бессознательные, подавляющие психологическое развитие индивида. Келипот может быть ограничением не только для самого человека, но и для его отношений с другими и окружающим миром, и даже ограничивать саму среду (например, неблагоприятная рабочая атмосфера). Согласно еврейской мистике, цель человеческой жизни состоит в том, чтобы сбросить оковы Клипот, высвободить (бирур) божественный свет, и вернуть его затерявшиеся искры (нецоцим) обратно на небеса.

Выражаясь метафорически, Клипот сковывает искры божественной бесконечной энергии и не дает им слиться с творческой энергией человека и мира в целом. Согласно хасидской мысли, человеку предписано освободить эти искры не только в пределах своей собственной души, но в душах других людей и в окружающем мире. По сути, человеку следует извлекать искры божественного света из каждого объекта и ситуации, с которыми он сталкивается в жизни. Как правило, психотерапия фокусируется только на искрах собственной психики клиента. Тем не менее, как я уже упоминал, будучи терапевтом, я поощряю своих клиентов также обратить внимание на Келипот, которые сковывают других людей и окружающий мир. Я убежден, что психотерапевтическое отношение, когда оно направлено и внутрь, и наружу помогает высвобождать искры, которые встречаются человеку в других людях и предметах его мира. Психотерапия учит по-настоящему слушать и наблюдать как самого себя, так и других, и, в конечном счете, приводит все к тому же открытому (Я-Ты) способу слышать и видеть каждого из встреченных на своем жизненном пути.

Каббала и психотерапия. Диалог с доктором философии Сенфордом Дробом.

Часть II

Работаете ли вы со снами клиента?

Да. Я поощряю клиентов привносить сны в терапию. Однако я не считаю, что сны имеют единственно возможное толкование, которое нужно «отыскать» в терапии, словно это артефакт, спрятанный в Помпеях. Скорее, я рассматриваю сны в качестве важного стимула к ассоциативному, творческому процессу, а также как отражение желаний, эмоций, отношений и конфликтов. В то время как сны приоткрывают старые спрятанные смыслы, они столь же вероятно, генерируют новые. Сны являются одним из лучших примеров потенциала психики для бесконечного созидания, диалога и интерпретаций; так как во сне может случиться все что угодно, сон может стимулировать практически любое чувство или идею, и сон каждого отдельного человека можно понять из многообразия личных, межличностных, архетипических, духовных и экзистенциальных перспектив. Сны открывают пространство для бесконечного количества многослойных и взаимосвязанных смыслов, ограниченное только ассоциативными и творческими способностями личности.

Зоар утверждает, что некоторые сны являются порталом в высшие миры. Я считаю, что именно удивительный, непредсказуемый, и многослойный характер сновидений приближает нас к бесконечным возможностям нашей психики, а значит и к Эйн Соф. Я рассматриваю сны как толчок к самоосознанию и к творческой, терапевтической, духовной и даже философской работе, а также считаю необходимость множественного толкования и невозможность установления единого , заархивированного «латентного» смысла, сильной, а не слабой стороной теории сновидений. Сны могут быть поняты как дар бесконечности (или бессознательного) даже теми, кто считает бессознательное тем, что еще предстоит сформировать, прожить и выразить, в отличие от точки зрения, что это нечто уже существующее, но подавленное. Сны разрушают наш привычный образ мышления и чувствования, и часто служат толчком к тому, что каббалисты называют «разбиением сосудов», неизменным условием личностного изменения и роста. Иногда сны также можно понимать как (1) средство, с помощью которого человек пытается справиться с трудностями и конфликтами, которые не может разрешить или даже озвучить в бодрствующем состоянии, (2) способ сообщить идею или мысль и повлиять на себя или других, (3) средство углубления своей эмоциональной и духовной жизни, (4) способ поддержания баланса или компенсации однобокого отношения к чему-либо в состоянии бодрствования, (5) средство сопротивления терапевтическим отношениям и т.д. Сны могут утверждать, задавать вопрос, восклицать, выражать недоумение, страх, любовь, ненависть и т.д.; как и все другие психические и лингвистические производные они не имеют единой грамматики.

Ваша критика аналогии с «Помпеями» предполагает, что вы не поддерживаете теорию сновидений Фрейда. Каково ваше отношение к Фрейду?

Что касается фрейдистской интерпретации сновидений, моя основная критика в том, что его интерпретация рассматривает существование только одного значения сна. В остальном же, как к одной из существующих теорий сновидчества, я не имею к модели Фрейда никаких претензий.

Что же касается Фрейда в целом, как я описывал в некоторых моих книгах и эссе, я считаю, что Лурианская Каббала опередила психоанализ в ряде направлений, и что ее во многом следует понимать как продолжение психоанализа в глобальных темах мира и Бога. Например, фрейдовское понятие энергии либидо, которая подавляется и затем превращается в психологические симптомы, имеет свое отражение в Лурианской Каббале в виде понятия божественной эротической энергии, которая стягивается и превращается в различные формы зла: в «осколки» или Клипот. В каждой системе, жизненная энергия должна, как это было изначально, циркулировать свободно, чтобы служить целям освобожденного субъекта; в психоанализе -индивида, в Каббале — личности, мира и Бога. В то время как Фрейд видел проявления подавленной энергии только в индивидуальной психике, каббалисты усматривают ее также в психике коллективной и в каждом объекте, ситуации и событии в мире. Для каббалистов задача освобождения этой энергии выходит за пределы индивидуального сознания в космос и даже к самому Эйн-Соф. В практическом плане это означает, как уже обсуждалось ранее, что психотерапевтическое отношение должно быть вынесено за пределы кабинета психотерапевта, и стать частью всех взаимоотношений клиента.

Это звучит по-юнгиански, вам не кажется?

Я очень уважаю многие работы Юнга и считаю, что должно быть больше диалога между терапевтами фрейдистского и юнгианского направлений. Одна из идей Юнга, которые я нахожу интригующим как с психотерапевтической, так и с каббалистической точки зрения, является архетип «тени», которая соответствует символу ситра ачра, «другая сторона» в каббале. Как для Юнга, так и для каббалистов тень / другая сторона проявляется в качестве «темного» аспекта личности индивида, те его черты, эмоции, отношения и поведение, которые он пытается отрицать или подавлять в себе. Зоар, однако, ясно дает понять, что те, кто пытается игнорировать или подавлять «другую сторону» окажутся, в конце концов, в ее власти, и, кроме того, энергия, содержащаяся в ней есть основной источник творческой и даже альтруистической деятельности, если только она будет освобождена и перенаправлена на эти цели. Юнг описывал практически то же самое по отношению к архетипу «тени». Параллели между каббалой и учением Юнга станут понятны, если принять во внимание собственный интерес Юнга к каббале и его еще больший интерес к духовному измерению алхимии, которая была в значительной мере получена из кабалистических источников. В психотерапии проблема «другой стороны» возникает не из-за того, что у клиента присутствуют импульсы либидозного, агрессивного и даже танатического характера, а потому, что эти импульсы подавляются и часто не осознаются. Подавление этих импульсов приводит к сужению и ригидности личности и догматизма в мышлении. Кроме того, присутствуют, как правило, агрессивные попытки подавления тех лиц или аспектов окружающей среды, которые угрожают ослабить подавление своих импульсов. Психоаналитик Вильгельм Райх называл это не иначе как «эмоциональной чумой». В каббалистическом смысле, такое подавление укрепляет Клипот, которые сковывают душу индивида. В психотерапии клиент у предлагается сформулировать и проговорить все его мысли, чувства и импульсы. Придерживаясь принципов свободных ассоциаций, бесконечного диалога и бесконечной интерпретации, психотерапия ослабляет ригидность и преодолевает догматизм, который препятствует творчеству клиента и его самоактуализации. Терапевт дает понять, что он заинтересована в познании самых мрачных мыслей и фантазий клиента не для того, чтобы его осудить, но чтобы помочь ему интегрировать всю полноту его собственного естества.

Выбирая быть безоценочным, не даете ли вы тем самым клиенту разрешение на проявление неэтичных и даже злонамеренных импульсов?

Это стандартная претензия к психотерапии, и в частности, к психоанализу, со стороны традиционной религиозности. Во-первых, существует огромная разница между мыслями, фантазиями и чувствами, с одной стороны, и поведением или даже планируемыми действиями с другой. Это последнее, а далеко не первое, что должно быть в центре внимания наших этических поисков. Во-вторых, именно преднамеренное подавление «другой стороны» личности, ее негативных мыслей, чувств и импульсов приводит к эмоциональной ригидности, догматизму и подавляющей агрессии, что, в свою очередь, является причиной ущерба, который человек причиняет другим, себе самому и планете. Мое личное мнение таково, что «открытая экономика» мыслей и чувств является фундаментальной основой этической жизни, но здесь мы уже уходим в аксиологию или теорию ценностей. Главное состоит в том, что безоценочное отношение терапевта не преследует цели навредить этике, но, напротив, стремится сделать возможным существование подлинной этики.

Насколько возможно проводить такую «открытую экономику» на базе определенного религиозного мировоззрения?

Несколько основных каббалистических принципов говорят о том, что ни одно мировоззрение или точка зрения не может претендовать на звание абсолютной истины. Эти принципы следующие : (1) писания и все другие религиозные тексты имеют неопределенное, если не бесконечное количество возможных интерпретаций, (2) каждая вещь в мире может быть понята с различных точек зрения или бехинот ,(3 ) любые фундаментальные убеждения и идеи подразумевают истинность своих противоположностей, (4) Бог, а также человеческая душа, бесконечны по своей природе, и (5) «сосуды» наших мыслей, эмоций, духовности и т.д., в которые мы пытаемся заключить свет бесконечного, непрерывно переполняются или разрушаются, и требуются новые сосуды, чтобы занять их место. Те, кого заинтересовали эти каббалистические идеи могут обратиться к моим книгам «Символы Каббалы» и «Каббалистические метафоры» и к различным статьям, касающимся этих идей на сайте http://www.newkabbalah.com. Однако, несмотря на четкие принципы каббалы, ничто в них не препятствует диалогу и интерпретации. Каббала часто представляется как одна из замкнутых систем или дисциплин, которая обещает уникальный и эксклюзивный доступ к духовному просветлению и познанию истины, и действительно, существуют немалое количество элементов в каббалистических трудах, которые позволяют предположить, что это действительно так. «Преобразование», которое я в дальнейшем буду именовать «Новая Каббала», состоит в выделении тех аспектов традиционной Каббалы, которые утверждают бесконечный диалог и интерпретацию, а также деконструкцию всех так называемых абсолютных «истин». Под Новой Каббалой далее будет подразумеваться традиционные «деконструктивные» каббалистические идеи в отношении тех аспектов традиционной Каббалы, которые имеют наклонность к догматизму и замыканию. Именно по этой причине я упомянул «деконструкцию» как «ворота» в Новую Каббалу. Тем не менее, хотя такая деконструкция имеет основополагающее значение для Новой Каббалы, это только часть вопроса; каббалистический символ Тикун (восстановление, реставрация) дает понять, что Каббала несет также реконструктивное значение, а также, что в создании связной религиозной (или светской) философии или мировоззрения есть определенная ценность. Я считаю, что такое мировоззрение, если рассмотреть его под лупой, на самом деле присутствует в Лурианской теологии, которая, на мой взгляд, является одновременно как «системным», так и «несистемным» способом мыслить.

В настоящий момент процесс психотерапии и роль психотерапевта заключается в мягком, но постоянном применении деконструктивной формы вопросов к тем аспектам дискурса и поведения клиента, которые демонстрируют ригидность, догматизм и замыкание, в то же время, позволяя и даже поощряя клиента развивать чувство идентичности, ценные отношения и гибкое, но глубокое мировоззрение. Тем не менее, терапевт должен иметь в виду, что желание достичь подобного мировоззрения как оплота против всякого беспокойства, даже тревоги потери и смерти, может привести индивидуума к принятию религиозного видения или философии, которая ведет к окостенению личности и, как это ни парадоксально, закрывает путь к источнику смысла в бесконечном, т.е. Эйн-Соф. Терапия не может и не должна быть лекарством от всякой тревоги и неуверенности, и, на мой взгляд, те религии, которые претендуют на это, могут быть губительны для терапевтического процесса.

Как тогда вы относитесь к мистическим состояниям единства, которые должны привести к отстранению от забот и тревог этого мира?

Очевидно, что люди из самых разнообразных религиозных традиций действительно имеют мощные мистические переживания, о которых они спонтанно сообщают, предполагая или даже утверждая единство всех вещей и / или слияние с Богом или Вселенной. Такой опыт не только дает ощущение величайшего покоя, но и позволяет человеку идентифицироваться с чем-то гораздо большим, чем он сам и, таким образом, снизить или устранить многие из тревог, связанных с личным эго. Как правило, такие переживания в дальнейшем приводят к великой любви ко всем людям, всему живому и неживому, событиям, моментам и деталям мира, так как все это теперь понимается как выражение божественного, единое целое. Такие переживания единения, на мой взгляд, вполне совместимы с «открытой экономикой», описанной ранее. Это потому, что великая любовь ко всему сущему (то, что еврейская традиция именует ахава рабба) не оставляет места догматизму, близорукому кругозору и предрассудкам. Смыслом такой любви является то, что все вещи, все идеи, абсолютно все моменты космоса, имеют право развивать и реализовывать собственную сущность, без ограничений личного эго. Это является основой каббалистического понятия Тикун ха-Олам (восстановление мира). Я также считаю, что подобный мистический / объединяющий опыт совместим, и в конечном итоге дополняет, психотерапевтический подход, как я его понимаю.

С другой стороны, есть религии, или интерпретации религий, которые выступают с точкой зрения, что если человек придерживается определенной религиозной «истины» и отвергает идеи, взгляды и утверждения, связанные с «неверными» представлениями, то ему гарантировано место на небесах и освобождение от беспокойств и мук этого мира. В то время как такие религиозные интерпретации часто имеют очень сильное влияние на своих приверженцев, для них характерны догматизм и окостенение личности, что, на мой взгляд, враждебно как для психотерапевтического процесса, так и для Тикун ха-Олам.

Вы против любой религиозной специфики; например, принадлежности к иудаистам, христианам или буддистам?

Вовсе нет. Я думаю, что можно быть как открытым, свободным от предрассудков иудаистом, христианином или буддистом, так и закостенелым догматиком в рамках этой же религии. Однако термин «специфичность» является интересным, и я хотел бы его прокомментировать. Те из нас, кто принадлежит западным культурам, привыкли думать, что «истина» и «знание» должны быть четкими и конкретными. Хотя у этого способа мышления есть определенные преимущества, мыслить слишком конкретно, и в особенности мыслить конкретно слишком рано, может стоить нашей психике очень дорого. Мы предполагаем, что конкретное, непосредственное решение проблемы является лучшим решением, тогда как в вопросах психики намного важнее окунуться на некоторое время в неоднозначные глубины проблемы до тех пор, пока не появиться ее глубоко прочувствованное и осмысленное решение. «Открытая экономика» психотерапии также должна быть глубокой, широкой и терпеливой, признающей, что основные жизненные проблемы часто требуют глубокого исследования и периодов затишья и даже путаницы, которые чередуются с активной работой по поиску решения. Глупо ожидать от кого-либо, например, решения сложной научной дилеммы, сочинения симфонии, написания романа или философского трактата по требованию, точно так же никто не должен требовать творческого разрешения глубокого жизненного кризиса или предполагать, что такое решение может возникнуть в одночасье. Хотя вдохновение часто приходит как вспышка, зачастую требуется значительное количество времени и усилий, чтобы добиться ее воплощения. Я думаю, что есть определенные проблемы (среди них коллективные проблемы человечества: любовь, война, теология, смысл и т.д.), которые не будут решены даже в течение всей жизни, но которые тем не менее требуют нашего немедленного и вдумчивого рассмотрения , Некоторые из этих проблем могут быть даже иметь «существенную несовместимость» и требовать особых решений. Такое отсутствие «специфики» не обязательно плохо. Нет ничего более противоречивого мистической концепции Бесконечного или Абсолюта, чем идея, что Бог должен быть конкретным, точным и определенным; и все же религии, особенно на Западе, продолжают распространять идею о том, что конкретное знание «Бога» и «истины» доступно для их приверженцев. Точно так же может не быть никаких оснований полагать, что жизнь имеет определенный смысл, однако неспособность найти таковой не означает, что жизнь бессмысленна. Что-то, может быть очень значимым, не имея при этом точного, конкретного смысла. Если один сон, предложение, или даже слово может иметь неопределенное, если не бесконечное количество значений, мы не должны ожидать, что жизнь, или вселенная в целом, смогут уместиться в единственный, определенный смысл. Иногда (хотя и не всегда) те, кто считает, что они нашли особый смысл своего существования, ведут чрезвычайно скованную жизнь. Я думаю, что понятие «открытого бытия» включает все то, о чем я говорю сейчас; будучи открытым для многообразия смыслов и переживаний, не требуя немедленной «специфики», проще достичь большего удовлетворения от жизни и лучших разрешений жизненных кризисов и конфликтов.

Вы постоянно переключаетесь между психологией, философией и мистицизмом. Действительно ли это отдельные дисциплины?

Психология, философия, мистицизм и теология легко сливаются воедино в моем понимании Каббалы, так же, как это происходит в буддизме и других восточных традициях. Так как фундаментальным принципом здесь является абсолютная непредубежденность и «открытая бытийность» становится трудно, если не невозможно провести четкие границы между дисциплинами и предметными областями. В моем понимании и практике, психотерапия обеспечивает пространство, в рамках которого можно исследовать свое эмоциональное, сексуальное, эстетическое, ментальное и духовное я, что означает пересечение границ соответственно психологии, философии, мистицизма и теологии.

Ваша концепция психотерапии звучит так, будто относится, в основном, к здоровым людям, испытывающим жизненные неурядицы, и со всем не к пациентам с серьезными психическими заболеваниями. Работаете ли вы с людьми, которые страдают от тяжелой депрессии и / или психоза?

Будучи психологом в больнице Бельвю в течение двадцати лет, я работал с людьми с тяжелыми психическими расстройствами, и продолжаю этим заниматься. Как я уже упоминал в первой части этого диалога, психотерапия не всегда может осуществляться обычным способом с пациентами с тяжелой депрессией, психотическими или иными расстройствами, могут потребоваться более директивные техники, и возможно психофармакологическое лечение. Тем не менее, даже в таких случаях, я обнаружил, что основные принципы, описанные мной, сострадательное, непредвзятое слушание, открытый и честный диалог и некий элемент «неведения» со стороны терапевта остаются очень важными. Моя цель, в работе с такими клиентами — относиться к ним с максимально возможным уважением к их субъективности, инаковости, и свободе, и в то же время способствовать удовлетворению их психиатрических нужд. Таким образом, даже имея дело с так называемым клиентом «шизофреником», нуждающимся в психофармакологическом лечении, я стараюсь относиться к нему, как к «ты», а не как к «оно». Например. Я всегда слушаю предположительно «психотические высказывания» клиента с состраданием, интересом и долей «неведения», а не просто как симптом его психического заболевания. Я расцениваю такие высказывания так же, как сны, имеющие множество личных и коммуникативных смыслов, и я стараюсь вовлечь клиента в процесс формулирования и работы с этими смыслами. Другой пример: я не отношусь к «паранойе» индивида как к психиатрическому симптому, а пытаюсь понять его с точки зрения личного опыта клиента. Я считаю, что это особенно важно в случаях тяжелой психопатологии, чтобы обеспечить пространство, в котором клиент может думать, чувствовать и быть услышанным, так как зачастую такие люди жили в условиях, в которых им не было позволено выражать или даже думать свои мысли и чувствовать свои желания. Хотя я считаю, что существует биологический / генетический компонент в некоторых случаях тяжелых психических заболеваний, моя работа в Бельвью привела меня к глубокому осознанию роли травмы, пренебрежения, жестокого и негуманного обращения как фактора в формировании тяжелых психических нарушений. По своему опыту могу сказать, что некоторые люди, у которых диагностировали шизофрению или аффективное расстройство личности, на самом деле страдают от посттравматических симптомов своего трудного, травматичного детства.

Насколько важны терапевтические отношения в работе с такими людьми?

Зачастую говорят, и это было подтверждено исследованиями, что терапевтические отношения является наиболее важным фактором в успешной психотерапии. Действительно, основная цель терапии заключается в установлении отношений с клиентом, в рамках которых он чувствует себя услышанным и имеет пространство, чтобы в полной мере выразить свои мысли, чувства и желания. Как я отмечал ранее, для того, чтобы достичь этого, терапевт входит в концепцию цимцума, состояния, в котором он одновременно отстранен и полностью присутствует для клиента, и в котором терапевт, в конечном счете, формирует образ клиента, как более творческой и актуализированной в соответствии с собственными желаниями клиента, а не требованиями других, личности. Это не менее верно и для психотических и других пациентов с серьезными нарушениями, с оговоркой, что часто такие клиенты требуют гораздо больше директивности и структурности терапевтического процесса, чем лица с менее серьезными нарушениями. Клиенты с острыми нарушениями часто перегружены собственными психическими производными, и терапевт должен сначала помочь им контролировать эти производные, прежде чем они смогут исследовать их смысл. Моя цель, однако, не заканчивается лишь укреплением защит клиента, но и распространяется, как и с другими клиентами, на укрепление чувства личной самостоятельности и творческой самореализации.

Вы говорили о процессе отказа от неблагоприятных идентификаций. Насколько это важно в психотерапии?

Человеческое развитие неизбежно влечет за собой ряд идентификаций, через которые формируется пол индивида, культурная и личная идентичности. Неудачным побочным продуктом этого процесса может стать неизбежная идентификация ребенком себя с определенными установками, предрассудками, эмоциями, настроениями, чертами характера и убеждениями, которые другие имеют о себе и которые мешают его творческой самореализации. В то время как эти отождествления кажутся автоматическими, многие из них, на самом деле, навязаны ребенку через осторожные или не очень осторожные требования со стороны родителей и других родственников или опекунов. Такие ограничивающие идентификаций отдаляют человека от его собственных желаний и, с каббалистической точки зрения, служат основным источником Клипот, который ограничивает психику индивида и в дальнейшем препятствует его отношениям, когда он взрослеет. Хотя «деконструкция» и устранение каждой из идентификаций клиента (в конце концов, многие из них довольно положительны), не представляется ни возможным, ни желательным, одной из целей психотерапии является участие клиента в диалоге об этих идентификациях и его результирующее «самоизображение» для того, чтобы выбрать и интегрировать нужные идентификации и, в случае необходимости, отказаться от ненужных. Каббалисты считали, что человеческая душа создается в бесконечном божественном образе, а не в образах других (родителей, учителей, общества), которые лепят человека в соответствии с их собственной ограниченной точкой зрения. Процесс психотерапии не только помогает человеку в преодолении неблагоприятных идентификаций, но и в изучении предрассудков, которые неизбежно сопровождают их.

Возвращаясь к Фрейду, ваша концепция психической энергии шире, чем понятие Фрейда о либидо?

Да, но мы должны помнить, что для каббалистов основная энергия космоса эротична и созидательна. Когда во Вселенной не хватает гармонии, то говорят, что так происходит, потому что мужское и женское парцуфим (лики или аспекты божественности) отвернулись друг на друга и больше не участвовать в продолжении рода. Кроме того, для каббалистов, самая высокая Сфира, Кетер (Корона), которая даже выше, чем Хохма и Бина (мудрость и понимание) и практически идентична Эйн-соф, характеризуется как Рацон (желание) и Тинуг (удовольствие). Эти наблюдения указывают на то, что для каббалистов, эротическое «желание» лежит в основе божественного и также в основе сути человеческой личности, которая создается в соответствии с божественным образом. Так как желание, возможно, изначально эротично, оно распространяется на всю личность и проявляется в самых разнообразных межличностных, творческих, эстетических, духовных и других аспектах. С психотерапевтической точки зрения, осознание, и, если это возможно, конгруэнция со своими желаниями является чрезвычайно важной задачей. Потому как воспитание и идентификации могли способствовать искажению и перверсии желаний клиента, он должен заново открыть их с помощью косвенных психологических средств. Среди ключей к желанию можно назвать сны человека, отношения с терапевтом, характеризующиеся переносом, сексуальные фантазии, мысли и желания, которые возникают в период после жизненного кризиса. Конечно, признание своих желаний, не означает, что человек всегда будет действовать согласно им. Проблема большинства клиентов, однако, заключается в том, что после того, как им было запрещено действовать в соответствии с их желаниями, они потеряли всякое представление о них, и думают, что они хотят что-то другое. Их забытые желания живут собственной жизнью и способствуют тревогам, депрессии и другим симптомам, а также повторяющимся паттернам поведения, через которые эти желания стремятся удовлетвориться косвенно, а значит, обречены на провал.

Возможно ли человеку понять, что он действительно хочет, имея за плечами «искаженную и извращённую» истории жизни? В конце концов, не формируются ли наши так называемые истинные желания окружающей средой?

Ответ на первый вопрос — нет, человек никогда не сможет прийти к ясному осознанию своего первоначального, истинного желания, но я заметил, что клиенты в психотерапии почти всегда доходят до точки, в которой они испытывают желания, гораздо лучше согласующиеся с их глубокими чувствами, потенциально предоставляющие им большую степень личной удовлетворенности и лучше способствующие творческий самоактуализации, чем те, которые определяли их поведение до начала терапии. Таким образом, в то время как может не быть абсолютно никакой «истины» в этих вопросах, имеет смысл, к примеру, различать между тем, о чем Винникотт говорил как об «истинном» и «ложном» я, и то, что экзистенциалисты именовали, как подлинный и неподлинный способы бытия.

Что касается вопроса о том, что формирует наши желания; безусловно, окружающая среда играет огромную роль. Возможно даже, что глубочайшие желания формируются под воздействием случайных или злонамеренных сил нашего детства. Тем не менее, независимо от их происхождения, я считаю важным для человека иметь опыт собственных желаний и глубоко осознать, как их удовлетворение (или в некоторых случаях, не удовлетворение) может повлиять на его самоактуализацию.

Каббалист Ицхак Лурия считал, что «гнев» является одним из самых больших препятствий на пути духовного развития. Согласны ли Вы? Разве одна из целей психотерапии состоит не в том, чтобы «войти в контакт со своим гневом?»

Хотя я думаю, что для клиента очень важно осознавать и даже проживать свои гневные чувства, я согласен, что прямое выражение гнева зачастую наносит ущерб психологической и духовной стабильности. Гнев сигнализирует о проблеме в отношениях; однако, чаще всего, когда человек испытывает сильный гнев, причину его следует искать в отношениях из далекого прошлого.

В связи с этим, можно сказать, что существует два основных типа гнева; гнев, который человек хочет выразить, но ему не стоит этого делать, и гнев, который он выражать не хочет, но его прожить необходимо. Как правило, гнев, который приходит спонтанно и который хочется выразить не должен быть проявлен непосредственно в то же мгновение, так как и в большинстве случаев его причины находятся в прошлом, а не в настоящем и демонстрируют «нетерапевтическое» отношение к другому. Кроме того, в тех случаях, когда такой гнев полностью оправдан, прямое, враждебное выражение его, как правило, имеет пагубное воздействие. С другой стороны, гнев, который человек постепенно обнаруживает внутри себя, и который, как правило, не может выразить (из-за чувства неполноценности или страха возмездия), вероятно, должен быть прожит, хотя и в утверждающей (а не агрессивный) манере. Это происходит потому, что такое «медленный признание» гнева, как правило, отражает осознание индивида, что некто хронически неуважительно относился к нему, или что другие использовали его в своих целях. В целом, я считаю, что, когда вы понимаете, что злитесь, вы должны задуматься о причинах ваших чувств (например, поискать среди собственных ограничений), а также о том, как эту ситуация, вероятно, воспринимает тот, кто ваш гнев вызвал. Если после этого вы по-прежнему считаете, что ваши права были нарушены, вы должны заявить о них другому, но таким образом, чтобы оставить ему место для ответа. Я считаю, что если практиковать эту процедуру и научиться отстаивать себя в случае необходимости, то обнаружиться, что вы можете обойти гнев и продвинуться к более продуктивным способам межличностного взаимодействия.

Те, кто хронически испытывают гнев, в своей жизни часто страдали от насилия, пренебрежения, неуважения и т.д. Их гнев по отношению к фигурам прошлого сильно мешает их текущей эмоциональной жизни и отношениям. Их работа в психотерапии заключается в проживании чувств, связанных с прошлым, что, в конечном счете, позволит им испытывать другие, отличные от гневных, эмоции.