08.09.2019
0

Поделиться

Выходя за пределы

Майкл Стейли,

Выходя за пределы

«Поэтому вам следует думать обо всем этом мимолетном мире:

Звезда на рассвете, пузырь на поверхности потока;

Вспышка летней молнии;

Мерцающая лампа, фантом и сновидение»

(Алмазная Сутра)

Жизнь есть сон — сновидение жизни. Она возникает из недвойственного фона, но дуалистично интерпретируется на основе наших предубеждений о реальности. Такая интерпретация взращивает иллюзию (корни которой настойчиво глубоки), что существует личность, индивид или душа, переживающая вещи. Весь красочный спектр опыта рождается из этой иллюзии, хотя она может быть иногда красивой. В качестве аналогии, это можно сравнить с пьесой, в которой все части одновременно разыгрываются одним и тем же актёром, который, однако, столь захвачен персонажами и событиями пьесы, что идентифицирует себя с ними. Актёр потерялся в сновидении бытия, майи (maya), самсары (samsara).

Иногда кажется, что не принимается во внимание то, насколько важно данное понимание для Телемы. Многие считают, что Телема поддерживает суверенитет и безусловность индивида и «его» Истинной Воли, в таких выражениях, как «Делай, что изволишь, таков да будет весь Закон» и «Каждый мужчина и каждая женщина — звезда». Это недоразумение, игнорирующее фон мистического прозрения, из которого исходит книга Liber AL, и в котором она заземлена. Несколько лет до получения Liber AL, и, в действительности, несколько лет после, Кроули был Буддистом. Он пережил глубокое базовое понимание Буддизма – sunyavada, реализацию пустотности или пустоты. Проще говоря, реальность – это пустотность, пустота концептуализаций, пустота формы. Форма, по сути, представляет «нашу» проекцию на эту пустотность; на самом деле, это иллюзорная природа формы, которая делает её доступной для манипуляции со стороны мага. Следствие sunyavada – это anatma, отрицание существования отдельной сущности.

Данное понимание пронизывает последующую работу Кроули, и оно существенно. В частности, такие работы как Liber Aleph и Книга Лжей насыщены им. Снова и снова суть направляется к тому, что индивидуальное существование – это иллюзия, и что эта иллюзия представляет собой единственное препятствие на пути к просветлению или ясному видению. Таким образом, Телема имеет сильное родство с тем Потоком, который расцветает вместе с Нагарджуной и prainaparamita, и который достигает кульминации в простоте и ясности Чань.

Может показаться парадоксальным, что доктрина кажущегося индивидуализма коренится (если это вообще возможна) в sunyavada. Однако, это вопрос интуитивного понимания. Логика, по существу и по своей природе, противоречива, и в этих вопросах обращаться к ней бесполезно. Заинтересованным читателям можно предложить работы автора под псевдонимом Wei Wu Wei.

Настоящее эссе, в таком случае, обращено к выходу за пределы – выходу за границы логики и двойственности, и переходу на другой берег непосредственного, интуитивного понимания.

1: Адвайта

Мастер сказал мне: «Все Будды и все живые существа – ничто, кроме Единого Ума, помимо которого ничего не существует. Этот Ум, не имеющий начала, не рожденный и нерушимый»

Запись Чун Чои, Учение Дзен Хуанг По

Адвайта – это санскритское слово, означающее не разделенное, не двойственное, целое. В качестве философии или доктрины, оно используется для указания на то, что реальность (под которой подразумевается всё, что есть, а также то, чего нет) представляет собой целое, континуум. Разделение на индивидов и объекты – кажущееся, нереальное. Эта единая субстанция, может быть удобным образом упомянута как «Я». Все вещи не просто пронизаны этим Я, но в действительности являются этим Я. Я – это Актёр, играющий все роли одновременно, но также – сцена, аудитория, плохие отзывы, улюлюканье сов, скользкий слизняк, ярко светящая луна, и так до бесконечности. Я есть всё. Всё – это Я.

Осознание того, что это так (интуитивное понимание, а не интеллектуальное предположение) приходит как потрясающий шок для «кого-то» того, для кого дуализм так долго был предметом веры. И все же, как только данное промелькнуло, всё это кажется настолько естественным. На самом деле, тайна заключается в следующем: почему было само собой разумеющимся, что дуализм представляет собой фундаментальный принцип, реальность вещей? Для того чтобы наблюдать мир вокруг нас, и предугадывать его принципы, мы нарезаем все на части или блоки – для более удобного наблюдения. Проблема, однако, заключается в том, что как только это было сделано, было позабыто, что это «разделение» на секции было чисто теоретическим, всецело схематичным, налагаемым наблюдателем на наблюдаемое. Вместо этого, само по себе схематическое деление взято в качестве реального! Таким образом, мы видим множество независимых и изолированных блоков там, где в действительности существует континуум.

Примером того, сколь пагубной может стать эта точка зрения – это концепция человека касаемо самого себя и своего места во вселенной. С дуалистической точки зрения, каждый человек воистину остров (как впрочем, и все остальное) – изолированная единица существования в море небытия. Соответственно, человек видит себя в качестве нечто подобного надутому воздушному шару, оболочка которого представляет собой кожу тела. Кожа – это разграничительная линия между я и не-я: индивид – это изолированная сущность на чужой земле. Многие люди принимают эту точку зрения еще дальше, и идентифицируют себя как одну конкретную часть или орган предполагаемой секции (часто ума, сердца, духа или души), которая как-нибудь обитает в теле, будучи сама по себе немного больше, чем изощренная кукла. В самом деле, дуализм сошел с ума!

Это мнение человека о «себе» привело к глубоко укоренившемуся убеждению, что каким-либо образом человек отделен от остальной части Вселенной, до такой степени, что может быть проведена линия между человеком и «природой». У нас есть абсурдная идея, что каким-либо образом человек обладает природой или может её «покорить», что вселенная со всеми её богатствами здесь специально для совершенствования человека; подобно яйцу, ожидаемому быть высосанным. Такая позиция приводит к хищному, эксплуататорскому поведению и бессмысленному разрушению, что выразилось в индустриальном Западном обществе 20-го века: не только эгоистичный человек уполномочен насиловать вселенную вокруг него, но и другие люди также честно играют в эксплуатацию и покорение.

В течение нескольких последних десятилетий научное исследование, хотя даже и основанное на дуалистическом понятии наблюдателя и наблюдаемого (т.е. что наблюдатель полностью отделен и, таким образом, независим от своего объекта исследования) приводит некоторых людей к сомнению в дуалистичном представлении. Ядерная физика, в частности, исследование субатомных частниц – это интересный показатель. Как выяснилось, не существует по-настоящему нейтрального наблюдателя, поскольку само присутствие наблюдателя модифицирует поведение объекта исследования – в данном случае, субатомных частниц. Действительно было бы любопытно предположить, как бы могла звучать базовая предпосылка дуализма – что наблюдатель был независимой, самодостаточной сущностью, которой случилось наблюдать другую независимую, самодостаточную сущность. Тем не менее, учитывая воздействие, можно лишь сделать вывод, что наблюдатель и наблюдаемое не столь уж независимы друг от друга, в конце концов. Это еще одно открытие в исследованиях в области ядерной физики, указывающее, что «механизм» такого взаимодействия между наблюдателем и наблюдаемым возможен. Т.е., в своей основе, данный феномен состоит из огромного множества переплетённых субатомных частиц, обладающих твердой видимостью, только будучи наблюдаемыми с относительного расстояния.

Несмотря на многочисленное энергичное преследование на всём протяжении веков неделимая единица материи (своего рода базовый строительный блок) до сих пор не обнаружена. В своё время была выражена надежда, что этим строительным блоком является атом. Когда оказалось, что атом состоит из множества субатомных частиц, было высказано мнение, что базовым строительным блоком может быть одна из этих частиц. Однако нам еще предстоит обнаружить частицу, которая сама по себе не окажется созданной из еще более мелких частиц. Могут быть все основания полагать, что данный процесс продолжается бесконечно, и что не существует никакого базового строительного блока. Однако мы можем довольно уверенно утверждать, что частицы кажутся энергией, заключенной в определённые структуры. Таким образом, все явления можно рассматривать как энергетические поля. Образ – это огромное поле энергии, энергии здесь и там, запертой или вплетённой в завитки или области большей плотности и компактности. Вся сцена – плавная и калейдоскопическая, с взаимным обменом и взаимным влиянием между соседними завитками или локализованными энергетическими полями. Надо сказать, что это спекулятивный образ; однако, прогресс ядерной физики в данном столетии, кажется, указывает в этом направлении. Если это так, то это может многое объяснить. Например, телепатия, ясновидение и тому подобное, кажутся вполне естественными и постижимыми, учитывая, по крайней мере, соединение или связи между якобы отдельными явлениями.

Картина, появляющаяся в таком случае, монистична. По существу, всё состоит из одной субстанции. Двойственность, основанная на принципе противоположностей, рассматривается как иллюзия, базирующаяся на ошибочных концепциях. Нам навязали наши предубеждения о вселенной, видение разделения там, где его в действительности нет. Полезная аналогия – это магнит. Концептуально, мы рассматриваем магнит как имеющий Северный полюс и Южный полюс. Теперь два полюса существуют только по отношению друг к другу: они не могут существовать отдельно. Они – это разные области одного и того же магнитного поля. Если мы отрежем половину, связанную с Южным полюсом, «новый» Южный полюс немедленно создастся в первой половине, а также «новый» Северный полюс на второй. Такие различия как «Северный полюс» и «Южный полюс» лишь концептуальны. Они налагаются нашим интеллектом, будучи спроецированными на то, что мы наблюдаем.

Данная аналогия магнитных полюсов – это весьма наглядная иллюстрация важного принципа. Мы видели, что нам навязывается двойственность Северного и Южного полюсов, где её, на самом деле, не существует: мы провели разделение там, где его нет. Это можно распространить на наше восприятие вселенной вокруг нас. Мы классифицируем континуум на разделённые объекты, основываясь на предубеждениях, и видим множественность там, где существует единство. Вероятный механизм этого представляет собой предполагаемое распознавание интеллектом, на основе минимальных сенсорных данных. Другими словами, сенсорное восприятие рассматривается в терминологии существующих концептуальных классификаций, оголённых костей, конкретизируемых воображением. Имеет место тенденция смотреть на неизвестное в терминах известного или знакомого. На ум приходит пример из моего собственного опыта, когда я поначалу жил в иностранной стране. В лице почти любого незнакомца я «видел» самые поразительные сходства со знакомыми в Англии. Оглядываясь назад, я признал это в качестве исполнения желания, необходимости увидеть новое в терминах старого и знакомого. Тот же принцип, по всей вероятности, лежит в основе нашего восприятия вселенной. У человека есть восприятие; это немного похоже на то, как если он узнал о дереве; и, таким образом, теперь он воспринимает дерево. В реальности, конечно, «дерево» — это абстракция, очень широкое обобщение. Нет двух наборов восприятия, которые мы называем тем же самым деревом. В таком случае, не существует таких вещей как деревья. «Дерево» — это просто наименование, абстракция или концепция с нашей стороны. Таким образом, наши интеллекты вводят однородность и структуру, которые в реальности не существуют.

Мы прошли некоторый путь, в котором привели предполагаемый дуализм к Единой Субстанции, Целому. Этого, однако, недостаточно: необходимо дальнейшее совершенствование. Мы используем термин «единое» или монизм только в отличие от «двух» или дуализма. Это, конечно, двойственность – и, следовательно, как мы видели, чисто концептуальная. Поскольку нет множественности, то нет отличного от «единого». Дело в том, что вселенная не более Едина, чем Двойственна.

Мы можем пойти дальше и с этим процессом кажущегося разрешения двойственности, только чтобы обнаружить, что предполагаемое разрешение или упразднение само по себе приводит к другой двойственности. Причина этого состоит в том, что наш интеллект, наш разум, прочно встроен в концепцию дуализма. Каждая мысль рождается из дуалистической концепции, и поэтому, по своей сути, не соответствует действительности, учитывая наше заключение о том, что дуализм является предполагаемым, а не фактическим. Попросту, всё, что мы можем сказать о вселенной – это, по сути, неправда, ложь! Здесь мы, кажется, перед кирпичной стеной. Если наши интеллектуальные процессы по своей природе дуалистичны, если все, что мы можем сказать о вселенной, не соответствует действительности, тогда следует ли нам отказываться от борьбы, распоясывать наши чресла и отчаиваться?

В данный момент полезно сопоставить картину, к которой мы пришли, с такими традициями, как Адвайта-Веданта, Даосизм, Буддизм Махаяны и подобные. Для данных традиций аксиоматично, что вселенная в действительности за пределами описания – поскольку язык основан на дуалистических концепциях, и, следовательно, не способен дать адекватное выражение чему-либо, что само по себе не дуалистично. Это не осуждает язык, как ошибочный или неадекватный; это очень полезный инструмент, но он имеет свои ограничения. Обычно мы не пытаемся проводить операцию на мозге при помощи картофелечистки! Наибольшее, на что можно надеяться, так это на то, чтобы использовать язык как указатель. Другими словами, хотя реальность не двойственна, все же, в первую очередь, предположительно, дуалистичная языковая структура должна использоваться в качестве ранней стадии своей трансцендентности. Разумеется, эта ранняя стадия предусматривает замену одной концепции другой; и поскольку все понятия ложны, это может показаться явно странным, если не сказать бесполезным. Тем не менее, развивая цепочку образов, которая, по-видимому, ведёт в определённом направлении, есть надежда, что интуиция будет понимать то, что не может быть выражено в языке.

Однако этот процесс ограничен. Идея состоит не в том, чтобы указать на недвойственную «Истину», однако неопределённо, но достаточно для демонстрации тщетности и опустошенности дуализма. Подобно тому, как южный и северный полюса магнита существуют только относительно друг друга, а не как объективные вещи или сами по себе, так и со всеми, так называемыми, противоположностями и дуальностями. К примеру, чёрное существует только в сопоставлении с белым. Мы называем что-то чёрным лишь для того, чтобы отличить это от чего-то другого, что мы называем белым – или, в контексте данного примера, не чёрным. Если бы мы имели полностью чёрный мир, то не было никакого контраста, и, следовательно, не было бы необходимости в чёрном или белом. Точно так же, концепции более явно абстрактные, являются взаимозависимыми; например, мы нуждаемся во «зле» для определения параметров «добра», и наоборот.

Если не осознаётся, что все так называемые противоположности или двойственности условны, а не реальны, концептуальны, а не действительны, тогда «цепочка образов» будет, по сути, кругообразной. И всё потому, что независимо от того, как искусно язык «растягивается», он остаётся дуалистичным – и тонкий дуализм так же плох, как и более распространенный вариант – тем более, на самом деле, практикующий думает, что он чего-то добивается. Хороший пример – это процесс противодействия тезиса и антитезиса, и затем возникающий величественно процветающий синтез. Проблема в том, что синтез представляет дитё своих родителей; и, таким образом, остаётся дуалистичным по своей природе, устанавливая свою собственную полярность. Возьмём, к примеру, метафизический закон Ноумена и Феномена. Первый может рассматриваться как субъект, а второй как его объект. Ноумен может рассматриваться как синтез двойственности: Феномен – это исходный тезис, тогда как его отрицание, ничто или не-феномен – это антитезис. Однако Ноумен остаётся дуалистической концепцией, имеющей смысл в связи с Феноменом и не-феноменом. Ноумен может быть представлен столь искусно, насколько возможно, но он остаётся чем-то. Немедленно пробуждается его противоположность или относительное ничто. Мы никогда не сможем преодолеть двойственность данным методом, просто потому, что мы будем по аналогии постоянно что-то разделять, и останемся с частицей нечто, которое всегда должно быть чем-либо. Мы сталкиваемся с бесконечной регрессией видов.

Всё это может быть отклонено как смысловая подтасовка. Это, однако, демонстрирует, что мы не можем использовать двойственность, и всё, что мы можем выразить лигвистически, по определению дуалистично, чтобы само по себе превзойти двойственность. Это могло бы быть вспомогательным средством, но тогда это предполагает, а не выражает. Будучи предоставленной сама себе, логика будет плести все-затягивающую и все-плотную паутину, которая будет, посредством своего собственного импульса, душить стремящегося! Лучше всего просто прорубить сквозь всё это; то, что нам нужно – это меч Праджня (Prajna), или прямое понимание природы реальности.

Праджня (Prajna) – это слово зачастую переводится как «Мудрость». Однако этого недостаточно для того, чтобы передать чувство прямого, непосредственного понимания. Такое прямое понимание, как правило, возникает спонтанно, зачастую когда дуалистическое мышление истощается и достигается неизбежная кирпичная стена. Именно тогда, когда мысль не может идти дальше и сдаётся, может возникнуть данное прямое осознание. Хуэйнэн, согласно традиции, получил этот опыт, услышав, как кто-то читает Ваджракедику или Алмазную Сутру, короткую работу класса праджняпарамита (prainaparamita). При чтении различных анекдотов Чань-Буддизма и Дзен-Буддизма, человек сначала довольно озадачивается этими спонтанными возникновениями прямого понимания. Они кажутся вызванными замечаниями, фразами или реакциями, которые кажутся весьма незначительными или даже бессмысленными. Однако, когда их «подкидывают» в разум, который стал для этого готовым, они оказываются катализатором, «последней каплей».

Поэтому можно предположить, что Праджня возникает, когда ум более не озабочен бесполезной болтовнёй о погоне за собственным хвостом (или повествованием!), пытаясь достичь реальности логическими мыслительными процессами. Когда эта обезьяна успокоена, остановлена, тогда подлинное осознание больше не блокируется. Более не отвлекается, наблюдение прямое и реальное. Неизбежный вывод состоит в том, что эта Праджня или прямое понимание существуют постоянно, затмеваясь только махинациями ума. На самом деле, Праджня может быть отождествлена с Просветлением, Сатори, Освобождением и другими различными эвфемизмами для этого состояния прямого осознания. Среди ученых это, возможно, рассматривалось бы как спорное утверждение: некоторые рассматривают Праджню только как способность, находящуюся в распоряжении искателя. Однако, ученые – это зачастую люди, которые любят классификации и схематизацию. Двойственность остается позади, а вместе с ней эти категории опыта. Как говорит Вэй Ву Вэй (Wei Wu Wei): «Праджня – это акт действия – чистый опыт, динамичный и конкретный; опыт, а не концепция» (Пальцы, указывающие на Луну). Праджня – это опыт опыта, сама его суть. Там, где Праджня, нет больше никакого различия между опытом, переживанием и переживающим. Есть только осознание, неделимое, без субъекта или объекта. Поэтому Праджня – это сама реальность – реальность, лишенная концепций. «Прямое видение» могло бы быть полезным термином, если помнить, что нет ни смотрящего, ни того, что было бы наблюдаемо.

В реальности не существует ничего, что мы могли бы сказать (или сделать) в отношении вселенной, что было бы истинным. Мы не можем описать или представить себе её, поскольку это было бы основано на концепциях (а все концепции, как мы видели, ложны). Вселенная не имеет делений: ни одного, многого; ни большего, ни малого. Она выражается одинаково и вовсе не в безмолвии, как в шуме, в вискозе как в хлопке, в полноте как в пустоте. Мы даже не можем сказать, что это так, поскольку это немедленно вызывает относительность, и все такие двойственности, по своей сути, ложны. Лучше вообще ничего не говорить? Когда расположение духа захватывает вас, без сомнения!

Допуская, что все, что можно сказать о реальности ложно (включая все, что может быть сказано в этом эссе), одна или две идеи о природе Праджни еще могут быть полезны. Мы уже видели, что Праджня – это прямое понимание, и что это возникает в отсутствие концептуального и дискурсивного мышления. Пожалуй, лучше всего Реальность может быть выражена словом «спонтанность». Под спонтанностью мы понимаем естественное поведение. Спонтанность – это выражающая себя реальность. Она слепа, бездумна, нерефлексивна, оставленная и естественна. В Телемитской терминологии это Истинная Воля. На самом деле, поведение никогда не может быть никаким другим, кроме как естественным. Мы всегда спонтанны, даже когда думаем, что это не так. Ничего другого не может произойти, кроме того, что на самом деле происходит. Проблема возникает, когда мы думаем, что «вещи случаются» из-за наших собственных индивидуальных усилий. Именно из-за этой иллюзии мы страдаем, поскольку беспокоимся, что «вещи» могли бы произойти иначе, если бы мы действовали по-другому. Но «вещи» не случаются, потому что «мы» сделали что-либо, и вещи не могли произойти, чем он случились. Это не об отстаивании предопределения против свободной воли; это просто другая двойственная, столь же ложная, как и любая другая. Можно просто сказать, что вещи таковы, какие они есть, и это так.

Мы подошли к тому этапу, когда можем признать, что, в дуалистической терминологии (а языковое выражение не может быть другим) наиболее приближенное, к чему мы можем прийти в описании реальности – это просто сказать, что это так. Однако мы должны помнить, что это не объект, поскольку мы сами включены в это. Таким образом, Праджня (или возникающее прямое понимание) – это спонтанное переживание этого, или же, скорее, возвращение от иллюзии к реальности.

2: Двойственность

Как мы видели в предыдущем разделе, реальность не дуалистична, но наше ее восприятие настойчиво дуалистично. Мы склонны видеть вещи в терминологии двух противопоставленных полюсов и противоположностей. Например, есть полюса добра и зла, горячего и холодного, темного и светлого. Вещи или события «нанизываются» на различные точки между двумя полюсами; редко событие рассматривается полностью хорошим или плохим, но скорее оно обычно градуировано – «довольно хорошо» или «столь плохо». Кажется естественным размышлять о том, почему возникло такое несоответствие между реальностью и нашим восприятием ее. Если реальность не двойственна, то почему мы не можем наблюдать ее таким образом? Если мир лишен конкретного описания, если нет сущностей, которые можно найти, то почему это должно выглядеть для нас иначе? Почему наше восприятие не является непосредственным?

Определенно, мы общаемся на дуалистично структурированном языке. Грамматически мы имеем субъект и объект как основание структуры, из большого числа источников. Это правда, что мы не воспринимаем в терминологии языка. Однако мы принимаем концепцию субъекта и объекта столь само собой разумеющуюся, что автоматически интерпретируем всякую вещь в этих терминах. Здесь мы имеем глубоко укорененную обусловленность, в свете которой интерпретируется восприятие. «Необработанные» или неразнообразные чувственные впечатления упорядочиваются в шаблоны или объекты, возможно, на основе того, что ожидается быть воспринятым. Однако такая обусловленность не может чисто и просто из дуалистичной языковой структуры. Более вероятно, что языковая структура развивается из дуалистичного восприятия реальности, хотя, конечно, одно подкрепляет другое.

К сожалению, мы, возможно, никогда не узнаем как возник этот несовершенный способ интерпретации реальности, интересный, хотя, безусловно, спекулятивный. Существует только «сейчас» и ситуация как она есть, и размышление над тем, что произошло в предполагаемом прошлом бесполезно. Большое внимание уделяется «вопросу» о времени и само существование времени воспринимается как само собой разумеющееся. Тем не менее, время – это яркий пример того, как концепция навязывается реальности, а затем принимается как часть или участок этой реальности. Мы представляем себе время как своего рода движущийся поток, неумолимо несущий вещи вперед. Мы говорим о прошлом, настоящем и будущем. Тем не менее, поразмыслив, время необыкновенно трудно отследить. Настоящее – это соединение между прошлым и будущим; но мы никогда не можем воспринимать его из-за очевидной задержки между восприятием чувств и регистрацией этого восприятия мозгом. По определению прошлое никогда не здесь и никогда не может быть пережито, поскольку давно прошло. Будущее еще не пришло. Таким образом, прошлое и будущее представляют собой концептуальные конструкции или абстракции, и из-за задержки регистрации восприятия мы никогда не можем знать настоящее. Так что же мы воспринимаем? Или скорее — какое сейчас время? Мы могли бы попытаться говорить о познавательном настоящем; но в отсутствии прошлого и будущего определенно нет нужды в концепции настоящего. При дальнейшем анализе становится очевидным, что время используется как способ измерения событий и движения, и, таким образом, столь же реально как сантиметры или килограммы, дюймы или камень. «Тиканье часов» — это просто: пружина перемещает указатель на циферблате, и мы говорим, что прошло пять минут. Пока время рассматривается только как концепция, полезный способ измерения, с этим нет проблем. Однако когда мы предполагаем, что время имеет объективное существование и представляет собой своего рода поток с фиксированным или переменным темпом движения, тогда имеет место иллюзия.

Мы налагаем свои идеи и конструкции на реальность различными способами. Примером может быть расщепление субъект/объект, в котором сам я – субъект, а все остальное – объект. Подобным образом существует раскол на добро и зло, раскол между Богом и человеком. В действительности, любая двойственность представляет собой расщепление реальности. Кажется вероятным, что данное разделение недвойственного на двойственное в первую очередь было сделано как удобный метод наблюдения реальности. Вообще говоря, научное исследование происходит на основе анализа. Все, что изучается, разбивается на удобные для индивидуального внимания части, с надеждой на то, что затем может быть понят последующий процесс синтеза целого. Таким образом, разброс невариантного целого представляет собой удобный метод измерения и классификации, поскольку это разделение чисто схематическое. Но что именно произошло, так это то, что фрагментация реальности стала восприниматься как действительная, а не просто концептуальная. В настоящее время это широко принято, по крайней мере, на Западе, и закреплено дуалистической языковой структурой, которая усиливает эту иллюзию. Вряд ли стоит добавлять, что поскольку логика основана на дуализме как реальности, то аргументы против двойственности будут казаться откровенно нелогичными.

Тогда же, если двойственность кажется столь логичной, откуда возникла противоположная идея? Почему при такой твердности в пользу дуализма, утверждения о недвойственной реальности остаются живыми и действенными? Во-первых, как мы отметили в предыдущей части, многие открытия физиков за последние сотню лет были столь удивительными (с точки зрения дуализма), что указывали в направление адвайты. Но важно, что такое открытия не изолированы. Всегда существовали мистические и религиозные традиции, которые утверждали недвойственную реальность, которая переживалась напрямую, но не выражалась в языке. Примеры: Даосизм, Буддизм Махаяны, Адвайта-Веданта и так далее. За последние годы было проведено немало параллелей между этими «открытиями» ядерной физики и взглядом на реальность, которая поддерживается недвойственными традициями. Ученый Фритьоф Капра исследует эту тему в своей книге «Дао Физики», и в действительности есть еще много таких книг. Можно представить, что для того, для кого дуализм является глубоко укорененным взглядом на реальность, открытия, которые кажутся приводящими такое воззрение к сомнению, становятся серьезным шоком. Однако, шок такого масштаба, кажется, необходим, чтобы поставить под сомнение наши заветные идеи и предубеждения. Именно тогда прямое видение или понимание природы реальности может возникнуть спонтанно.

Без этого прямого понимания остается концептуальный раскол между субъектом и объектом. Поскольку данное положение встроено в ум, оно проецируется на реальность. Другими словами, мы строим иллюзорную вселенную «там». Кроме того, мы не только строим раскол между «мной» и «не мной», но даже «мое» разделяется на части. Обыкновенен, конечно, раскол между «телом» и «разумом», как будто какой-то ум является гордым владельцем тела, подобно костюму одежды или автомобилю. В некотором смысле этому разделению тела/ума относительно легко противостоять, должным образом практикуя хатха-йогу, когда человек осознает взаимозависимость и действительно существенное единство этих аспектов или категорий. Как только это испытано на опыте, мы также можем начать задаваться вопросом в двойственности «я» и «не я» — и кто знает, где эта линия исследования заканчивается?

При отсутствии прямого опыта не-двойственности, мы склонны идентифицироваться с той или иной стороной облаченной в концепцию полярности. Процесс двойственности может продолжаться до бесконечности, как отмечалось ранее, и разум обычно понимается как расщепленный на мысль и чувство или эмоцию. Это действительно глубокое и широко распространенное разделение расщепленного ума, и мы склонны преимущественно идентифицироваться с тем или другим. Раскол проходит через весь спектр человеческой деятельности. Как правило, те, кто идентифицируют себя с «чувством», склонны больше тяготеть к Искусствам, в то время как те, кто идентифицирует себя с «мыслью», больше склонны к Наукам и интеллектуальной деятельности. И во всех случаях, за исключением немногих, дело обстоит именно так: «… этим двум не встретиться!».

Если некто соглашается с дуализмом как фактом, то все же представляется разумным сделать вывод о том, что для достижения гармоничного баланса необходимы оба полюса. Тем не менее, кажется, что расщепленный ум чувствует потребность идентифицироваться с одним или другим полем, и, таким образом, большинство людей склонны концентрироваться либо на Искусствах, либо на Науках, фактически исключая другое. Это активно поощряется в нашей системе образования: дети часто должны делать выбор между предметами Искусства и Наук. Это неизбежно приводит к подготовке односторонних людей. Мало кто действительно видит актуальность и действительную необходимость обоих аспектов – еще меньше тех, кто действительно достигает этого баланса. Результат – пропасть понимания между специалистами обоих сторон.

Конечно, частично причиной данного расхождения является огромная масса материала, накопленного на пути познания, горы данных, которые должны быть усвоены даже перед тем, как поверхностное понимание конкретной области, скажем, биохимии, может быть достигнуто. Детализация различных разделов или отраслей знания в настоящее время столь широка, что становится все труднее получить какой-то панорамный обзор. То, что такой обзор желателен, очевидно; легко подойти так близко и потеряться в деталях, что более широкий охват и схемы становятся потерянными, и мы не можем увидеть лес за деревьями. Однако, несмотря на эту оговорку о масштабной задаче, необходимой только для специализации, более вероятно, что подлинная причина разделения Искусства и Науки состоит в идентификации с одним или другим полюсом. Задолго до появления специализации, ребенок тяготел к тому или иному полюсу, погружаясь в один из предположительно расходящихся потоков. Было бы интересно узнать, в какой степени обусловленность ответственна, как противоположная присущим факторам; определенно, оба должны сыграть свою роль.

Подобный тип расщепления появляется в других областях и на других уровнях. Однако основой является явный раскол между чувством и знанием, иногда примерно характеризуемый как интуиция и логика, эмоция и мысль, абстрактное и конкретное, и, конечно, Искусство и Наука. Следует иметь в виду, что эти разделения в некотором смысле произвольны, и различия между этим двумя полюсами довольно размыты. Однако есть и взаимосвязи. Хороший пример – это раскол между интуицией и логикой – как мы могли ожидать из наших обсуждений до сих пор, раскол, который более очевиден, чем реален. Те, в ком преобладает одно, видимо, не доверяет тем, у кого есть противоположные склонности. Интуиция, кажется, работает на основе тонкого ощущения вещи, или ситуации в целом. Тогда как логическое мышление склонно подходить к проблеме посредством анализа, интуиция пытается использовать более целостный подход. Интересно, что на интуицию иногда ссылаются как на «шестое чувство» — т.е. нечто над или свыше общепринятых пяти чувств. Ясновидение, кажется, представляет собой функцию хорошо развитой интуиции. Люди, которые полагаются на эффективность логической мысли или дедуктивного рассуждения, обычно испытывают сильное недоверие к интуиции; поскольку они не могут видеть цепь логических рассуждений, они рассматриваются ее как догадки или даже чистую фантазию. Тем не менее, минутное размышление показывает, что оба имеют свое место и дополняют друг друга. Научное исследование было бы мучительно медленным, если бы прогресс основывался только на логическом или аналитическом рассуждении. Есть столь много вариантов, которые нужно охватить, столь много возможностей для рассмотрения, так много потенциальных данных для обработки, что, действительно, исследователю следует «рискнуть догадкой» — т.е. довериться инстинкту – о том, какая область или направление исследования будет наиболее плодотворной и работать в этом направлении. Дело в том, что интуиция и логика не только дополняются друг друга и нуждаются друг в друге для работы с наибольшей пользой, но являются одной и той же работающей вещью, различными путями.

Мы можем проследить это до следующего уровня, двойственности интроверсии и экстраверсии, и опять-таки это в общих чертах соответствует расколу между интуицией и логикой. Предполагается, что интроверты больше соприкасаются со своими «собственными чувствами», экстраверты же более настроены на «внешний мир». Интроверты, как правило, интроспективны, предпочитают Искусство, склонны больше работать интуицией. Для сравнения, экстраверты более ориентированы на внешний мир, больше обращаются к Наукам и предпочитают логические рассуждения. Интроверт смотрит внутрь, экстраверт – наружу. Конечно, следует подчеркнуть, что это только чистые типы. На практике, люди в какой-то степени склонны к слиянию обоих.

Сейчас мы находимся на той стадии наших исследований, когда нам нужно подвести итоги. Эти категории, которые мы устанавливаем – Искусство и Наука, интуиция и логика, интроверсия и экстраверсия, внутреннее и внешнее – имеют смысл только с точки зрения дуализма, или противоположных полей. Однако прежде утверждалось, что реальность не-дуалистична. На самом деле, эти полюса представляют собой аспекты одного и того же. Расщепление, которое мы исследуем – концептуально, и не реально. Однако, из-за широкого признания дуализма, широко принят взгляд на реальность, как на раскол между двумя противоположными полями. Это приводит к тому, что люди склонны концентрироваться на одном поле или на другом, исключая его противоположность, и, следовательно, увековечивать и даже усугублять имеющуюся у них предрасположенность. Ясно, что дуалистический раскол, хотя и концептуальный по своему происхождению, закрепляется через обусловленность или предубеждение.

Весь диапазон человеческого опыта зависит от этого раскола, который иллюзорен. Независимо от того, какой может быть природа реальности, наши предубеждения действуют как своего рода смирительная рубашка, посредством который восприятия и опыт принуждаются или искажаются в эту вынужденную форму. Поэтому дуалистическая интерпретация реальности заменяет саму реальность и является самосохраняющейся. На фундаментальном уровне этот раскол может быть дополнительно проиллюстрирован рассмотрением Магии и Мистицизма. Хотя они сами по себе являют собой двойственность, они, по крайней мере, указывают путь к растворению нашей предконцептуальной привычки упорядочивать и организовывать восприятие.

3: На пути к интеграции

В терминологии расщепленного ума и его проекции на реальность, Магия обычно соответствует знанию или логике, экстраверсии и Науке. Аналогично, Мистицизм может быть рассмотрен как связанный с чувством, интуицией, интроверсией и Искусством. Это, конечно, приблизительные, а не точные корреляции. Грубое и готовое различие между Магией и Мистицизмом состоит в том, что в то время как маг манипулирует видимостью, мистик стремится ее растворить. Маг, в основном, играет с иллюзией – действительно, слово «магия» (magic) исходит от того же самого корня, что «майя» (maya), что означает иллюзию или проявление. Как правило, он стремится проникнуть в ее тайны не столько для того, чтобы найти «реальность», сколько сформировать ее по узору, который он выбирает. Магия имеет тенденцию укреплять эго, чувство индивидуальной идентичности: маг, кажется, манипулирует и производит эффекты, и это приводит к чувству воли, творчества и силы. При доведении до крайности, это может привести к мании величия и отождествлению себя с Богом. Мистик, напротив, стремится сорвать или растворить завесу иллюзии в поиске того, что воспринимается как лежащее за пределами. Вместо того чтобы проецировать себя вовне на форму, он стремится обратить свой ум внутрь в попытке обнаружить воспринимающего. Он стремится растворить чувство индивидуальной идентичности, чтобы уйти от идеи эго.

Редко бывает, чтобы человек был полностью магом или мистиком, но обычно то или другое преобладает. Кроули, к примеру, считал себя скорее мистиком, чем магом. Однако сначала рассмотрим чистые типы. Мы ожидаем, что рано или поздно маг, поиграв с проявлением, как ребенок с пластилином, начнет подозревать, что материал действительно иллюзорен, и начнет задаваться вопросом о том, что же, черт возьми, происходит. Действительно, можно утверждать, что понимание природы майи посредством манипулирования ею являет собой цель Магии. Однако, большинство магов, кажется, довольно радостно играют год за годом, не подозревая, что такое понимание взращивает свою уродливую голову, чтобы испортить веселье. Конечно, как уже было предложено, Магия склонна усиливать эго, укреплять идентификацию с концепцией индивидуального «я». Маг, с помощью своих жонглирований, может слишком легко убедить себя, что он осуществляет своего рода волевой контроль над событиями. Само-возвеличивание представляет собой следствие этого; в конечном счете, независимо от того, какие кусочки неясного знания добыты впредь, независимо от того, какие мощные трансформации испытывало сознание, концепция индивидуального сознания переживается, все эти вещи остаются.

Также существуют опасности и соблазны для чистых мистиков. Этот путь очень тонкий, и практик «играет на слух». Конечно, самая очевидная трудность: «как можно растворить эго»? В конце концов, эта фраза подразумевает некоторую волевую активность со стороны очевидного «я» или эго – оно стремится растворить себя – и такое честолюбие лишь усиливает то, что, как мы надеемся, должно быть отринуто! Если оставить это в стороне, то неизбежно, что мистик хотя бы в какой-то степени освободится от майи и ее запутанностей. Если это не делается постепенно, а не поспешно, тонко, а не резко, как падение осенней листвы, а не бурный листопад, тогда последующее экологическое «выпадение» или реакции, вероятно, будут разрушительными и настойчивыми.

Для этого есть веские причины. Это не дело мистика – бежать от сансары (что бы это ни значило – ибо кто бежит и от чего?), но скорее пробудиться к реальности или, смею сказать, космическому сознанию. В конечном счете, Сансара ничем не отличается от Нирваны. Сказать, что проявление – это иллюзия, за которой скрывается реальность – значит осмыслить, установить двойственность, и это ошибочно. Слишком быстрое освобождение обычно означает, что Мистик не видит сквозь ложь дуализма к не-двойственности и адвайте. Он думает, что совершает прогресс, пытаясь избежать майи, вместо того, чтобы видеть ее такой, какая она есть – майей, и не более реальной или нереальной, чем все остальное.

В таком случае, Магия и Мистицизм составляют двойственность, возможно, основную двойственность. Однако, все двойственности чисто концептуальны, и, следовательно, в конечном счете, ложны. Впрочем, рассматриваемые как преобладающие тенденции в индивиде, они могут быть весьма полезны. Должно быть, очевидно, что своего рода слияние между двумя необходимо, и в любом случае это так. Магия без Мистицизма становится бесполезной и бесконечной манипуляцией майей, мастурбацией и нарциссизмом. Мистицизм без Магии, однако, может быть простым укрытием от майи, что также бесполезно и может привести только к спокойствию могилы. Как чистые типы, маг прыгает в сансаре, тогда как мистик спит в нирване. Однако, сансара и нирвана – это одно и то же, абсолютно и совершенно одно и то же. Все, что отличается – это путь, которым сансара или нирвана воспринимаются. И восприятие отличается только потому, что интерпретируется (или, скорее, неверно истолковывается) с точки зрения предвзятых, концептуальных рамок.

Возможно, необходим своего рода Срединный Путь, взятый и из Магии, и из Мистицизма, но в то же время признающий, что, как концепции, они отличны. Такой эклектический путь можно было бы описать как «Сравнительное Просветление». Стремящийся мог чувствовать себя свободно, рассматривая все системы и традиции как возможное зерно для своей мельницы, но надеюсь, возьмет на себя труд понять что-либо, прежде чем поглотить это. Отправная точка для любого кандидата – это индивид, который чувствует разочарование в вещах, такими, какими они кажутся, и который подозревает, что реальность – это нечто большее, чем то, что обычно за нее принимается. Если у него есть какая-либо разборчивость, он будет изучать различные системы и философии перед определением того, что он хочет сделать; если у него нет различения, то, конечно, он склонен поглотить первый попавшийся кусочек. Претендент будет надеяться, что в результате своих исследований и практик, он «найдет реальность».

Такую методологию, эклектический путь можно назвать Западной Йогой. Это может показаться вводящим в заблуждение термином, поскольку йога часто связана с Восточными методами. Однако в данном случае мы подразумеваем средства для просветления, подходящие для людей Запада. Такая йога начиналась бы с позиции, когда соискатель преодолевает концептуальный дуализм для достижения не-двойственной реальности. Строго говоря, это ложь: на самом деле нечего преодолевать, кроме идеи о том, что есть нечто для преодоления! Однако, что касается стремящегося, запутавшегося в обусловленном, дуалистическом мировоззрении, это то, что, так или иначе, должно быть преодолено. В начале своих поисков он, конечно, будет мало понимать то, что ищет, и, в свою очередь, будет играть с тем или с другим. Многие такие соискатели никогда не подозревают о недвойственной реальности. Однако те, кто это делают, сталкиваются с кажущейся трудноразрешимой проблемой в достижении этой недвойственной реальности.

Давайте на минутку вернемся к термину, который мы использовали – «йога». Корень этого санскритского слова дает начало английскому слову «yoke» — «соединяться». Поэтому «йогу» можно перевести как «соединение». Однако, это, по-видимому, мало о чем говорит. Что с чем соединять? Часто дается такой ответ: соединить дживатма (jivatman, «индивидуальное я») с брахманом (или универсальным я). Поэтому йога – это имя, данное любой практике или садхане, которая имеет эту объявленную цель. Однако помеха заключается в том, что индивидуального я не существует; существует только универсальное я, и поэтому не может идти речи о присоединении к чему-либо. Отсюда следует, что любая садхана, преследующая такое соединение в качестве цели, действительно бесполезна, и служит лишь дальнейшему укреплению иллюзии отдельного, индивидуального я.

Столь много магических и мистических традиций, кажется, построены на этой основе дуализма; и до тех пор, пока это принято, даже молчаливо, реальность так же далека, как и всегда. Религии Запада (такие как Христианство, Иудаизм и Ислам) строго дуалистические. Есть творец, Бог и сотворенный, естественный порядок. Мистики этих религий, признавшие недвойственную реальность, немногочисленны. Для большинства из них предубеждения слишком сильны, а их видения остаются дуалистическими. Многие Телемиты (возможно, большинство) также сохраняют этот дуалистический взгляд. Максима «Каждый мужчина и каждая женщина – это Звезда» слишком легко поддается концепции базового и вечного индивидуализма, по сути, души. Критика «системы» Кроули состоит в том, что она поощряет идею о том, что реальность или истина – это нечто достигаемое только после долгой, изнурительной и испытательной борьбы. Его магическое имя, латинское Perdurabo («я выдержу») совершенно ясно показывает это. Пока искатель думает, что существует некая «система», которой он может следовать, и конечная реальность, которой он может достичь, он будет бегать по кругу.

Если все усилия по достижению просветления обречены на провал, что можно сделать? Реальный ответ: ничего. Реальность недвойственна и должна рассматриваться напрямую, поскольку ее выражение в дуалистических терминах заведомо ложно. Это прямое прозрение и есть Праджня, иногда неадекватно переводимая как Мудрость. Однако, Праджня – это не переживание реальности, или даже не прямое прозрение – это реальность! Это должно быть так, потому что, если реальность недвойственна, то нет воспринимающего, чтобы воспринять ее; самое близкое, к чему мы можем прийти – это сказать, что существует восприятие. Это все еще вводит в заблуждение, потому что ведет к концепции восприятия. Все, что мы можем сказать о реальности – это то, что она есть, помня о том, что у нее нет полярности. Лучше ничего не говорить, поскольку все, что мы можем сказать – неверно? Несомненно, это мало помогает бедному искателю, который борется в трясине майи и заблуждения, ища какой-либо путь.

Дело в том, что этот процесс борьбы и тщетности со стороны искателя представляет собой очень важный и необходимый этап. В первом случае знание недвойственной реальности концептуальное и теоретическое. Он, возможно, убедил себя интеллектуально, что это должно быть правдой; но это «убеждение» остается на неглубоком уровне и лишь поверхностно. Однако чтобы осознать это (сделать это реальным) ему нужно иметь некоторый опыт. Концептуальное знание может быть неадекватным, но это, по крайней мере, начало. Именно когда стремящийся исчерпал возможности дуализма, осознал его ограничения, может возникнуть прямое интуитивное прозрение в реальность. Ум исчерпан, успокоен и перестает волноваться. При таких обстоятельствах может возникнуть прямое видение. Это, вероятно, и есть «цель» метода коанов школы Дзен Риндзай, когда ученику дается выбранный коан или мнимую загадку, и говорят вернуться к Мастеру, когда он решит ее. Возможно, что решающий элемент здесь – это индукция спокойствия или восприимчивости исчерпывание интеллекта в его тщетных попытках «разрешить» коан. Одна из практик в раджа-йоге состоит в достижении умственной концентрации или одно-направленности, путем подавления мыслей по мере их возникновения. Теперь любой, кто пробовал эту практику, знает, как тяжело это на самом деле. Сам акт попытки подавления увеличивает, а не уменьшает мыслительную активность, которая, как и все хорошие клоуны, любит аудиторию. Осознав это на горьком опыте, практикующий затем приобретает способность игнорировать, а не подавлять мысли. Считалось, что даже двенадцати секунд настоящей концентрации (т.е. без всякой мысленной активности) достаточно для вызова самадхи. Однако, слово «вызывать» здесь, вероятно, неверно; скорее всего, правильнее было бы сказать, что самадхи прорывается. Даже в этом случае мы делаем звук самадхи слишком динамичным! Скорее, восприятие прямое и непосредственное, затемняющая какофония мышления прекратилась.

Это критическая необходимость – просто видеть и переживать реальность такой, какая она есть на самом деле, а не через обусловленные концептуальные рамки. Это звучит просто и действительно просто, но наша концепция «просветления» часто заключается в том, что это серьёзное, сложное, с трудом завоеванное дело. Бог знает, какие у нас предубеждения, к какой цели или целям мы стремимся, но – за борт со всеми! Только при полном отсутствии предубеждений может произойти прямое прозрение, может возникнуть Праджня. Это – высшее прозрение, высшее восприятие. Если это прямое видение и есть то, что подразумевается под просветлением, тогда просветление – это, действительно, естественное состояние сознания, в отличие от концептуально ограниченного состояния, которое мы привыкли считать нормальным. Просветление в том смысле, что что-то происходит с сущностью, неверно. Правильный термин – это пробуждение, пробуждение к реальности, которая всегда присутствует и всегда наша, если бы мы только знали ее.

«Просветление» подразумевает, что есть индивид, который должен быть просветленным, и, кроме того, что это особое, аномальное состояние. «Пробуждение» может также дать рост концепции индивидуума, подлежащего пробуждению; но это, по крайней мере, имеет то преимущество, что подразумевается, что индивид пробуждается, как будто от сна – именно это и происходит. Это пробуждение от грез жизни, от сна или иллюзии индивидуальности; пробуждение, чтобы узнать, вновь открыть, что существует только недифференцированная реальность, и это всё, чем индивид (или, скорее, кажущийся индивид) был, есть и будет. Нет цели для достижения, нечего достигать, некуда идти. Есть только сейчас и я.

Выражаясь этими словами, все это звучит невероятно просто. Но для стремящегося это кажется безнадежным. В конечном итоге, нет цели для достижения, и, действительно, концептуализация цели только уводит нас дальше от прямого прозрения. Это нельзя испытать, пытаясь. Однако мы не можем умышленно стремиться к «не пытаться»! это все равно не помогло бы, так как «не пытаться» — это только противоположный полюс «пытаться», и, следовательно, столь же дуалистический, как и любая другая концепция. Если это прямое прозрение являет собой реальность – видение того, что есть на самом деле, без опосредованной интерпретации – тогда это состояние чистой естественности, которую мы видим. В этом случае это спонтанно, не аффективно. Следовательно, все, что нужно – это быть естественным. Конечно, легче сказать, чем сделать, когда наше представление столь искажено. Все, что необходимо – это заново открыть свою изначальную, присущую спонтанность и быть естественным, быть самим собой.

Эта спонтанность соответствует Истинной Воле, хотя Телемитское понятие здесь может быть неверно истолковано. Истинная Воля универсальна, не индивидуальна. Вселенная, которая есть реальность, ведет себя единственным возможным образом – спонтанно. «Я» – это не индивидуум, а аспект вселенной; на самом деле, «Я» — это вселенная, и все, что «Я» делает – это выражение моей Истинной Воли – действительно, это Истинная Воля. Истинная Воля – это единственная воля, а любые другие – лишь мнимые или иллюзорные. Как можем мы достичь этой Истинной Воли? По существу, прекращая концептуализацию, расслабляясь и оставаясь такими, какие мы есть, поскольку в реальности нет другого способа быть. Мы не можем намеренно быть спонтанными или стремиться быть спонтанными. Все, что необходимо – это расслабиться и отпустить – отпустить концепции, иллюзии. Тогда это происходит, и остается только спонтанность.

В действительности, все, что происходит, спонтанно, без исключения. Реальность всегда здесь и сейчас. Есть только постоянные здесь и сейчас, которые являют собой Истинную Волю вселенной. Это общее представление о том, что мы обладаем свободой воли, и столь же общее представление о том, что все задано, предопределено. Оба неверны, и являются противоположными полюсами концептуальной дуальности. Понятие свободной воли требует от индивида ее осуществления, и в реальности не существует индивидов. Аналогичные соображения применимы к предопределению. Все идеи опираются на понятие времени, которое само по себе есть концептуальная мера движения. Как сохраняется понятие свободной воли остается загадкой, поскольку невозможно проверить эту гипотезу. Такое тестирование будет требовать точного повторения набора обстоятельств и выяснения того, можно ли действовать по-другому. Даже внутри рамок движущегося потока времени, такой эксперимент будет невозможен. Те же соображения применимы к концепции предопределения. Обе концепции далеки от истины, обе концепции неизменны.

Именно это знание, что нет ни предопределения, ни свободной воли, обеспечивает искателю прямой путь. Все, что происходит, происходит спонтанно, или, на Телемитском жаргоне, в Истинной Воле, и единственная проблема состоит в волнении по поводу того, что это не так. Как только он перестает беспокоиться о том, «правильно» ли он ведет себя, он может расслабиться, и это важная стадия. Только при расслаблении и освобождении от концепций может иметь место прямое видение. Поэтому мы снова возвращаемся к той же точке, где проблема лежит в несоответствии между реальностью и нашим понятием о ней. Конечно, такое утверждение само по себе устанавливает концептуальную двойственность, и, следовательно, ложно; но это единственный способ указать на проблему в рамках дуалистической языковой структуры. Еще раз: реальность, будучи недвойственной, не может быть выражена дуалистически. Вот почему так важно прямое прозрение. Вот почему в таких традициях как Чань или Дзен, концептуализация отвергается в пользу прямого действия. Оно указывает на реальность, которая не только за пределами слов и концепций, но положительно затуманенную ими. В ответе за вопросы о Дзене и «природе реальности» Мастера давали иррациональные ответы, атаковали спрашивающего, разбивали вазу или некоторым другим путем демонстрировали важность «здесь-и-сейчас» и «как-оно-есть». Такие действия прерывают мышление и концептуализацию, и указывают напрямую. Интеллектуально они непостижимы, но это из-за того, что интеллект может быть только отвлечением от этого прямого прозрения.

«Путь» от двойственности к недвойственности является чисто прагматическим. Концепции, символы и логика вполне могут быть использованы на пути. Однако их единственная польза касается того, указывают они на недвойственное или нет; не может быть никакого сомнения в том, правы ли они, истинны или что-то в этом роде. Будучи концепциями, они не могут быть истинными; но если они начинают указывать путь из лабиринта концептуального, дуалистического и обусловленного взгляда на «мир», тогда они полезны. В этом смысле все доктрины, традиции и так далее, по своей сути, ложны, но их скорее следует рассматривать как пошаговые ступеньки к прямому восприятию недвойственной реальности.

Цель – это не цель, а путь – это не путь. Вещь – это не вещь, а ищущий – это не ищущий. Реальность, о которой можно говорить, не являет собой реальность, поскольку реальность находится за пределами слов. Все наши классификации ложны, поскольку они – это наши концепции или метки, а не сама реальность. Реальность – это пустота понятий, пустота разделения, пустота любой вещи. Прямое понимание реальности – это сама реальность, нет разделения на знающего и познаваемое, видящего и видимого, воспринимающего и воспринимаемое. Это прямое прозрение – это реально все, что есть на самом деле, а остальное – концептуальное наложение.

«Нет ни творения, ни разрушения,

Ни судьбы, ни свободной воли,

Ни пути, ни достижения;

Это окончательная истина»

Шри Рамана Махарши