Ника и воды Стикса

Мария Луиза Фон Франц

НИКА И ВОДЫ СТИКСА

Судьбы народов, как однажды заметил Юнг, подобны неукротимому потоку, без оглядки несущемуся вперёд и сметающему всё на своём пути. Согласно точке зрения тех или иных историков, описывающих события, считается, что направление движения этого потока определяют военные, демографические или экономические факторы, а также факторы, связанные с развитием идей или социологией (то есть интеллектуально-духовные). Здесь важную роль играет так называемый дух времени, который влияет не только на ход истории, но и на постоянную смену характера исторических документов — то, что заставило философа Ганса Георга Гадамера выдвинуть концепцию «действенной истории» (Wirkungsgeshichte) (1). Культуры прошлого, извлекаемые на свет археологами, по сути остаются навеки погребёнными под слоем обломков и праха. То, что как принято считать, мы о них знаем, на самом деле является в лучшем случае моделью на основе сомнительных предположений, которая к тому же постоянно меняется в зависимости от господствующего духа времени. Однако сам дух времени также подвержен переменам под влиянием творческих процессов в коллективном бессознательном. Это неявная цепочка событий, протекающих под покровом того, что обычно осмысляется как история. К. Г. Юнг в своей работе Aion(2) впервые предпринял попытку выяснить, каким образом активные — точнее, сгруппированные — элементы коллективного бессознательного влияют на исторический ход событий, и в частности, какую роль спонтанные трансформации символа самости (а именно, богочеловека и изображений божественного в каждый конкретный период истории) сыграли в структурировании исторических явлений, и как это происходит и по сей день (3).

В бурных водах внешней стороны событий, о которой мы узнаем из газет, текут подводные реки бессознательных архетипических факторов, столкновения которых, казалось бы, совершенно случайны, но на самом деле могут быть продиктованы непостижимым законом, смыслом или судьбой. С неподражаемой живостью это передано, например, в «Илиаде», где на одном уровне бытия люди сражаются друг с другом в жестокой битве, в то время как на другом уровне, высоко на Олимпе, боги — которые представляют архетипические силы — также оказываются втянуты в эту борьбу. Или в индийской «Бхагавад-Гите», где герой Арджуна внезапно видит позади поля битвы истинную форму бога Кришны (воплощения Вишну) и возносит ему хвалу такими словами:

ОбразужасенТвойтысячеликий,
тысячерукий,бесчисленноглазый;
страшносверкаютклыкивТвоейпасти.
ВидяТебя,всетрепещет;ятоже.

Пастиоскалив,глазамипылая,
Тыголовойупираешьсявнебо;
вижуТебя — идрожитвомнесердце,
стойкость,спокойствиепрочьотлетают.

Словнокострыненасытноговремени,
пастиТвои,Твоичелюстистрашные;

.....................

Исловнокморюбегутнеустанно
реки,ручьи,инойцелинезная,
такмирасмертногоэтигерои
кпастичудовищнойшагустремляют.

Какмошкаралетнимвечеромвспешке
лезетвогоньсебенапогибель, —
так,погибая,всетваристремятся
впастиТвои,нетерпеньемвлекомы(4).

То, что в «Илиаде» отражено как конфликт между богами, здесь собрано в цельный образ более высшего порядка, единого универсального бога. Но и в греческой мифологии также существует божество, вмещающее в себе черты многих других — это богиня реки Стикс, чьи воды сокрыты глубоко под землей в царстве Аида. Ее дочь Ника является богиней победы, как в поединках (например, в Олимпийских играх), так и в войнах, которые нередко меняют направление движения истории.

Ника относится к тем божествам, которых Герман Узенер впервые определил как «богов данного мгновения», или, выражаясь юнгианским языком, богов, которые воплощают синхронистичность (5). Наиболее известный из них, изображаемый в виде крылатого юноши — это, собственно, Кайрос, олицетворение «благоприятного стечения обстоятельств», которое нужно не упустить — иначе говоря, бог значимых совпадений (6). Поскольку Ника — женский образ, она ассоциируется с анимой воина или целой армии, что в свою очередь связывается с их иррациональным состоянием в бою. Но здесь ни в коем случае не имеется в виду то, что в военных сводках обычно принято называть «боевым духом», а куда более глубоко укоренившаяся, изначальная предрасположенность армии к бессознательному убеждению — отнюдь не проистекающему из логики здравого смысла — в том, что любая победа или поражение неизбежны. Это убеждение имеет много общего с тем «абсолютным знанием» коллективного бессознательного, на существование которого впервые обратил внимание Юнг. Это как если бы бессознательная психика бойца знала наперед, что ей предстоит — победа или поражение, как будто это уже предопределено неким провидением, но эта предопределенность в действительности не абсолютна, поскольку, как нам хорошо известно, военная фортуна может сменить приоритеты в самый последний момент, либо благодаря действиям отдельных личностей.

Поскольку исход сражения часто казался каким-либо образом «известным заранее», почти все народы так или иначе прибегали перед битвой к помощи предсказаний или обращали внимания на определенные «предзнаменования». Например, древние германцы прислушивались к ржанию священной лошади или смотрели, развевается ли флаг на ветру или висит неподвижно, у римлян знаки толковали гаруспики и авгуры. В Древнем Китае император перед битвой играл в шахматы со своим главнокомандующим, их ходы записывали, и считалось, что та тактика, которую выбрал победитель, принесет победу в предстоящем сражении (7). Игра в шахматы считалась земным воплощением «битв» звезд в небесах, или говоря нашим языком, архетипов. Кельтам тоже была знакома игра в шахматы перед битвой с целью предсказания ее исхода. Это рассматривалось как сочетание предопределенности и свободной воли людей. Ника же, тем не менее, служит воплощением анимы, той части души воина, близкой к сознанию, которая уже уверена в позитивном результате и частично участвует в его осуществлении.

Так как победа часто оказывается «совсем близка», Нику в искусстве преимущественно изображали как крылатую женскую фигуру, перемещающуюся с большой скоростью, как например, Ника Самофракийская (8). Из-за крыльев Нику нередко ассоциировали с богами, представляющими эротизм, божествами смерти, Гипносом и посланниками богов, Гермесом и Иридой. В Афинах можно было увидеть изображения Ники вместе с Афиной-Палладой, позднее их также стали отождествлять как Афину-Нику. Кроме того, в изображениях на вазах Ника сопровождает Зевса, Аполлона и Диониса. В последнем случае она обнаруживает сходство с менадами, пьяными, экстатичными, дикими спутницами Диониса. Она не только вела воинов к победе, но также вдохновляла торжественное начало ритуалов жертвоприношения, которые следовали за каждой победой. Иногда Нику представляли как силу, которая сама приносила победу в бою, иногда только как посланницу богов, которые определяли исход боя — обычно это был Зевс или четверо детей богини Стикс.

Образ крылатой Ники в искусстве позже послужил прототипом для фигуры ангела, который встречал христианских мучеников в загробном царстве и возлагал на них венец победы (9). Это свидетельствует о радикальной психической смене полюсов: победа — это то, что возможно только в мире ином, и на земле платой за нее является смерть. Этот новый христианский подход отметает ту частицу первобытного мышления, которая есть в каждом из нас, представление о том, что победа — это своего рода божий суд, способный оправдать причины, из-за которых началась война. «Раз мы победили, значит, мы правы, несмотря на все жестокости, которые мы учинили». Христианство стремится избавить нас от подобной беспринципности в мировосприятии.

Наряду с вышеупомянутыми художественными изображениями Ники мы также можем увидеть ее в виде маленькой статуэтки в руках у какого-либо божества — чаще всего у Афины-Паллады, которая с ее помощью посылает победу герою или армии. Это связано с представлением о том, что в битвах богов (архетипов) может победить только один бог, и он дарует победу той армии, которая более всех его почитает. Согласно этой точке зрения, война также представляет собой битву архетипов, олицетворяемых звездами либо богами.

То, что греки представляли себе как Нику, а римляне как богиню Тюхе-Фортуну, было известно и древним германцам. У них оно принимает вид анимы, которая сопровождала отдельных воинов, так называемой фюльгьи, невидимого духа-женщины, «спутницы», которая владеет сверхъестественным знанием о надвигающемся роке, победе или поражении, жизни или смерти, и способна поведать об этом (10). Свою фюльгью можно увидеть во сне или в состоянии транса, обычно в виде белой крылатой женщины, иногда с оружием и огромного роста. Фюльгья — это то же самое, что валькирия и дева-лебедь, своего рода личная богиня судьбы воина. Обычно она сопровождает его незримо, и только когда надвигаются какие-либо необычные, неожиданные события, которые идут вразрез с привычным жизненным укладом, она являет себя как forynia («предвестник») или bysn («сигнал»), иначе говоря, как предзнаменование великих событий (11). Когда фюльгья являлась в качестве предвестника, это обычно означало бедствие или смерть. Как правило, ее можно было увидеть летящей позади воина, движущейся в том же направлении, что и он.

Можно также сказать, что когда воин находится в гармонии с ней, следует в том же направлении, она находится позади него. Однако когда когда фюльгья является воину как forynia,или предвестник, тогда она отделяется от него — то есть его душа покидает его, или он сам ее покидает, чтобы встретить свою судьбу, смерть. В то время как бог войны древних германцев, Вотан, разжигает в войске боевое неистовство (его имя в Швейцарии означает «боевой дух воинства»), фюльгья отражает безэмоциональное принятие или знание судьбы. Это играло не менее важную роль, чем Вотан, поэтому у воинства древних германцев особым почетом пользовались провидицы, так как существовала необходимость в знании, почерпнутом из бессознательного. Фюльгьюр (мн. ч. от фюльгья) также называли «властительницами битв», а одну из них, Брюнхильду, фюльгью героя Зигфрида, нередко сравнивали с Афиной-Палладой (12), одной из двух уже известных нам богинь победы у древних греков.

Другой имя Брюнхильды — Сигрдрива («мстительница победы»). Валькирии у германских народов обычно помогали воину одержать победу, но иногда все же не могли уберечь его от смерти. Если участь воина была предрешена судьбой, тогда валькирия приходила за ним в облике крылатой богини смерти и забирала его в мир иной (13). Греческую Нику также иногда изображали с гранатом в руке, что идентифицировало ее как богиню смерти и в любом случае намекало на ее связь с водами Стикса. Иногда она считалась сестрой Персефоны, богини мира мертвых, и в этой роли ассоциировалась с гарпиями, птицами с женскими головами, которые уносили умерших в загробный мир.

Встречаются также множественные изображения Ники, которые, подобно фюльгьюр, сопровождают отдельную личность; и здесь она очень напоминает эротов в античном искусстве (14). Множественные эроты времен античности (и сходные с ними путти эпохи Возрождения), в противоположность одиночным изображениям бога Эроса, передают некое неопределенное любовное настроение, еще не переросшее в конкретный индивидуальный опыт любви; по аналогии, и несколько Ник также, вероятно, служат воплощением чего-то подобного — пока что призрачной «устремленности к победе», которая предшествует победе реальной и помогает ее достичь.

Как отметил Гейно Гертс, взаимное сходство между победой и смертью особенно чувствуется в древнеримском ритуале (вероятнее всего, имеющем этрусское происхождение), так называемом devotio(15).Перед битвой римлян против латинян обоим римским военачальникам, консулам Титу Манилию Империозу Торквату и Публию Децию Мусу, приснился один и тот же сон, значение которого было истолковано гаруспиками, которые объявили: из двух противоборствующих армий одна падет полностью и отправится к богам и Матери Земле, в другой же погибнет только командир. Это означало, что тот полководец, который добровольно расстанется с жизнью, может быть уверен, что враг будет разбит. Такая возможность была у обоих консулов. Однако они решили не принимать решение сами, но предоставить этот выбор на волю рока: тот командующий, чей фланг первым начнет сдавать позиции, посвятит себя смерти. Несмотря на это, все решили внешние обстоятельства. Жрецы объявили, что жертва, принесенная Публием Децием Мусом, предсказывает его смерть, следовательно, devotio должен совершить он. Ритуал состоял в следующем: консул посвящает себя смерти, встав на копье, лежащее на земле, надевает togapraetexta(тогусширокойпурпурнойкаймой,которуюносиликонсулы;внейжеихихоронили — прим.пер.),покрывает голову и произносит: «Я посвящаю себя, вместе с моим врагом, подземным богам и Матери Земле (diismanibusetterraematri)».Затем он поднимает с земли копье и бросается с ним в гущу вражеской армии. Это производило устрашающий эффект — поскольку, согласно представлениям римлян, он был уже мертв — так что враги в ужасе отступали перед ним. Никто не смел тронуть его, потому что то, что они видели перед собой, уже было трупом. Пройдя ритуал devotio, он становился мертвецом, после чего погибал в битве. Гертс утверждает, и здесь я соглашусь с ним, что это отнюдь не то же самое, когда воин, подобно Винкельриду (швейцарскийнародныйгерой,солдат,ценойсобственнойжизниизменившийходзашедшейвтупикбитвы — прим.пер.), в одиночку устремляется на врага в попытке пробить его оборону. Здесь суть заключается в том, что он предает себя смерти, и уже будучи мертвым, становится проводником для вражеских воинов, всех забирая с собой в загробный мир. После этого, когда второй консул одерживал победу (не только Публий Деций Мус совершил подобное деяние, но впоследствии и некоторые другие члены семьи Дециев), то он получал право отпраздновать триумф, также как и любой другой консул.

Как известно, консул, торжествующий победу, в парадном одеянии въезжал в столицу на триумфальной колеснице (currustriumphalis). По этому случаю он надевал маску с полосами, прокрашенными свинцовым суриком, значение которой остается неясным до сих пор. Наиболее вероятна трактовка, что таким образом он изображал мертвого, поскольку с древнейших времен, еще с каменного века, существовал обычай натирать свинцовым суриком тела умерших. Большинство исследователей полагают, что это делалось для того, чтобы придать их коже тот же цвет, что и у живых людей. Верно это или нет, в любом случае известно, что свинцовым суриком красили только мертвых. Поэтому такая маска на триумфаторе, вероятнее всего, олицетворяла другого консула, который погиб в бою. Позади него всегда стоял государственный раб из покоренного народа, который держал над его головой золотой лавровый венок (coronatriumphalis)и выкрикивал: «Respicepostte,hominemteessememento»(«Оглянись и вспомни, что ты человек»). Гертс отмечает, что эти необычные взаимоотношения можно истолковать и иным образом. За спиной живого и невредимого триумфатора стоит тень погибшего консула, поэтому если она обернется, то увидит себя живым человеком, который держит корону победителя над головой мертвого, таким образом, вновь осеняя мертвеца светом жизни. Следовательно, Гертс придерживается точки зрения, что консул, празднующий победу, в действительности представляет также и консула, пожертвовавшего жизнью. Основная идея заключается в следующем: из двух консулов один, обратившись в мертвеца, отправляется вместе с врагами в загробный мир. После этого, когда второй консул торжествует победу, он исполняет роль первого, который вернулся из мира мертвых, чтобы отпраздновать свой триумф — вот почему он носит красную маску смерти. Человек, стоящий позади него, раб, служит олицетворением его актуального эго, то есть живого консула. Можно истолковать это и обратно и сказать, что призраком является раб и он мертв, так как он представляет побежденных.

Копье, на которое становится консул, посвящающий себя смерти, перед жертвоприношением, символизирует направленную психическую энергию. Бросок копья в ряды врага отражает процесс проецирования, благодаря которому бросающий становится символическим лидером вражеского войска и предает их всех смерти, чтобы второй консул смог одержать победу.

Древнеримская традиция, согласно которой верховными правителями являются два консула, обязана своим появлением легенде об основании Рима. В ней говорится, что Рим основали два брата-близнеца, Ромул и Рем. Тогда же Рем перепрыгнул через стену, которую выстроил Ромул, чтобы посмеяться над ним, и Ромул убил его. После упразднения монархии в Риме на должность правителей были возведены два консула; подразумевалось, что они в некотором смысле олицетворяют этих двух братьев. Существуют древнеримские тексты, в которых недвусмысленно прослеживается эта аналогия (например, у Тита Ливия).

Согласно наиболее распространенной психологической точке зрения, два брата-правителя символизируют то, что принципы господствующего коллективного сознания основываются на скрытом противодействии. И действительно, наше сознание поддерживается благодаря постоянному противодействующему процессу, воздействию друг на друга сознательных и бессознательных факторов. Итак, на момент начала битвы происходит удивительное разделение сознания: часть его становится бессознательной и проецируется на врага, благодаря чему появляется возможность последнего отправить в загробный мир, в бессознательное. Для того, чтобы ввести себя в несокрушимую боевую ярость, нужно спроецировать свою тень на врага. Она проецируется на него, подобно брошенному копью, и тогда врага можно покорить.

После этого, когда оставшийся в живых консул празднует победу, им овладевает тень погибшего, которая была спроецирована на неприятеля. В момент своего триумфа он уже больше не является самим собой, но играет роль другого. Снова и снова в истории можно наблюдать, как победителю на духовном уровне угрожает то, что он ранее видел в других как свою тень и внешне уже преодолел. В точном соответствии с формулой Горация «Graeciacaptavictoremcepit»(«Завоеванная Греция завоевала победителя»), побежденные вновь и вновь покоряют победителей в процессе истории. Это является в известной степени универсальным законом. Когда человек проецирует свою темную сторону, она впоследствии рано или поздно возвращается, и победителю очень легко потерять человеческое лицо, между тем как побежденный, раб, стоит позади него с символом Самости, золотым венком, и говорит ему: «Оглянись назад, вспомни, что ты человек!»

Это очень многоплановый и глубоко осмысленный ритуал. В нашем контексте особенно важно то, что он показывает, что случается всегда, когда разгорается война: две противоположные психические составляющие, предназначенные для культурного взаимообогащения, олицетворяемые двумя консулами, разделяются и принимают стороны противников в битве. И этим сторонам уже никогда не объединиться по-настоящему, потому что как только один побеждает, он тут же принимает на себя роль другого.

Таким образом всегда возникает энантиодромия, пока триумфатор, оглядываясь назад, не станет способен интегрировать мысль о том, что он сам также является и побежденным рабом, и погибшим консулом. Если он сможет понять это, противоборствующие стороны снова смогут объединиться.

Многое о странном переплетении победы со смертью может поведать греческая мифология, где это выражается через родство Ники со Стикс и Персефоной. Ника, впрочем, не единственное дитя богини Стикс: у нее есть три брата — Зелос («рвение»), Кратос («мощь») и Биа («сила») (16). Эта триада, вместе с Никой, постоянно сопровождает верховного бога Зевса, управляющего всем миром, и служит воплощением его силы побеждать. Если в соответствии с современными взглядами в вооруженном противостоянии решающими факторами являются боевой энтузиазм, военный потенциал и сила, то греческая мифология добавляет еще и четвертый, элемент анимы, душевное качество, облагораживающее грубую агрессивную триаду чертами женской психики. Бессознательная психика также играет ключевую роль в развертывании исторических процессов, на первый взгляд бессмысленных и жестоких. То, что определяющих факторов четыре, имеет большое значение, поскольку, согласно Юнгу, кватерность символически всегда указывает на целостность психики, Самость, и разумеется, на становление осознанности. Это должно означать, что если достаточное количество отдельных личностей сосредоточатся на внутреннем центре, Самости, возрастет вероятность того, что природа, путем синхронистичныхявлений, примет их сторону в военном конфликте. Это звучит практически как суеверие или абсурд, но если задуматься о том, что это соответствует направлению природной эволюции, в соответствии с которым человек достиг значительно более высокого уровня развития сознания, чем другие млекопитающие, то вполне можно предположить, что такая тенденция сохраняется, и те группы людей и отдельные личности, поведение которых соответствует направлению эволюции, имеют более высокие шансы на выживание в ходе мировой истории.

Вернемся к четырем детям богини Стикс, которые, согласно представлениям древних греков, оказывают определяющее влияние на ход мировой истории. То, что данный набор символов не является специфичным только для древнегреческой культуры, подтверждает уже тот факт, что параллели мы находим в Ветхом Завете. У древних евреев, в соответствии с хананейско-семитским обычаем, был военный фетиш, переносное святилище, которое они брали с собой в бой, чтобы одержать победу. Это был Ковчег Завета, ящик, укрепленный на двух жердях, которые несли, либо положенный на повозку, в котором хранились четыре предмета: скрижали Моисея (либо семисвечник), золотой кувшин с маслом, сосуд с манной и посох Аарона. На крышке было изображение двух крылатых херувимов, посланцев Бога (17). Предположительно, этот Ковчег обозначал постоянное присутствие Бога в битве; так что люди полагали, что Господь незримо участвует в бою, сидя на троне, который держат херувимы. Считалось, что на Ковчеге восседает Шехина Бога — то есть, его присутствие в мире — которая считалась женской фигурой. Шехина также обозначала интерес Бога к человечеству. Согласно более поздним представлениям, она также присутствует в каждом человеческом акте любви, так что здесь налицо связь и с богом Эросом! Когда Бог удалился от Шехины и от мира, для еврейского народа настали тяжелые времена, и задачей людей стало восстановление этой связи. (18). Здесь можно увидеть определенную параллель с Никой: Шехина так же служит посредником для воплощения Божьей воли на земле, как и Ника приносит победу, являясь посланницей богов. У Ники есть крылья, а Шехина восседает на троне, который поддерживают два крылатых существа. Особенно недвусмысленно указывает на связь мотив кватерности. Ника — одна из четверых детей Стикс, которые кардинально влияют на судьбы мира; в Ковчеге Завета находятся четыре предмета. Все эти четыре предмета напоминают о прошлом, когда Бог чудесным образом являл себя в мире обыденной реальности: скрижали с заповедями, через которые Бог объявил свою волю; масло, символизирующее живую сущность божественного; манна, упавшая с неба, когда люди страдали от голода в пустыне; и посох Аарона, на котором неожиданно расцвели цветы (19).

Юнг считал, что когда мотив кватерности появляется в сновидениях, это указывает на всеохватывающую осознаннность личности, на величайшую возможность реализации внутренней целостности, которая является основой достижения жизненной цели. Потому что человеческая жизнь в целом всегда скрывает в себе некую центральную модель или смысл, который сознающее эго, существующее только в текущем моменте, редко способно уловить полностью, но все же в какой-то степени ощущает. Говорят, что Уинстон Черчилль всегда чувствовал, что однажды он должен будет совершить нечто великое для Англии, и веря в это, он отважился на борьбу. Когда в самых критических обстоятельствах судьба Англии оказалась в его руках, он знал, что это было смыслом его жизни с самого начала. В такие моменты возникает некая особая уверенность — человек просто знает, что должен совершить то или иное действие. Этот феномен не настолько редкое явление: множество людей из самых разных слоев общества испытывали подобные моменты в своей жизни. До Первой мировой войны в австрийской армии даже существовала медаль, которой награждали только тех, кто нарушилприказ, но таким образом изменил ход сражения в благоприятную сторону. Если такой поступок имел неблагоприятные последствия, нарушителя расстреливали; но если это приносило удачу, то он получал эту награду, которая, что имеет особое значение, была учреждена женщиной, Марией Терезой. Ведь такой солдат служил не только рационально организованной военной структуре, но и, как бы следуя за богиней Никой, внимал интуитивному знанию судьбы.

В современном мире мы с легкостью позволяем рациональным статистическим расчетам ослепить себя и становимся жертвами собственных представлений о больших числах. Несмотря на это, один-единственный человек зачастую способен полностью изменить общую ситуацию. Мы никогда не можем с уверенностью сказать наперед, что в действительности победит тот, кто обладает численным преимуществом. Порой все сражение может быть проиграно из-за невнимательности какого-нибудь одного офицера. Никогда нельзя заранее определить, в чьих руках окажется возможность изменить судьбу; только оглядываясь назад, на историческое прошлое, можно увидеть, что вся ситуация внезапно оказывается зависящей от какого-нибудь незначительного мистера Икс, который сам об этом не подозревает. И здесь уже в игру вступает бессознательное: как только работа сознательной части психики человека дает сбой, активируются бессознательные содержания. Аналогичным образом это происходит и в военной организации, которую можно сравнить с человеческой психикой: неосознанная ошибка отдельного индивидуума либо его удачное действие вполне способны изменить судьбу в коллективном масштабе. Исходя из этого, можно утверждать, что чем больше среди людей осознанных личностей, проживающих жизнь в гармонии с бессознательным, тем больше шансов, что Ника проявит себя.

Более того, теперь стало известно, что солдат, который выполняет задание в одиночку и не действует в составе группы, имеет гораздо больше шансов сломаться под давлением в боевой ситуации. Несмотря на это, ожидается, что развитие современных методов ведения боевых действий примет такое направление, в котором будет задействовано все больше и больше подобных «солдат-одиночек», и в таком случае особенно важно, чтобы как можно большее число людей обрели твердость духа, которая позволит им продержаться даже тогда, когда их уже не будут вести вперед общий эмоциональный настрой и дух товарищества.

Подводя итог, можно сказать, что Нику следует понимать как аниму воина, которая представляет собой бессознательное ожидание, чувство, основанное на более глубоких внутренних факторах, а именно, «истине Стикса». Как известно, женская часть бессознательного у мужчины является посредником в отношениях с глубинной значимой целостностью его личности. Если мужчина прислушивается к этой части, которая к тому же проявляется в его отношениях с женщинами, а не игнорирует ее как «бессмыслицу», она становится к нему более благосклонна. В этом случае у него появляется вдохновение и он, подобно самой Нике, «обретает крылья» для достижения своих целей. И это еще не все. Он также становится способен установить связь с высшим «судьбоносным фактором» в таинственных водах Стикса, в мире мертвых. В то же время Ника служит воплощением иррационального временного фактора, своего рода «импульса», направляемого божественной волей, чудесным образом пересекающего измерение реальных событий и проявляющегося в нем как необъяснимая изменчивость судьбы.

Крылатый юноша Кайрос на рельефах изображался с весами в руках. Это отражает то, что в тех обстоятельствах, когда две противоположные стороны психики находятся в равновесии, это равновесие сохраняет он. Можно также с легкостью предположить, что подобное происходит и в бою, так как на любой войне, в результате угрозы, которую она представляет для жизни людей, происходит интенсивная активация коллективного бессознательного и его архетипов, что повышает вероятность того, что феномен синхронистичности проявит себя (20).

Это приводит нас к божеству, которое скрывается за фигурой Ники, богине подземных вод Стикса. В античности текущие воды обозначали маскулинность, стоячие — фемининность. Стикс, которая скорее должна была представляться в виде подземного озера или заросшего пруда, а не реки, тем не менее, являлась женским божеством. Слово styx употреблялось также для обозначения пронизывающего холода; это связано с холодом, который ассоциируется с трупами и смертью (21). Stygeinозначает «ненавидеть», «испытывать отвращение», исходным значением, вероятно, было «похолодеть от отвращения». Мы также употребляем выражения в духе «холодный прием» или «атмосфера была холодной», подразумевая под этим невысказанную ненависть. Стикс была старшей из трех тысяч дочерей древнего бога моря Океана, родоначальника мира, всех богов и человеческой расы. Ее супругом был титан Паллант (?????? означает «цветущая юность» либо «воительница»; тот же корень, что и, например, в имени Афина-Паллада). Паллант был первым, кто пришел на помощь Зевсу, богу неба, в борьбе с демоническими титанами, воплощениями хаоса и свирепой жестокости. Будучи темной демонической силой, он принял сторону более высшего духовного порядка.

Стикс, медленно текущая подземная река, опоясывающая подземный мир, несет воды, которые, как считается, способны растворить все: алмазы, глину, камень, дерево, все металлы, даже золото. По этой причине ее невозможно налить ни в один сосуд, кроме пустого копыта или рога легендарного однорогого осла, обитающего в Скифии. Боги клялись этими водами, и если кто-то из них нарушал такую клятву, то он на год погружался в сон, подобный смерти, а после еще в течение девяти лет избегал общества остальных богов. Любое живое существо в водах Стикса мгновенно погибало. К примеру, по легенде Александр Македонский был отравлен водой из Стикса, которую он выпил из копыта лошади. По другой версии, это сделало его бессмертным, так как если выпить этой воды или искупаться в ней в определенный день, можно обрести бессмертие. Воды Стикса описывали как вселяющие ужас и леденящие кровь, вот почему богиня Стикс жила в уединении в мрачном Тартаре, избегая общества остальных богов, несмотря на то, что она была очень древним и особенно почитаемым божеством и имела огромное влияние на людей и богов.

Что же все это значит в переводе на язык психологии? Личность состоит из осознающего эго и сферы бессознательной психики, то же самое справедливо и по отношению к группе личностей, которая составляет народ. Из множества бессознательных элементов возникает бессознательная коллективная душа, источник феномена массовой психологии. Это коллективное бессознательное символически отражается в мифах и в сновидениях современных людей в виде моря, Океана, который, как нам известно, является отцом богини Стикс. Так как бог моря олицетворяет бессознательный психический фундамент, отвечающий за жизнь и смерть, Стикс ассоциируется не столько со смертью, сколько с тайным принципом правосудия и правды. (Греческий бог моря также именуется nemertes,«выводящий из заблуждения».) Стикс содержит в себе своего рода бессознательный принцип закона на высшем уровне, который, судя по всему, базируется на определенной духовной тенденции в коллективном бессознательном. Несомненно, воды Стикса представляют собой столь всепоглощающий природный феномен, что взаимодействовать с ним, пользуясь сознательными человеческими категориями, попросту нереально. Как видно из мотива о растворяющемся сосуде, их «невозможно удержать». Но именно в этом и проявляется своеобразное высшее правосудие, или правда; это рок, над которым не властны даже боги, поскольку боги воплощают определенные психические структуры и упорядочивают лишь те силы, которые непосредственно с ними связаны. Когда эти архетипические первоисточники утрачивают способность влиять на коллективное бессознательное, их энергия уходит в него, соответственно, делая его сильнее. Так всегда происходит, когда традиции, религиозные и общественные идеалы и убеждения теряют свою силу в массах, становясь не более чем привычным образом действий, и больше «не работают». Тогда в коллективном и индивидуальном начинает прогрессировать дезориентация — беспокойство и склонность к вовлечению в деструктивные общественные движения или погружению с головой в аморфную неопределенность, в состояние бурлящего котла, сопровождаемое чувством неудовлетворенности, за которыми может последовать как новый всплеск творческой активности, так и закат нации, что означает смерть или победу — Нику, упадок или начало новой жизни. Таким образом, даже жизнь богов зависит от связи с коллективным бессознательным, поскольку бог, который больше не проявляет себя в бессознательной коллективной душе человеческой расы, все равно что мертв. К примеру, одному немецкому профессору, который был большим приверженцем нацистской идеологии и подумывал о вступлении в партию, в 1933 году приснился такой сон: он увидел, как по противоположному от него краю болота шагали группы рабочих с лопатами на плечах и пели песню. Охваченный отчаянным желанием присоединиться к ним, он прыгнул в болото, но когда, весь покрытый грязью и тиной, подобрался ближе, то сумел расслышать, что они поют: «Наша власть окончена! Наша власть окончена!» И это было еще в 1933 году! Уже тогда знание об исходе Второй мировой войны присутствовало в коллективном бессознательном. На уровне мифа существует проблема, заключающаяся в том, что воды Стикса неудержимы и оттого непостижимы, так как уничтожают любой сосуд. Психологически, это в буквальном смысле отсылка к вопросу об «источнике творчества». «И Цзин», или «Книга перемен» (22) в главе 7 под названием «Войско» проливает свет на этот вопрос — здесь присутствует изображение подземных вод (напоминающих Стикс). Из этой главы мы узнаем, что у древних китайцев, как в Швейцарии, армия набиралась преимущественно из простого народа. Подобно тому как подземные воды скрываются под поверхностью земли, так же и в крестьянском населении незримо присутствует войско, которое во время войны можно призвать и использовать как военный потенциал. При более глубоком рассмотрении это изображение также может означать, что под поверхностью сознания (земли) существует склонность к бессознательному напряжению, и оно может стать опасным, если не найдет выход. Если истолковывать данную гексаграмму в отношении индивидуальной ситуации, то она, по определению Юнга, связана с опасностьюсостояния,предшествующеготворчеству.Многим людям, например, художникам, знакомо состояние, возникающее перед написанием картины, или, в случае с учеными-исследователями, перед открытием чего-либо нового: состояние невероятного возбуждения, или депрессивный, и даже разрушительный настрой. Как зачастую видно из сновидений, это состояние подобно большой массе воды, скопившейся под землей. Это тот энергетический потенциал, который, если мы не способны направить его в творческоое русло, может в дальнейшем трансформироваться в предпсихозные состояния. На коллективном уровне сроаведливо абсолютно все то же самое, и на этом уровне психозу соответствует разгоревшаяся война.

Каждая отдельная черта гексаграммы номер семь также раскрывает многое. В толковании к первой черте говорится: «Выводи войско, руководясь законом. (А если) не так, (то хотя бы оно и было) хорошим — будет несчастье». Нам стоит понимать это как то, что находясь в предтворческом депрессивном состоянии, нужно не давать волю чувствам, но придерживаться сознательной дисциплины и привычного ритма жизни. В толковании ко второй черте читаем: «Пребывание в войске! Счастье. Хулы не будет. Царь трижды пожалует приказы». Здесь наше внимание обращается к командиру армии, который отдает приказы, находясь посреди войска. Он соответствует сознательному эго на службе у царя — Самости. Сознание активно вовлекается в конфликт, вместо того чтобы позволить подхватить и вести себя. Так Самость, представленная в виде царя, может придти на помощь эго. Третья черта расшифровывается так: «В войске, быть может, воз трупов. Несчастье». В комментарии говорится о поражении, так как в командование вмешалось некое постороннее лицо (мальчик). Неудачи происходят по причине распространения инфантилизма и психологии масс. Четвертая черта говорит об организованном отступлении. Это вполне понятно и в комментариях не нуждается. С пятой чертой сложнее. Ее толкование гласит: «На поле есть дичь. Благоприятно сдержать слово; хулы не будет. Старшему сыну — вести войска. Младшему — воз трупов. Стойкость — к несчастью». В комментарии говорится о том, что дикий зверь пробрался в поля и опустошает их, что означает вражеское вторжение. Старший сын, которые ведет армию — это опытный стратег. Младший — легкомысленный командир, бездумно наугад отправляющий войска в атаку. В дальнейшем я еще расскажу о вторжении дикого зверя, и тогда остальная часть толкования этой черты станет понятна. В комментарии к последней линии говорится о правильном распоряжении победой и о том, что не стоит наделять властью ничтожных людей. Для нас важным является то, что в Китае «вода под землей» близко по значению к Стиксу и обозначает опасность и могучий потенциал предтворческого состояния, которое способно нести обновление, но также и убийства, войну и смерть.

Как уже было сказано, воду из реки Стикс невозможно налить ни в один сосуд, будь он хрустальный или металлический, даже в золотой. Ее губительная сила растворяет все. И здесь мы поговорим о том, как найти подходящий «сосуд» для необходимых нам творческих способностей, возникающих из бессознательного. Безусловно, этот новый «сосуд» должен быть религиозно-символическим, поскольку один лишь символ способен объединить силы бессознательного и общественного сознания, то есть дать возможность энергии бессознательного принять осознаваемую культурную форму. Как пишет Клавдий Элиан, единственная вещь, способная удержать в себе воды Стикса — это копыто или рог однорогого осла особой породы, обитающего в Скифии (23). Как правило, лошади и ослы представляют инстинктивную животную сферу человеческого существа, бессознательную основу его жизненных импульсов, придающих ему сил. Поскольку эти животные служат воплощением животной стороны человека, они также ассоциируются с Дьяволом, который, как известно, имеет лошадиные копыта, которые он унаследовал от Вотана. Но в мифологических сюжетах лошади-герои нередко открывали источники целебных вод, ударяя о землю копытами (как, например, это было с Пегасом и источником Гиппокрена), вот почему во многих местах отпечатки лошадиных копыт являются легендарными символами плодородия и благосостояния В нашей культуре и по сей день считается, что подковы приносят удачу.

Как поясняет Ричард Брокстон Онианс (24), рога и копыта представляют собой отростки некоей субстанции, в которой, как и в сперме, сконцентрировано особенно большое количество жизненной энергии существа («копыто» на латыни иногда обозначается словом cornu, тем же самым, что и «рог»).

Сочинение Клавдия Элиана о водах реки Стикс, которые можно набрать только с помощью рога однорогого осла из Скифии, вероятно, является результатом размышлений над отрывком из более раннего персидского текста «Бундахишн» (гл. 19):

«Относительно трехногого осла говорят, что он стоит в открытом океане, у него три ноги, шесть глаз, девять ртов, два уха и один рог, тело белое, пища духовная; он благочестив. Два из его шести глаз находятся спереди, два — на верхушке головы и два — на горбу. Благодаря остроте зрения этих шести глаз он побеждает всех. Из девяти его ртов три находятся на голове, три — на горбу и три — в нижней части туловища; каждый рот имеет величину дома и сам он велик, как гора Альванд. Каждая из его трех ног, когда он находится на земле, велика как стадо из тысячи овец, согнанных воедино; и каждая путовая кость в окружности так велика, что внутри ее может пройти тысяча всадников с лошадьми. Что касается двух ушей, то они могут вместить в себя Мазендаран. Один рог его как бы золотой и полый внутри, из него растут тысяча ответвляющихся рогов; некоторые из них приличествуют верблюду, некоторые — лошади, некоторые — быку, некоторые — ослу, как большому, так и маленькому. Этим рогом он может преодолеть и рассеять всяческие гнусные нападения зловредных тварей.

Когда этот осел погружает свою шею в океан, его уши устрашают, воды открытого океана волнуются и берег Ганавады дрожит. Когда он издает крик, все женские водяные существа, творения Ахурамазды, беременеют; и все беременные зловредные водяные твари, когда они слышат этот крик, утрачивают свое потомство. Когда он мочится в океан, все морские воды в семи областях земли очищаются — даже в том случае, когда все ослы, пришедшие в воду, мочатся в нее — как сказано: «Если бы, о, трехногий осел! ты не был создан для воды, вся вода в море погибла бы от осквернения, которое яд злого духа вносит в эту воду смертью творений Ахурамазды» (25).

Осел стоит посреди океана, где, согласно «Бундахишн», нередко находится дерево Гокард, обладающее универсальными лечебными свойствами. И осел и дерево символизируют, как отмечает Юнг, жизненную, творящую и исцеляющую силу божества. «Могущество божества проявляется не только в духе, но также и в диких инстинктивных природных порывах как извне, так и изнутри человеческого существа». Это complexiooppositorum, одновременно демон и алексифармакон, символ Христа и символ Дьявола. В частности, рог представляет собой направленную энергию, силу прорыва, а зачастую также и агрессию. Но в данном случае решающим значением является то, что это отрубленный рог, который к тому же служит вместилищем для вод Стикса, что на уровне психики означает преодоление агрессии внутреннего божества. Параллели с этой идеей мы находим в Древнем Китае. В седьмой гексаграмме «И Цзин», «Войско», о которой мы уже говорили, в комментарии к пятой черте сказано: «На поле есть дичь. Благоприятно сдержать слово». Это означает, что в засеянные поля пробрались дикие животные. Комментарий намекает на врага и на острую нехватку дисциплины в войске, с которой нужно справиться. Та же самая идея, но более подробно, рассматривается в двадцать шестой гексаграмме «И Цзин», где мы видим изображение неба, созидающего, внизу и горы, пребывающей в покое, наверху. Это символически отражает то, как силы творения начинают укореняться на коллективном уровне. В толковании к четвертой черте этой гексаграммы говорится: «Защитная доска (от рогов) теленка. Изначальное счастье». И далее к пятой: «Клыки выхолощенного вепря. Счастье». Комментарий сообщает нам то, что «лучший способ совладать с силами природы — это опередить их». Там также сказано, что «в тех случаях, где это затрагивает людей, с силами природы нельзя борться напрямую; вместо этого следует устранить ее корни». Таким образом, здесь тоже речь идет о предотвращении деструктивных психических порывов посредством обуздания сил бессознательного через творчество.

Карл Шмид в своем эссе «?ber Aspekte des B?sen im Sch?pferischen» («Об аспектах зла в творении») отмечает, что модное нынче слово «творческий, креативный» только сейчас используется преимущественно в позитивном смысле, в то время как в прошлом оно скорее обозначало нечто революционное, разрушительное и опасное, и считалось, что развитие опасной идеи творческого подхода через эпоху романтизма и Ницше привело к нацизму. В те времена у деструктивных общественных движений вошло в моду нести на своих знаменах слово «творчество» как отговорку или причину всецелого ниспровержения существующего порядка. Шмид настаивает на том, что государство, как хранитель закона и порядка, должно консервативно относиться к такого рода «творчеству», деградировавшему в массовых движениях. Он заканчивает свой доклад следующими словами:

«Беспорядки, причиняемые в культуре отдельными личностями, могут быть просто капризом природы. Для коллективных беспорядков, согласно закону, творческий подход не может быть оправданием. Природа государства требует, чтобы оно утверждало закон, в противном случае оно теряет смысл и ценность. Личность слабеет и становится неспособной выполнять свои задачи, если она всего лишь слепо подчиняется общественным ярлыкам «левого» и «правого», запрещенного и дозволенного. Когда, тем не менее, общество ставит под сомнение стабилизацию и внесение ясности, что составляет саму суть закона, и более не позволяет ему вести себя, оно внезапно разваливается. Индивидуальному требуется нерушимая связь с бессознательным, чтобы сохранять способность творить. Но что требуется коллективному? Все то же самое, к чему стремились в эпоху Просвещения — непрерывное повышение уровня сознания, еще большее утверждение правосудия, закона и согласования мнений. Ибо то, что служит поддержкой и добром для общества, оборачивается ослаблением и злом для отдельной личности» (27).

Карл Шмид выделил две пары противоположностей:

Подобное напряжение между противоположностями разрешается только путем спонтанного открытия нового символа, примиряющего эти противоположности, новой «золотой середины». Это всегда тот самый случай, где необходим рог осла — подчиненная, но не подавленная дикая животная природа в человеке — чтобы зачерпнуть воды Стикса, которые, в соответствии с непостижимым законом, устремляются к свету из коллективного бессознательного.

Рог в качестве сосуда имеет уникальную двойственную природу. Как рог, это фаллический и маскулинный символ — проникающая стремительная сила, направленная энергия. Но, будучи используем как сосуд, он переворачивается, поскольку здесь требуется энантиодромия, переход в противоположность. И, превратившись в него, он становится женским, принимающим принципом. Более известна, чем рог осла, так называемая чаша из рога единорога, о которой Юнг подробно рассказывает в «Психологии и алхимии» (28). Это алексифармакон, так как любой яд, налитый в чашу, становится безвредным. Она также защищает всякого, кто пьет из нее, от боли и болезней. Таким образом, чаша из рога единорога — это «символ единения» (29), и в этом качестве она является подходящим средством для того, чтобы безболезненно ассимилировать сверхперсональное содержимое бессознательной психики и не позволить личности стать жертвой животных инстиктов и инфляции. Только при таких условиях воды Стикса, которые олицетворяют коллективное бессознательное, не опасны.

У вод реки Стикс есть еще одно свойство. Это силы, которыми клянутся и которые сурово наказывают даже богов, если они нарушают свои клятвы. Соответственно, в них сокрыта своего рода высшая правда или правосудие, которому подвластны даже боги, то, что греки называли гемармен, «провидение» или «судьба». Двойственное значение этих слов свидетельствует о том, что этот принцип может приносить как счастье, так и неудачи, и в отношении добра и зла чаще всего нейтрален. Между тем, это связано и с другим мифологическим сюжетом: как считает Эпименид, супругом Стикс является не титан Паллант, а некто, называемый Пейрант. Пейрант (как об этом сказано у Онианса) означает «ограничивающий, опоясывающий», а также, в фигуральном смысле, происходящем из этого выражения, «конец веревки» или «узел». В мифах о титане Океане (том океане, что окружает Землю) и его супруге Тефиде, родителях Стикс, они называются peirata, границами Земли. С Пейрантом Стикс породила чудовище Ехидну, полуженщину-полузмею. Отношения Стикс и Пейранта, вероятно, связаны с ее аспектом смерти и преходящего характера исторических событий, так как смерть является неизбежным моментом и высшим законом жизни, неминуемой ловушкой, в которую в конце концов попадает все. И слово nike также часто связывают с peirar и peiras,поскольку победа предполагает результат, который остается неизменным надолго. Победитель и побежденный противостоят друг другу лишь в определенных обстоятельствах (и не случайно спортивные победы фиксируются часами и финишной лентой!). Все определяется границами, отпущенными нам природой, и не всегда мы воспринимаем это как добро. Тем не менее, для древних греков, как и для китайцев, было мудростью придерживаться этих границ и не нарушать их.

Стикс связана не только с ограничениями; как богиня клятв она ассоциируется с абсолютной внутренней правдой, поскольку сурово карает клятвопреступников. Даже боги обязаны отвечать Стикс правдиво. Этот принцип постановки границ, называемый также космическим законом, трудно осознать как таковой; тем не менее, он проявляется в судьбах народов и судьбе отдельных людей, в конечном счёте, просто «как есть».

Таким образом то, что Юнг называл «таинственным течением событий», связано с воздействием коллективного бессознательного на происходящее в мире. Коллективное бессознательное, однако, не нечто статичное. За долгие периоды времени некоторые архетипы выходят на первый план, и это в целом и есть то, что мы называем «духом времени». Возникает вопрос: если проявление определённых архетипов определяет дух того или иного исторического периода, можно ли проследить за этим какой-то упорядочивающий принцип или же это вопрос слепого случая. В своей работе «Aion» Юнг рассматривает этот вопрос и показывает, что центральный символ коллективного бессознательного, символ Cамости, подвергается воздействию внутреннего процесса трансформации, который отпечатывается в конкретном историческом периоде. Юнг описывает этот процесс с помощью христианского, алхимического и гностического символизма.

Однако прежде, чем разобраться с этим, необходимо взглянуть ещё дальше. В древнегреческой космологии не только подземный мир окружён рекой Стикс, но и диск земли сходным образом окружён Океаном (изображаемым в форме Уробороса). Наконец, пространство наверху заключает в себя река в форме змеи, на спине которой изображены знаки Зодиака. Эти три змеи или круга воды — peiratagaies — по сути идентичны (т.е. символизируют) три аспекта одной и той же психической реальности; а именно повсюду, где кончается наше сознание, начинается сфера бессознательного. В случае с неторопливыми водами Стикс, однако, на первый план выходят такие аспекты бессознательного, как инерция и смерть; Океан больше связан с возникновением и сохранением жизни; в случае с Зодиаком это духовный, ограниченный временем миропорядок. Последний качественно окрашивает все архетипические проявления конкретного исторического периода. В настоящий момент (это широко известный и обсуждаемый факт) мы находимся в конце второй «рыбы» из одноименного созвездия и приближаемся к эпохе Водолея. Вместе с этим традиционным описанием явлений, на фоне которых разворачивается исторический процесс, в «Aion» Юнг рассказывает и о другом процессе, растянувшемся на столетия: постоянной внутренней трансформации образа богочеловека или символа Самости.

На рис. 1 изображена цепь из четырёх двойных пирамид. Наверху располагается гностический символ Антропоса, космического божества, воплощённого в человеке, который играет ключевую роль в эпоху Рыб. Этот символ распадается на четыре части, которые по очереди воспринимаются сознанием, и находит своё высшее воплощение в фигуре богочеловека из света, Христа. Затем тот же процесс повторяется со второй «рыбой», но на сей раз обращённый вспять — теневая четверка с кульминацией в образе змея, т.е. Дьявола. Вслед за этим тот же символ опускается до уровня неодушевлённой природы, находя своё воплощение в образе алхимического «камня» (lapis), и, наконец, ещё ниже, в сферу космической материи с воплощением в образе круга (rotundum) или модели атома.

На уровне змея добро и зло наиболее далеко отстоят друг от друга, в других точках символ самости представляет собой примирение противоположностей.

Рис. 2, где четыре двойных пирамиды закручены в спираль, по сути более точный. Эта модель отражает самообновление символа самости, в котором (через линейный переход круга в спираль) одновременно, судя по всему, происходит эволюция сознания. Обо всём этом читатель может узнать из работы Юнга «Aion»; здесь это необходимо упомянуть в связи с попыткой зафиксировать таинственную «правду» или «порядок», с которыми связана река Стикс.

Где мы сейчас в этом многовековом процессе? Как показывают (помимо всего прочего) периодически появляющиеся слухи о летающих тарелках, мы где-то между уровнем змея с противопоставлением Христа и Дьявола (serpens)и возвращением назад к lapis и rotundum. В этой связи Юнг упоминает змея (31).

Большинство людей недостаточно сознательны, чтобы осознать подобные оппозиции в человеческой природе. Создаваемые противопоставлением трения остаются по большей части бессознательными, но могут проявляться в сновидениях. Традиционно змей символизирует наиболее уязвимую часть психики: Тень, т.е. слабость и неосознанность. Главная опасность неосознанности — склонность к суггестии. Эффект суггестии связан с высвобождением неосознанной энергии, и чем глубже она в бессознательном, тем сильнее эффект. Соответственно, расширяющаяся пропасть между сознанием и бессознательным увеличивает опасность психологической инфекции и массового психоза. С потерей символических идей был разрушен мост в бессознательное. Инстинкт более не предоставляет защиты от неразумных призывов и пустых слоганов. Рациональность без прикрытия традиции, без оснований в инстинкте, сама по себе не способна противостоять абсурду.

Уроборос — змей, кусающий собственный хвост — по Юнгу также представляет собой символ человека, который пожирает сам себя. Примерами таких проявлений коллективного бессознательного выступают Наполеон, Гитлер и другие (32).

Итак, мы достигли поворотной точки, в которой ставится вопрос о продолжении нашего существования. Однако если верно то, что Ника — часть четвёрки сознания, то осознать божественную природу человека — задача, поставленная перед нами самой природой. Можно надеяться, что эволюционные тенденции победят силы разрушения (33).

Согласно греческой мифологии, в четвёрке доминируют трое — Зелос, Бия и Кратос. Тем не менее четвёртая женственная человеческая фигура даёт надежду, что человечество с Эросом могут взять верх. Мифологема рога осла даёт намёк на то, что мы можем сделать, чтобы предотвратить войну: мы должны вырвать из себя рог агрессии (даже если это часть нашей Самости) и обратить его женской стороной вверх, использовать его для того, чтобы зачерпнуть из коллективного бессознательного то самое, что рвётся к свету.

Таким образом мы можем снизить опасное давление «подземных вод», которые, судя по всему, становятся источником войн. Так что вместо того, чтобы ждать, как стадо овец, и трястись от страха перед тем, что какой-то случайный человек нажмёт ядерную кнопку, мы можем сами что-то сделать. Если верить схеме Юнга, то созидательный элемент, который мы должны вытащить на поверхность, состоит из всего, что ведёт нас не к растворению в веществе (serpes),а к lapis, символу свободной, зрелой и ответственной личности.

Дорогие друзья. Если вас заинтересовал фрагмент из этой книги, мы рады вам сообщить что вы можете купить всю книгу в нашем магазине. Просто перейдите по ссылке https://castalia.ru/magazin/yungianskaya-psikhologiya/product/view/18/254.html и оформите заказ.

Примечания

1. Г. Г. Гадамер «Истина и метод».

2. К. Г. Юнг «Aion».

3. Й. Хохманн в своей работе Friede,WirkungsgeschichteundCollectivesUnbewusstes (Frankfurt: Europaische Hochschulschriften, 1984), обращает внимание на то, что действенная история Гадамера соответствует юнговскому понятию коллективного бессознательного.

4. «Бхагавад-Гита», песнь одиннадцатая. Перевод с санскрита В. Семенцова.

5. H. Usener, G?tternamen (Frankfurt, 1948).

6. M.-L. von Franz, Zeit:Str?menundStille (Frankfurt: Insel Verlag, 1981).

7. M.-L. von Franz, NumberandTime(Evanston, 111: Northwestern University Press, 1968).

8. См. A. Baudrillart, Lesdivinitesdelavictoired’apreslestextesetmonumentsfigures(Paris, 1874). У Ники, обнаруженной при раскопках в Дельфах, было даже шесть крыльев, то есть еще дополнительно по паре крыльев на руках и на ступнях.

9. G. Berefeldt, AStudyontheWingedAngel (Uppsala, 1968).

10. См. M. Ninck, G?tterundJenseitsglaubenderGermanen(Jena, 1937): «Фюльгьи и сопровождающие духи имеют иное происхождение. Несмотря на то, что они изначально появляются в сновидениях и связанных с ними экстатических состояниях, их влияние осуществляется не в захлестывающей человека энергии, оказывающей определенный эффект… но в их силе убеждения, проистекающей из опыта связи сновидений и событий, впоследствии происходящих наяву».

11. См. M. Ninck, WodanundgermanischerSchicksalsglaube (Jena, 1935).

12. Там же: «Иногда обнаруживается любопытное сходство Афины с валькириями… То, с чем мы имеем дело в этом случае — это обоюдное наследие общего прошлого… К примеру, имена, совпадающие практически один в один: Промахос («передовой боец») и валькирия Гунн («битва»), Агелейя («захватывающая трофеи») и Хильд («воительница»), Гига («шумная») и Хлёкк («шум битвы»). Она — завоевательница (Laossoos) и в то же время Ника («победа»), так же, как и Сигрдрива («ведущая к победе»). Она… единственная, кто знает путь в чертоги, где хранится молния (принадлежащая Зевсу). … Афина, непостижимая, искушенная в мудрости, провидица (pronoia),олицетворяет судьбу, неизбежно ожидающую героя. … Как глас Немезиды, врывается она в жизнь героя; встает как посредник между ним и парками; и как сияющая Ника, предстает для воина воплощением полноты и осмысленности бытия».

13. Там же.

14. См. Berefeldt, StudyontheWingedAngel(Uppsala,1968).

15. DasM?rchenunddasOpfer (Bonn: Bouvier, 1967).

16. См. K. Kerenyi, TheGodsoftheGreeks(Baltimore; Penguin Books, 1958) и M. Ninck, DieBedeutungdesWassersinKultundLebenderAlien(Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1960).

1. См. H. Gressmann, DieLadeJahwehsunddasAllerheiligstedessalomonischenTempels (1920): «Когда Ковчег брали в битву… «…Моисей говорил: восстань, Господи, и рассыплются враги Твои, и побегут от лица Твоего ненавидящие Тебя!» (Числа 10:35). И затем, после победы, когда его снова опускали на землю… «…он говорил: возвратись, Господи, к тысячам и тьмам Израилевым!» (Числа 10:36). В мирные времена Ковчег был спрятан в самом сокровенном месте Скинии — Святом Святых — и охранялся посвященной молодежью».

18. См. G. Scholem, VondermystischenGestaltderGottheit(Zurich, 1962) и H. Adolf, VisioParis,HolyCityandGrail(Pennsylvania State University Press, 1960) и литературу, на которую ссылается автор.

19. Вещи, напоминающие Ковчег Завета, встречаются и в нынешнем столетии. У бедуинов руала, живущих на окраинах Сирийской пустыни, переносная святыня, так называемая utfa, имеющая вид паланкина, закрепленного на спине верблюда и украшенного балдахином, представляла своего рода магическое присутствие маны и судьбы всего племени,и в то же время служила троном для защищающих и направляющих божественных сил. В случае битвы не на жизнь, а на смерть, на которую, по традиции, племя отправлялось, ведомое светом утренней звезды, этот паланкин везли на спине верблюда впереди войска, точно так же, как, согласно наиболее ранним версиям Ветхого Завета, посылали вперед Ковчег, с тем чтобы «рассыпались враги». В этом святилище, за которым следовали воины, находился «приз победителю»: под балдахином восседал не кто иной, как девственная обнаженная дочь шейха. Ее ролью было воспламенить сердца воинов и служить наградой самому храброму из юношей: если в бою его миновало «венчание со смертью», то после битвы ждал священный брак с Иштар. Ибо в девственной дочери шейха воплощалась сама gadistuHani,священная храмовая рабыня богов. См. J. Morgenstern, TheArk,theEphodandthe«TentofMeeting»(Cincinnati, 1945), цит. по V. Maag в KulturgeschichtedesAltenOrients(Cultural History of the Ancient Orient), ed. H. Schmokel (Stuttgart, 1961). Выражаю свою благодарность Рене Маламуду, за то, что он обратил мое внимание на эту статью.

20. См. К. Г. Юнг «Синхронистичность: акаузальный связующий принцип».

21. См. R. B. Onians, TheOriginofEuropeanThought(Cambridge University Press, 1954).

22. «Китайская классическая книга перемен И-Цзин», пер. Ю. К. Щуцкого.

23. Aelian, Denaturaanimalium,цит. в R. B. Onians, TheOriginofEuropeanThought(Cambridge University Press, 1954).

24. Там же.

25. К. Г. Юнг «Психология и алхимия».

26. Karl Schmid, InDasB?se (Zurich: Rascher Verlag, 1965).

27. Там же.

28. К. Г. Юнг «Психология и алхимия».

29. Там же.

30. К. Г. Юнг «Aion».

31. Там же.

32. См. С.G.JungimGesprach— Interviews,Reden,Begegnungen(Zurich: Daimon, 1986).

33. К. Г. Юнг«Воспоминания, сновидения, размышления».

Пер. Нармэ