Часть третья — Рубедо
Строительство.
Все старое – разрушено, все новое – неопределенно. Рожденный заново, я выходил из нигредо, заново открывая жизнь. Второе рождение произошло, теперь главное научиться всему заново, и не упустить дар Индивидуальности.
Словно гончая преследует меня ужас, что эта, пока еще достаточно смутная Автономия индивидуальности вырванная с таким трудом рухнет вновь. Ужас растворения. Теперь, единственной целью моей было сохранить Ветер, сохранить Логос, Сохранить себя. В безветренном мире, я должен был сам стать Ветром, никогда не прекращая совершенствоваться в познании и понимании. А этому надо научится, а к этому надо быть готовым.
Перед третьим рождением – инициацией – четыре года. Четыре года выстраивание своего внутреннего замка. Мысли, инсайты, прозрения становятся кирпичами его, а образы и символы – связующим цементом. Подвал – все так же темен и страшен, оттуда еще придет «зеленая львица». Но это потом, далеко, когда будет казаться что все решено и я на вершине. А вершина замка будет выстроена в таинстве причастия. .
Самое главное – не останавливаться. Ведь стоит остановится, стоит сказать себе «остановись мгновение», стоит даже не пойти назад, а просто замешкаться, и крылья ветра поднявшие тебя над утробной массой человечества порвутся и ты полетишь в бездну уроборического смешения.
Город кажется разверстой пастью. Жизнью духа, жизнью мысли, жизнью мифа живут единицы. Остальные — добровольно впечатали свой путь в асфальт, забыв что иногда идет дождь. Остальные рады вести существование автоматов и не смотреть в небо. Остальные слишком доверили лжи Иалдабаофа, поверив что то что называют «нормой» незыблимо как небо и земля.
А для меня начинался новый период. Я помню, как на одной из последних встреч группы Сергея мы тянули карты Таро. Это происходило примерно раз в полгода. До этого – три раза подряд, (один раз – еще до Сергея) мне выпадал «Дьявол». Хорошая, страстная карта неистовой, почти одержимой воли к прорыву. Дьявол – это гонщик за которым несется погоня и для которого эта трасса – последнее что он видит в этой жизни. Дьявол – это камикадзе на своем самолете, дегустирующий вдыхаемый воздух, как изысканное ядство. Дьявол это жизнь на последнем вздохе, экстаз разрушения, а что впереди неважно. «Дьявол», это карта моего детства и моей юности. Дьявол – это карта Козерога, а скорпионы и козероги – самые страстные знаки.
Но в тот день, впервые в жизни, на четвертый раз обращения к колоде, выпала другая карта. Колесничий. Карта романтического странствия к чаше Грааля, и вместе с тем карта строителя своего внутреннего замка. Дьявол прекрасен в своей необузданной страсти, но Воля Колесничего гораздо более сконцентрирована и направлена к единой цели. Ибо Колесничий связан с более высокой мистерией чем Дьявол. Дьявол – Борец, колесничий – Герой. (1) (Здесь автор ссылается на концепцию мифологических стадий Эриха Нойманна, согласно которой эпоха «сынов матери» которые не сражаются, сменяется эпохой борцов, которые сражаются но проигрывают, которая в свою очередь сменяется героями, которые сражаются и побеждают).
Поразительно! Дьявол – знак козерога, Колесничий – знак Рака, из противоположного я вхожу в свою обитель.
Следующие четыре года прошли под знаком этой карты. Строительство внутреннего замка, созидание индивидуальной позиции, семя которой было брошено в мистерии 23 Декабря, и дало первые ростки когда я ушел от Сергея. Обучение, огранка, познание, собирание мыслей, идей образов, сложный но радостный труд. Прежде чем войти в храм мистерий, прежде чем стать тем кем я должен стать, я должен был создать себя заново. А значит, заново научится заново слушать слова и смыслы.
В одном из средневековых мифов, разуверившийся и потерянный Парсифаль встречает Святого Отшельника который велит ему читать писания так, как будто он до этого их не читал и ничего не слышал о них. Важнейший, значимейший момент, до сих пор недооцененный. Потому что одни и те же слова, в разных ситуациях несут разные смыслы. И в борьбе за подлинность, надо сорвать завесы ложных смыслов чтобы понимать образ, идею, так как она предстает в своей сути. Даже если порой этого не знает сам автор, захваченный потоком.
Благодаря новому рождению, я обрел очень важную способность, которая впоследствии оказалась для меня крайне значимой – я мог как бы изнутри прочувствовать то с чем я соприкасаюсь. Это может быть Книга, Фильм, Стихотворение, или конкретный человек, с которым я веду разговор. Я стал видеть гораздо больше, чем раньше, однако, полностью потерял способность как либо «использовать» это знание.
Не стоит считать это чем-то «сверхъестественным». Просто разрушение большей части границ между Я и Не Я, привело к способности к непосредственному соприкосновению, «без кожи». Эта способность, вовсе не была чем то, чем я мог пользоваться по сознательному желанию, как своей рукой или ногой. Она скорей включалась помимо воли, неожиданно, как врывающееся в сознание прозрение, которое я называл «Дар Лилит».
Я понемногу осознавал все что произошло со мной. Кундалини. Опыт кундалини, о которым теперь я читал в сочинениях Бонни Гринвелл и исповедях Гопи Кришны, поднял меня на невероятную высоту гнозиса. Но что делать теперь? Какой смысл лично МОЕЙ жизни? Кто я сейчас? Этот вопрос не давал мне сна и покоя. Я знал о высшей силе открывшейся мне изнутри, но было ли хоть что то, учение, смысл, концепция, на которую я мог бы опереться?
После столь убедительных чудес, после встречи с самыми разными состояниями сознания, было бы глупо вернуться к исходной точки, и обратно называть себя материалистом.
Но позаимствовать мировоззрение Сергея я тоже не мог и вот почему: до последнего момента я жадно читал все что советовал Сергей, и даже то о чем он только упоминал на группе. Почти сразу когда я понял кто он, я захотел понять его мир. Я хотел превзойти его. Чувствуя, что где то на своем пути он совершил ошибку слившись с черной дырой (судьба Сергея это крайнее выражение судьбы персонажа Бульвер-Литтона «Зазони», который выпустив демона оказался его рабом), и я чувствовал что у меня есть шанс пройти этот путь более достойно.
Но чем больше книг, прочитывал я из списка советуемого мне Сергеем, тем больше противоречий находил я в его мире. В систему Сергея эклектически вливались трансперсональная психология, НЛП, Рерихианская Агни Йога, Теософия, тантризм и наконец высокие посвящения в буддизм Дзогчена. Жуткая эклектика, без центра.
Да, противоречия суть условие развития, но только в том случае если они находятся в осознанном конфликте. Если сталкиваясь как громады они порождают нетто третье стоящее выше. Однако в случае Сергея, его очевидная противоречивость никогда не оказывалась даже близко к осознанию. И самое главное – это сглаженное отсутствие противоречий и принималось им за «истинную духовность», хотя было не более чем возвращение в Уроборос.
Да можно и нужно изучать и то и другое и третье. Полезно почитать буддисткие тексты, даосские притчи и отчеты о шаманских путешествиях. Потому что тот кто читает только то что соответствует его вере превращается в сектанта, неважно это христианская, ньюэйджевская или материалистическая «секта».
Но, при этом, нельзя одновременно идентифицировать себя как буддиста, даоса и шамана. Можно находить в разных источниках подтверждение своего мировоззрения и строить свой внутренний замок, соединяя разные элементы. Но это возможно, только если в вашей системе есть точка опоры, неизменный центр, вокруг которого и происходит синтез.
В противном случае, как это и было у Сергея, это просто бессистемное нагромождение концепций. Груда вместо замка. Уже тогда я понимал, что невозможно сидеть на двух стульях сразу. Невозможно признавать теософские откровения Махатм высшими инструкциями гнозиса, (а значит разделять все те нелепые половые предрассудки которые в них высказываются), и одновременно исповедовать Тантру левой руки и идеалы сексуального освобождения. Невозможно утверждать правду юнговского подхода о спонтанной реализации бессознательного, и использовать техноверчество НЛП. Невозможно устраивать «шаманские посвящения» для тех кто впервые слышит о шаманизме, приехав на семинар из любопытства, тогда как подлинный шаманизм подразумевает многолетнее и мучительное обучение. Нелепо сегодня говорить о Христе как о высочайшем учителе Махатм, а в этот же день, в более близком кругу, за бутылочкой вина выдавать фразы типа «а нам на Христа … мы буддисты». Невозможно, невозможно, невозможно!… Эта невозможность, противоречивость и даже фарсовость позиций Сергея, годной только для одурачивания провинциальных тетушек, раздражала меня не меньше чем его попытка содомских притязания. Интуитивно я понимал, что некоторые противоположности могут найти соединение на более высоком уровне, но то что ни я ни Сергей этим уровнем не обладали, было для меня очевидно.
Но у Сергея несомненно была истина. Ибо если бы её не было, он никогда бы не смог с таким блеском раскрыть меня всего по одному рисунку в мой первый визит. Если бы её не было он не смог бы «исповедовать ослицу», как в том сновидении. Если бы у него совсем не было истины, следуя его наставлениям я никогда не получил бы пробуждение Кундалини. Если бы истины не было Совсем, все было бы бесполезно. Но я сам убедился в действенности метода! Другое дело, что эта истина была смешана с таким набором предрассудков, нелепых, инфантильных и сентиментальных предрассудков, что нужно было время чтобы отделить котлеты от мух.
И здесь произошла первая вспышка интуиции. Юнг! Еще в самом начале пути, когда соединив Змею и Цыпленка, я нарисовал цетырехлепестковый цветок, где каждый лепесток имел свой цвет, Сергей посмотрел на эту Мандаллу и сказал – «очень Юнгианская мандала». Юнгианская – мне очень запомнилось, ведь именно с этой мандалой было связано самое сильное ощущение стабильности и силы.
Вначале анализа Сергей казался мне экспертом. Но к концу, я понимал, что он
Постепенно, шаг за шагом я понимал что все лучшее что я брал от Сергея, сам Сергей брал от Юнга, а все остальное, (за исключением пожалуй концепции Грофа о четырех перинатальных матриц) можно было спокойно отбросить как ненужное. Я до сих пор я помню как в очередном разговоре, услышав мое особое акцентирование значимости открытий Юнга, Сергей словно уловив незримое противопоставление своему эклектизму, сказал нечто вроде «Юнг безусловно был посланником махатм». Конечно я не мог не «ужалить», ведь в прочитанной на этой же неделе (синхрония, всесвязность) Юнг в «проблемах души нашего времени», весьма иронично отзывался о склонности западных людей «приписывать махатмам все свои более менее достойные мысли».
«Когда солнце умирает, оно зеленеет». Эту фразу я написал на одной из мандал, после того как взошла настоящая черная луна. Что значит зеленое солнце, спрашивал я Сергея. Но Сергей не знал. А у Юнг знал. Буквально через месяц я прочитал о «Зеленом льве», в который превращается красный-солнечный лев, когда умирает. И Цыпленок – «семя меркурия, зародыш Самости» по «Мистериум Кониунктионис» и Змей, «агент трансформации». И еще много подобного, тонкости символической вселенной, о которых не знают «Вознесенные учителя», из псевдотеосовского кича, но в которых прекрасно ориентируется Юнг. Юнг – живая практическая система знаний, но, знаний для тех кто уже имел опыт символического.
И чем больше я погружался в чтение Юнга и его последователей, тем больше понимал что именно Юнг ближе всего подошел к истине и смог перевести её на язык науки. Именно в аналитической психологии я наконец то находил желанный «центр циклона», точку над противоположностями, оперевшись на которую я смогу сохранить себя, и выстроить внутренний замок.
Больше всего восхищало что Юнг меж всех противоположностей стал четко посередине. Слишком духовный, для материалистов, слишком материалистичный для идеалистов, слишком страстный для аскетов, слишком аскетичный для гедонистов. Баланс и ничего кроме баланса. Поклонись, но не вставай на колени – вот главное кредо посыла Юнгианства. Остальные «тоннели реальности» либо слишком «левые», в своей гордыне (отказ поклониться высшему) либо слишком «правые» (упасть на колени пред высшим и уничтожится в нем).
Не делать выбора. Не отказываться не от земли не от неба. И быть в этом осознанным, ключевые слова из гностического Евангелия, которые Юнг положил в фундамент своего учения – «О человек, если ты ведаешь что творишь – ты благословлен, но проклят и нарушитель закона ты, если не ведаешь что творишь». Гораздо позднее, когда я открыл для себя Телему, именно через эти слова, я понял главный закон Телемы – «твори свою Волю – да будет то законом».
Я читал Юнга и чувствовал как спадает эта нелепая пелена лунного затмения, продолжавшегося уже больше полугода, я наблюдал, как на место иллюзорной дымки утробы сентиментальности, приходит солнце осознания. Я читал «Дух меркурия», и переживал, как после мясорубки нигредо я обретаю свой настоящий центр, и этот центр, в отличии от сентиментальных излияний Сергея, был тем настоящим Ветром-духом, по ту сторону Света и Тьмы.
А еще Юнг восхищает тем, что там где возникает непреодолимый соблазн поставить точку, а лучше восклицательный знак, Юнг честно ставит многоточие. Есть ли жизнь после смерти? Может быть да, а может быть нет – и то и другое не более чем вопрос Веры, ибо проверить это мы не можем. Но с точки зрения психологии, более «здоровым» будет вера в то что она есть. Юнг получал много личных «доказательств», доказательств, от которых любой из нас не удержался бы и провозгласил «окончательную истину». Но исходный отказ «вставать на колени», при готовности «поклонится» заставлял его выбирать наиболее корректные формулировки для своего знания.
Я мир Юнга, за то, что в отличии от многих своих последователей он избегает поверхностного «позитивного мышления». Тьма и зло – часть Самости, оно изначально включено в четверицу, и является условием бытия. Окончательное «преодоление» невозможно, цель – лишь символ, истинный смысл – в самом движении. Потому – некоторые вопросы останутся неразрешимыми, но размышление над ними уже само по себе бесценно ибо позволяет логосу подняться над инстинктивностью. Эта «метафизическая скромность» Юнга, в сочетании с глубиной на которую проник его гений потрясало мое воображение.
Не только в теории, но и на практике, по жизни, Юнг был единственный кому удалось сохранить обе грани, эго и самость, Эйдос и Отражение, Дух и Жизнь. Сейчас я знаю что помимо Юнга это удалось Алистеру Кроули, но тогда до серьезной магической работы, когда вся эзотерика ассоциировалась с «откровениями махатм», было слишком далеко. Мне нужно было пройти свою подготовку, прежде чем открыть живую мистерию заново.
Впрочем, все это было тогда лишь смутными интуитивными прозрениями, еще не оформившимися в четкое понимание. Я узнавал – вот Коньюнкция солнца и луны, вот смерть после единения, ужас нигредо который был позади. Вот – цыпленок, который в мистерим коньюнктионис обозначен Юнгом как «семя солнца», а вот змея врывающаяся в яйцо души, заставляющее её распуститься подобно цветку. Сейчас я хорошо понимаю, что мой первый взгляд на Юнга еще страдал некоторой поверхностностью, и чтобы по настоящему понять суть его учения понадобилось много лет. Но вектор, точку опоры, сосредоточившись на которой как на маяке я мог странствовать мо миру мысли, я выбрал очень точно.
Первое что я захотел, проникнувшись идеями Юнга это создать свою Юнгианскую группу. Познание через книги – прекрасно. Но получить возможность познавать чужие мифы, сны и переплетения непосредственно, это было пределом мечтаний.
Решено, сказано, сделано. На одном из собраний Калужского Клуба «Синтон», я как бы невзначай, сказал что я изучаю Юнга, и хотел бы собрать у себя дома Юнгианские встречи, на которых я хотел поделиться своими знаниями о снах и символах. Эти встречи планировались как бесплатные, поскольку я понимал что еще не имею достаточно мастерства, и это экспериментальная группа, а брать деньги без гарантий я позволить себе не мог.
Этого и не смог пережить Сергей, видимо испугавшись, что я хочу «убить отца», то есть занять его место. Забавно, что в нашем противостоянии каждый слепо разыгрывал все ту же «эдипову драму» или борьбу за царство старого и молодого короля. Мы разыгрывали эту роль по нотам, те же самые паттерны отыгрывались в разрыве Юнга и Фрейда, Кроули и Матерса, и наверно многих других, кто проходил путем индивидуации. Разрыв с Отцом – неважно с личным или символичным, неизбежная стадия. Это – безжалостная логика мифа, блистательно описанная Эрихом Нойманном – победив мать с помощью отца, герой должен победить отца, чтобы стать самим собой. Удивительно только, что никто из нас не понимал насколько наше поведение детерминировано этими архитепическими паттернами. Жизнь научила меня смирению понимания – сознание только иногда может на йоту смягчить архитепический поток, и направить на миллиметр в другую сторону, но не управлять им, как это провозглашают наивные пророки всех мастей.
Моя группа собиралась каждую неделю, и состояла из нескольких частей. Вначале я рассказывал основы юнгианского мировоззрения, знакомил своих слушателей с базовыми понятиями Юнгианства – Тень, Анима, Самость, энантиодромия. Мне была жизненно важна возможность получить слушателей, поскольку уча я учился сам, оппонируя – оттачивал мастерство слова, а отвечая на вопросы, сам лучше понимал то о чем говорил.
После мы переходили к практике, которая заключалась в анализе снов и мандал, «по Юнгу». Гораздо позднее, я понял что работа «по Юнгу» это не просто воспроизведение Юнговской терминологии, но каждый раз входить в мир чужих снов так словно до этого ничего не было известно. Это – почти шаманизм – читая или слушая сон нужно чувствовать так, как будто этот сон снился тебе, как бы изнутри, и только тогда можно дать правильную интерпретацию.
Буду честен – прежде чем я реально смог вести свою группу должно было пройти несколько лет, уже после посвящения. Моя первая группа была лишь неумелым подражанием Сергею, с большей акцентированностью юнгианства. Свой стиль и свое мастерство пришло гораздо позднее. И тем не менее даже того минимума что я знал, хватило для того чтобы на этой группе был достигнут успех. Весь юмор моей ситуации был в том, что не понимая до конца что я делаю, я добивался нужных результатов.
Главным мои успехом был случай Василия (имя по понятной причине изменено). Изначально, романтичный юноша с кроткими как у агнца глазами, не знающий как подойти к женщине. Словно желая подчеркнуть свое состояние, Василий взял псевдоним «Мечтательный странник».
Он с огромным энтузиазмом вступил в группу и фактически оказался в центре внимания. Сны. Он активнее остальных стал исследовать свои сны. Сначала – понятные комплексы, страхи, желания. Анализировать его сны было чистым удовольствием, он казалось был создан чтобы выдавать «наиболее «типичные» сны, для интерпретации которых не требовалось особого мастерства. Как будто Лилит щадила меня, давая моим ученикам такие сны, для понимания которых достаточно формальных знаний.
А потом, по мере проникновения в бессознательное, или по мере того что он понял, что может сказать о себе что угодно, не получив осуждения, темы снов стали все более шокирующими и зловещими.
Стали подниматься мотивы инцеста, каннибализма, и расчленения. Когда в одном из снов он описывал как он в сновидении изнасиловал, разрезал и съел младшую сестру мы уже с трудом скрывали свой страх – возможно идет что то не так, возможно он сойдет с ума, а мы заодно. Казалось что под натиском хтонических энергий, не только его, но и наша общая реальность стала угрожающе расплываться и размываться.
Относительно подобных процессов, крайне поучительно чтение «Психологии переноса» Карла Юнга, так что аналитик и остальные члены группы всегда должны считаться с опасностью «заражения со спины», контаминацией чужим бессознательным.
Поэтому стало страшно. Мне казалось, что я оказался в положении «ученика чародея», выпустившего демона, и не знающего что с ним делать. В конце концов одно дело – свои демоны, которые по крайней мере знакомы, а совсем другое дело чужие.
Здесь вся наша группа оказалась между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, ужас перед психологическим «заражением», черезвычайно динамическими разрушительными энергиями, мог заставить кого то из нас начать жестко дистанцироваться, что могло бы выразиться в нарушении правил и «осуждении». С другой стороны, важно было не дать этому заражению власти над собой. Архетипы поднимающиеся из глубины – это сила способная разрушить дотла не только того кто стал их жертвой, но и психику тех кто оказался в его поле действия. Поэтому входя в мир снов, всегда есть риск встретиться с тем о чем вы даже не подозреваете.
Но странное дело – когда напряжение достигло своего пика, и казалось, что клипот заполонил все, произошло переворачивание. Резко, точно по мановению волшебной палочки, все симптомы исчезли, а Василия словно подменили. Наш мечтательный странник резко преобразился. Сначала решительно отказался от выбранного им «мечтательного» псевдонима. На наших глазах «всего лишь сын своей матери» преображался в полноценного мужчину, приударяющего за женщинами, рассказывающего мужские байки, от которых он до этого стыдливо воротил взгляд. Наконец то, мы все воочию наблюдали энантиодромию что называется во всей красе, при чем речь шла о благой энантиодромии, через которую он реализовал то желание которое сформулировал в начале работы группы – избавится от застенчивости, и стать самостоятельным.
Что? Почему? Как? Я хорошо знал о энантиодромии в теории, но очень долго, не мог понять природу сработавшего механизма. Человек резко избавился от всех неврозов, неуверенности и робости, просто благодаря тому что два месяца подряд он рассказывал группе свои сны, получая относительные интерпретации. И все. Всего то работы.
Внутренний «маньяк», был оборотной стороной «мечателя». До тех пор пока он отождествлялся только со своей «романтической» частью, остальное было дессоциировано. Встреча с гипертрофированным отщепленным инстинктом разрушило созданную персону, и позволило перейти к более полноценной и целостной жизни.
С Василием я делал то, что и должен был делать – то есть ничего. Я лишь «исповедывал его маньяка», как Сергей некогда «исповедовал мою ослицу». Все мои усилия были направлены на создание должной среды, где благодаря «символическому буферу», все участники группы воспринимали сны и видения Василия как символически. Трансформирующий результат создает сама возможность «внерелигиозной исповеди», избавляющая от демонов. И постепенно, перестав бояться своего бессознательного, Василий сам перешагнул своего «маньяка». Разрушительные фантазии были всего лишь результатом диссоциации своих сексуальных и агрессивных инстинктов, а когда он дал им символическое выражение, произошел катарсис.
Но после его ухода произошел странный парадокс. По сравнению с его случаем, другие случаи казались мне «легче», а проблемы которые заявлялись на обсуждения гораздо более решаемыми. Но, как не странно, единственным случаем реального преображения был Василий. И в чем тут дело, я долго не мог понять. Казалось бы, его проблемы были гораздо серьезнее, чем остальных, и в то же время он «прорвал ад насквозь», а все остальные не могли взять ничего, и после ухода Василия из группы, начали скучать и сомневаться в правильности метода. И я, начал отходить от «линии Юнга», воспроизводя ту же эклектику «техноверчества», которую выдавал Сергей.
Так началось угасание моей первой психологической группы. Возникает впечатление, что сама моя идея создания группы, существовала только для того чтобы Василий смог отперевшись на нас, совершить свою трансформацию. После его ухода, группа как будто потеряла свой смысл, потому что для большинства магистерий вовсе не был целью не сознательно ни даже бессознательно.
Важная точка была поставлена очень скоро не мной. Это не было собранием группы, и мы просто пили пиво в хорошей компании, как вдруг Андрей внимательно посмотрел на меня и сказал – «нам надо поговорить, у меня есть вопрос». Андрей просто хотел получить ответ – что ему делать с материнским комплексом, он был просто в отчаянии от того что его реальная мать вьет из него веревки, и легко играет на его слабостях. «Все знаю, все понимаю, но не могу ничего изменить».
Конечно я приготовился давать ему одну из техник, подслушанную на семинарах Сергея, по «обрезанию привязанностей». Конечно, я был готов уверить его в абсолютной эффективности этой техники, и дать заверения что она работает как надо, но… я никогда не применял её. Мой процесс, мое освобождение было скорей плаванием по бурным волнам где порой встречаются акулы и пираты, но никак не спокойным простраиванием визуальных картинок.
Но в эту минуту, когда я уже начал говорить об этой технике, с моим сознанием стало происходить что-то. По научному, такие состояния называются «состояния расширенного сознания», я же называю это просто – инспирация Лилит. Я просто стал Видеть. Сразу во многих модусах и уровнях.
Я увидел внутренний мир Андрея как бы изнутри. Я увидел себя. Себя в во всем противоречии стремлений и влечений. Я увидел прошлое на много лет, когда я подобно лягушке много лет взбивал молоко плюшевого ада, ни на что не надеясь. Просто потому что иначе не мог. Я увидел настоящее, и испугался тому что не смотря на Инспирацию Лилит, кундалини, свободу которую я достиг ныне, и которой так горжусь, сколь до сих пор чудовищна власть моей внутренней матери, и сколько лет впереди мне будет нужно сражаться с собой, отбивая территорию автономии, то падая, то вставая. Наконец, я вспомнил обреченные слова в одной из последних Книг Юнга «человек всего лишь сын своей матери, и только чудо благодати, которую пытается сыскать алхимик в своем магистерии, может избавить его от этого».
Все эти мысли и образы пронеслись перед глазами за секунду, а может быть за десятую долю секунды, так что Лилит не оставила никаких сомнений – все что бы я не сказал сейчас это мошенничество и фальшь. Какие бы визуализации «солнечных ножниц», и «вращения восьмерок» я с умным видом не прописал Андрею, я видел, что он будет делать это ровно неделю, вначале почувствовав себя лучше, потом хуже, а потом и вовсе забыв об этом.
Это был крах. Крах пришедший изнутри, казалось Самость давала понять – достаточно. Впрочем, иначе и не могло быть, потому что эта первая группа была лишь попыткой «скопировать» то что делал Сергей. Я говорил что «действую по Юнгу», но бессознательно приплел десятки бессмысленных методов, которые были не более чем «техноверчеством». Прошло много лет, прежде чем я решился вновь создать юнгианскую группу но на этот раз опираясь только на свое понимание. Прежде чем изнутри пришел сигнал от Лилит – теперь можно.
Правда в том, что и Сергей с его группой, всего лишь «играют в игры». Как это не смешно, но единственной подлинной, неигровой удачей, единственным доказательством действенности его метода был Я, тот кто благодаря (а в последние два месяца и вопреки) ему все таки смог совершить свой магистерий, и начать заново выстраивать себя. Остальные – исправно приносят ему каждую неделю новый сон, ожидая похвалы и получают игрушки в виде красивых медитаций. И все. Много шума из ничего. И мне очень не хотелось отыгрывать сценарий Сергея.
Я вспомнил один, некогда поразивший меня эпизод на занятиях Сергея. Одна из постоянных участниц группы, на одном из «больших семинаров» подошла к катарсису. Крик, слезы, бурное выражение чувств – для больших семинаров вполне нормальное явление, со мной подобное происходило неоднократно. И конечно, остальные ученики его после ПЯТИ лет регулярного посещения группы, сначала помогают несчастной соратнице выразить «эмоции отчаяния». После, из путанных объяснений, стало ясно, что её отчаяние, из за того что она замужем по расчету, и живет в «золотой клетке», которая душит её со всех сторон. Признаюсь, я ожидал, что эта тема потом будет поднята Сергеем на группе или в личных консультациях, или хотя бы скажется на отношении группы к процессу, инсайты такого уровня нельзя упускать, и я ожидал что очень скоро эта женщина уйдет от мужа навстречу себе.
Но в реальности было так, что через год, все вместе умиляются синхрониям, которые сопровождают беременность этой участницы все в том же самом браке. Ни одна сволочь не напомнила, и даже не вспомнила, что вообще то радоваться нечего. Все в очередной раз вытиснилось. Они любят говорить о развитии через боль, но войти в настоящую боль неспособны органически. Вечное колесо, в точности по Берну, вечная игра заключенного в «я хочу выйти», которая дает смысл его жизни, позволяя заполнить пустоту Сатурна в самом центре естества. Трудно представить, что на самом деле, все слова о самопознании и самопреодолении, на деле, в абсолютном большинстве случаев оказываются изощреннейшим бегством от себя, от этого самого самопознания.
Я не хотел повторять путь Сергея. Я слишком хорошо понял, что еще не время. Замок еще не выстроен, и камень не найден.
А как же Я? А как же Василий? Что помогает? Правильная визуализация «солнечных ножниц» отрезающие воображаемые веревки связи с матерью? Или все таки правильно созданные условия, герметический тигль внешнего пространства, в котором тот кто нуждается в трансформации, просто реализует свою потенциальность опираясь на свидетеля или свидетелей! Сократ называл себя «повитухой философов», или что то в этом роде. Так же и в психологии. «Исповедовать ослицу». Ничего не ожидая, не надеясь и не боясь.
Вся высшая мистерия Юнгианства, это стать повитухой рождения божественного ребенка, и единственной задачей юнгианца это мягко направлять роженицу-героя. И все. Для современного человека, отравленного техноверчеством, это может показаться безнадежным, бессмысленным, все хотять что то делать, полагая что какая нибудь супер завернутая визуализация все таки оборвет нить. Но правда такова. Главное – уметь слушать, понимать и ждать. Остальное сопутствующее. Но, о боги, как же это сложно.
В эту минуту я понял, что чтобы я не сказал сейчас Андрею это будет ложью. Вот в чем дело, я это чувствовал изнутри, мы играем в какую то странную игру, исход которой известен обоим сторонам. Вот если бы он по настоящему ВОЗЖЕЛАЛ освобождения!! Возжелал, готовый ради этого принять любые муки трансформации, и работать над этим не день, не месяц, а годы, без гарантий, лишь с робкой надежной на неизвестное. Вот тогда был бы шанс.
Мне вдруг захотелось спеть отрывок из «Наутилуса» — «Виииидишь нам на гореееее возвышааается креееест»… Легкая инфляция в секундном отождествлении с Исусом прошла, и обессиленный точно после «путешествия в рай и ад», я посмотрел на Андрея и бессильно сказал – «боюсь что это невозможно». Андрей уже собирался было обидеться, и конечно, дабы сохранить лицо, мне все таки пришлось сказать какую то благоглупость, но сам я прекрасно понимал цену всему сказанному. Игры закончились.
Конечно мое тогдашнее «откровение бессмысленности» только часть истины. Иногда техники могут стать подспорьем к освобождению. Иногда правильная техника на неизмеримо более тонком уровне, может помочь активировать именно те архетипы которые позволят восстановить баланс. Тончайшая, ювелирная работа с символом, который недостаточно привнести извне словами «представь это». Этот символ надо буквально «извлечь» из глубины психики соискателя.
В ЛЮБОМ случае, главным компонентом является Воля к свободе. Если Воля к освобождению есть – и зуб Будды вырванный из трупа дворовой собаки станет инструментом спасения. А если Воли нет, то не помогут и высшие Тантры дзогчена. Во всяком случае, Сергею эти Тантры, точно не помогли. На любые просьбы о трансформации, о духовном росте, об освобождении, следует задать всего один вопрос, чтобы человек понял. Ты готов умереть? Если бы Бог предложил тебе сыграть в лотерей из двух билетов в котором один – смерть, а другой – освобождение ты бы согласился?
Позднее, путем проб и ошибок я учился быть зеркалом. Это все что нужно от того кто ведет вас по пути индивидуации, и это самое сложное. Чтобы совершить магистерий жизненно нужен Другой. Ветер и Лилит, если вы нужны им в один прекрасный момент пошлют вам Другого, и даже Содомит Сергей, может стать их инструментом как это получилось в моем случае. Иногда, бывает жизненно важно услышать от другого, даже те смыслы и значения которые ты уже понял сам. Просто чтобы эти смыслы обрели форму и объективность.
Высший пилотаж Юнгианства – быть Другим, для того кто может выполнить магистерий. Этот другой как опытная повитуха должен акцентировать значение одних символов, ретушировать другие, и мягко взаимодейтствовать не только с сознанием соискателя, но и с его Альтер Эго, тенью и Анимой. Если вы не чувствуете тень и аниму соискателя вы не сможете быть для него чистым Другим, его тень или анима вас обязательно обманут, втянут в их позиции, сделают частью своей игры. И тогда – никакой трансформации, все только внутри.
Быть другим, это сохранять состояние свидетеля. Только наивному Фрейду это казалось легким. На самом деле, это не только сложно, но и невозможно. Поэтому единственный вариант – работая с соискателем, предупреждать его что эта интерпретация или этот символ «цепляют» вас, и здесь он должен тысячу раз решить сам. Это так легко, и это так невыносимо сложно.