Звезда
Как и большинство уже рассмотренных нами больших арканов Таро, «Звезду» невозможно анализировать в отрыве от предыдущей карты. Предыдущая карта, Башня, представляла собой кульминацию катастрофы, манифестацию того, что древние называли «Божьим гневом». Чтобы понять суть аркана Башня, достаточно представить то ощущение беспредельного парализующего ужаса, который испытывал древний человек, оказавшись на утлом суденышке посреди бури.
В бурю каждая волна — это живая смерть, уничтожение, кошмар, грозящий поглотить тебя в свое ненасытное чрево. Это вечная, архетипическая ситуация, «прошитая» на самом глубоком уровне бессознательного.
Буря заканчивается, когда на небе, затянутом тучами, появляется первая звезда. Команда, от капитана до последнего гребца, испытывает чувство освобождения — погибели не будет. Миновало. Доплывем!
Вот почему первое название семнадцатого аркана — Надежда. Звезда и есть Надежда, Надежда и есть Звезда. Буря еще не закончилась, девятый и последний вал может сокрушить судно. Но у команды появляется второе, даже третье дыхание в борьбе со стихией. Семнадцатый аркан и есть это третье дыхание, возрождение после бури.
Традиционное изображение аркана Звезда отсылает нас к формуле «7 + 1». Мы видим семь звезд одинакового размера и восьмую звезду, которая значительно больше и ярче. Семь звезд, или, если говорить о герметической космогонии, семь планет («блуждающих звезд») представляют семь базовых архетипов, определяющих человеческую жизнь. Луна связана с жизнью тела, Меркурий — с коммуникаций и общением, Марс — с агрессией, Венера — с любовью, Солнце — с осознанием и славой, Юпитер — с властью и бизнесом, наконец, Сатурн — со смертью и трансформацией. Эти семь планет представляют совокупность архетипов, определяющих посюстороннюю реальность во всей ее многогранности; это своего рода базовые элементы нашей психологической таблицы Менделеева. Показательно, что число семь присутствует очень во многих системах, в которых подразумевается некая протяженность восхождения, движения по вертикали, начиная от идеи странствия души в герметизме и заканчивая семью цветами радуги.
Восьмая звезда — это источник семи, Абсолютное и Тотально Иное. Этот принцип можно называть Богом, Самостью, Атманом, Кетер, Хадит или как-либо еще: важно здесь не имя, но опыт соприкосновения с предельной реальностью. Это выход за пределы, возможность после того, как все разрушено, видеть только чистые формы.
Ключевая идея семнадцатого аркана — указание на первый опыт абсолютной подлинности бытия, его эссенции, сущности. Символика числа восемь связывается с радикально Иным очень во многих источниках, начиная от египетской восьмерицы богов и заканчивая «Фаустом» Гете. Само число 17 при использовании метода гематрического сложения дает 8, и это — сокровенный код Звезды.
Два сосуда в руках небесной женщины отсылают нас к библейской идее «верхних и нижних вод» (Точнее, «воды над твердью» и «воды под твердью». См. Быт. 1: 6-10.), которые в начале творения разделил Иегова. Эти два сосуда, как и на изображении четырнадцатого аркана марсельского Таро, символизируют базовые противоположности бытия. Здесь, в отличие от четырнадцатого аркана, сосуды разомкнуты, а значит, включают в себя всю Вселенную. Магистерий перестал быть только «внутренним», сама граница внешнего и внутреннего разрушена — происходит первая, еще пассивно-мистическая встреча с абсолютным Unus Mundus.
Снова и снова, аркан за арканом мы возвращаемся и будем возвращаться к проблеме противоположности, бинарности. Первоначально противоположность проявила себя внутри женского начала. Жрица (небесная женственность) и Императрица (женственность земная), или верхние и нижние воды. В четвертом аркане появляется мужской принцип, Ян, Император. Все арканы выше Влюбленных представляют собой различные стратегии соединения противоположностей, начиная от наивной попытки утвердить господство Эго над сфинксами и заканчивая завершением Малой Мистерии и рождением Андрогина.
Но, вопреки расхожему мнению, андрогин в герметической науке — образ промежуточный, а не высший. В нем упраздняется полярность мужского и женского, однако базовая, высшая противоположность верхних и нижних вод остается незатронутой и окончательно решается лишь в двадцать первом аркане. Но именно в Звезде происходит реальный оперативный опыт Unus Mundus.
Символизм Звезды раскрывается в одном из трех ключевых законов Телемы: «Каждый мужчина и каждая женщина — это звезда». Кроули противопоставляет христианскому взгляду на человека как на лишь земную тварь, ползающую во прахе и нуждающуюся в искуплении, античный и герметический взгляд на человека как на звездное существо,
Эта звездная, небесная природа в полной мере может раскрыться только после прохождения одного из самых устрашающих и разрушительных арканов — Башни, не оставляющей ничего от ложных форм и до конца раскрывающей конфликт противоположностей. Античный человек был убежден, что звезды — это квинтэссенции душ павших героев, великих индивидуальностей. Умирая, последний языческий римский император Флавий Юлиан сказал: «Не плачьте о цезаре, который уходит к звездам». В наше время мы не можем понимать эту идею буквально, ведь нам хорошо известна физическая природа звезд, однако нельзя забывать, что все донаучные представления о реальности — это не фантазии, придуманные сознанием, но проекции содержания внутренней бесконечности на экран внешнего мира.
Фундаментальная ошибка материалиста: распознав, что внешний мир не соответствует проецируемому содержанию, он, вместо того чтобы иметь дело с этим содержанием непосредственно, отбрасывает его как заблуждение. Однако правда в том, что и астрология, и алхимия, и многие другие сакральные науки, построенные на проекции внутренней бесконечности на внешние явления, обладали гораздо более значимой внутренней правдой, которая сейчас сокрыта от профана еще надежнее, чем в древние времена. И отождествление индивидуальной души-атмана со звездой на уровне этой внутренней правды вполне обоснованно.
Телема совершает своего рода коперниковский переворот в области эзотеризма, провозгласив: «Смотри не вверх, но внутрь — звезда видна». Мы уже рассматривали эту идею применительно к звезде Иерофанта — пентаграмме, в семнадцатом же аркане мы приходим к еще более сокровенной тайне бытия — мистерии семи звезд, или, в изображении Кроули, мистерии семиконечной звезды.
Показательно, что Кроули изображает на картине этого аркана Нюит — богиню ночного неба и бесконечного пространства, которая открылась ему в первой главе «Книги Закона». Мистерии Нюит — это возвращение к метафизике нуля, метафизике связи и отношений, в которых субъект и объект оказываются тождественны и одновременно более не существуют. Образ спирали указывает на то, что возвращение к нулю здесь происходит на принципиально ином витке. Здесь, в мистерии семнадцатого аркана, в пространстве нуля оказывается Индивид, раскрывающий свою звездную (нулевую) природу и при этом не перестающий быть автономным субъектом. Его автономия одновременно сокрушена и сохранена, она — чистая прозрачность осознавания, представляющая не простое возвращение «в ничто», но привнесение в это «ничто» принципиально нового опыта. Это состояние не может быть логически выражено иначе, чем через парадокс, но именно парадокс является высочайшим духовным сокровищем подлинной традиции.
Не случайно у семнадцатого и нулевого арканов есть общий символ — бабочка. Это и есть указание на то волшебное «ничто», в котором умирает куколка, растворив свои структуры до полной аморфности, чтобы потом из этого состояния родилась бабочка. Трансформация гусеницы в бабочку является ключевой метафорой алхимии, отражающей не только суть (превращение неблагородного в благородное), но и процесс (структура возвращается в абсолютно аморфное состояние и уже из этого аморфного состояния возрождается в обновленном состоянии).
Ключами к символизму семнадцатого аркана могут служить многие прозрения Карла Юнга, и прежде всего итоговые аккорды его «Семи наставлений мертвым»:
В ночи снова воротились мертвые и говорили с жалким видом: Еще по одно мы забыли, дай нам наставление о человеке.
Человек — ворота, через которые вы из мира внешнего — мира богов, демонов и душ — входите в мир внутренний, в меньший мир. Мал и ничтожен человек, вот уже он остается у вас позади, и вы пребываете снова в бесконечном пространстве, в меньшей или же внутренней бесконечности.
В безмерной отдаленности одна-единственная звезда стоит в зените.
Это и есть тот единственный Бог этого одного человека, это есть его мир, его Плерома, его божественность. Звезда эта есть Бог и предел человеку.
Она есть единственный Бог, что ему предводительствует, в нем человек находит успокоение, к нему ведет долгое странствие души после смерти, в нем воссияет, подобно свету, все, что влечет обратно за собою человек из большего мира.
К нему одному возносит человек молитву.
Молитва прибавляет света звезде, она пролагает мост над смертью, она уготавливает жизнь для мира меньшего и умаляет безнадежное хотение мира большего. Когда больший мир охладеет, засияет звезда. Hичто не стоит меж человеком и его единственным Богом, ежели только способен человек отвести глаза от полыхающего образа Абраксаса. Человек здесь, а Бог там.
Следует обратить особое внимание на то, что заключительное наставление, которое здесь процитировано почти без сокращений, — это наставление о человеке. Наставление о звезде оказывается неразрывно связано с человеком. Звезда — это одновременно предел человека, его Бог и его сокровенная сущность, которой он достигает после смерти. Но еще более важен отрывок, определяющий человека как ворота богов, через которые силы двух бездн проходят из одного состояния в другое. Если вера в свою автономию и отдельность была сокрушена еще в двенадцатом аркане, то здесь открывается высшая природа и миссия человека — быть проводником, вратами, функцией связи, позволяющей Иным Силам творить игру. Звезда — женщина именно потому, что женщина является проводником, как в земном (канал для воплощения новой души), так и в небесном (функция связи между Эго и Самостью, человеком и Богом) смыслах.
В следующем отрывке Юнг описывает видение звездной женщины, которой перепоручает его дух-проводник Филемон (его имя Юнг передает в греческом написании, как ΦΙΛΗΜΩΝ):
Он коснулся моих глаз и открыл мой взор и показал безмерную тайну. И я смотрел долго, пока не смог ее постигнуть: но что я видел? Я видел ночь, я видел темную землю, а над ней небо блестело бесчисленными звездами. И я увидел, что небо имело форму женщины, и семикратно было ее облачение из звезд, и полностью покрывало ее.
И когда я это узрел, ΦΙΛΗΜΩΝ сказал:
«Мать, стоящая в высшем круге, безымянная, укрывающая меня и его и защищающая меня и его от Богов: он хочет стать твоим ребенком.
Прими его рождение.
Обнови его. Я отделяюсь от него. Холод нарастает, и звезда его сверкает ярче.
Ему нужны узы детства.
Ты породила божью змею, ты освободила ее от мук рождения; прими этого человека в обитель солнца, ему нужна мать».
Это описание удивительно напоминает таинство Бездны в инициатическом пути Телемы. Достигнув Знания и Общения САХ, адепт не вправе останавливаться на этом и вынужден делать шаг в Бездну, где его ждет звездная богиня Нюит-Бабалон. Только в этот миг, отринув все относительное, адепт в полной мере становится Звездой.
Символизм звезды коренится в религии Древнего Вавилона. Само название Вавилон переводится как «Врата Бога». Поклонялись там прежде всего Иштар, чье имя переводится как «Звезда». Именно Иштар-Звезда и была той самой «Вавилонской Блудницей», которая наводила такой ужас на правоверных христиан. На карте Звезда в своем Таро Кроули помещает семиконечные звезды Бабалон (Вавилонской Блудницы), которая и есть «Врата Бога». Высшая мистерия Телемы — самоотождествление с Бабалон посредством излияния своей крови в ее Святой Грааль (четырнадцатый аркан) с последующей реинтеграцией в качестве Немо («Никого»).
В первой главе «Книги Закона», где происходит раскрытие Нюит, вносится важное уточнение: «Все эти буквы моей книги верны, но Цадди — не звезда». Звезда — это Нюит, и понятно, что уточнение, которое вносится от ее лица, касается ее непосредственно. Если звезда не Цадди, то какая буква может вместить всю полноту, всю сложность, всю многогранность семнадцатого аркана? Кроули нашел гениальное решение, переставив местами буквы и пути Цадди и Хе. Дело в том, что Хе — это очень непростая буква. Ее многие годы ошибочно соотносили с четвертым арканом, который является архетипическим воплощением отцовской власти.
Еще раз возвращаемся к «диаграмме двойной петли» из «Книги Тота» Кроули (адаптация Андрея Костенко). Цифрами обозначены большие арканы Таро. Зодиакальный круг образует две петли. Сейчас нас интересует левая петля. Обратите внимание, что после Козерога, как и положено, идет Водолей, затем Рыбы, затем Овен и Телец. Круг же букв петель не образует, и после Аин (аркан 15) идет Цадди (4), затем Коф (18), затем Хе (17), затем Вау (5).
(Буквы Пе, Реш — Тау и Алеф — Далет не имеют зодиакальных соответствий.)
Однако, с точки зрения каббалистов, буква Хе соответствует женскому началу в Имени-Тетраграмматоне. Напомним, что традиционное написание имени Бога Йод—Хе—Вау—Хе каббалисты рассматривали с точки зрения действия сочетания мужских и женских стихий — огня и воды, воздуха и земли. Причем Хе повторялось дважды — в качестве водного и в качестве земного проявлений. Не об этом ли говорят два сосуда на всех традиционных изображениях семнадцатого аркана? Хе — это парадоксальное единство матери и дочери, воды и земли, верхних и нижних вод. Парадоксы множатся, когда мы читаем обнаруженный в пещерах Наг-Хаммади текст, в котором премудрость определяет себя как «мать своего отца и дочь своего сына». Это парадоксальное слияние оказывается неразрешимо в границах линейной логики, но вспомним, что именно в Звезде мы вновь возвращаемся к парадоксальной меонтологии нулевого аркана — хаоса, рождающего танцующую звезду.
Семнадцатый аркан соответствует Водолею, и это соответствие логично следует из самого изображения: звездная женщина всегда изливает на землю некую жидкость, которая в одних колодах Таро представляет просто воду, в других — энергию, в третьих — «молоко звезд», в четвертых — алхимическое «молоко девы»… Очевидное указание на символику Водолея дает нам и астрологическая смена Эонов. Эра Рыб, связанная с христианством, смертью и возрождением, сменяется Эрой Водолея, когда главной ценностью становится информация. Эон Рыб связан с такими мрачными арканами, как Смерть (каббалистическое соответствие — буква Нун, «рыба») и Луна (зодиакальное соответствие — Рыбы). Для этого Эона характерно было акцентирование вопросов смерти, иллюзии и греха, осознание которых было необходимым условием формирования индивидуального сознания. Для Нового же Эона это все в прошлом. «Заговор Водолея» проходит под знаком небесной богини Нюит, что означает перенос акцента с мужского и патриархального (Император) на женское и интегральное (Звезда как мать и дочь). Другим характерным свойством Эона Водолея является расцвет информационных технологий, который мы наблюдаем уже сейчас.
Среди знаков зодиака Водолей — один из трех антропоморфных (наряду с Близнецами и Девой), что символизирует особый акцент на осознанности и рефлексии. Питая хаос потоками небесной воды, Водолей выступает как укротитель стихии бессознательного и великий примиритель противоположностей. Уже сейчас мы можем делать выводы относительно основных ценностей Нового Эона, которые прежде всего связаны с плюрализмом, свободой (ценности Водолея) и работой с информационными потоками.
Новый Эон — это воистину время триумфального возрождения Богини. Она — Нюит, чье тело — бесконечное пространство, а молоко — свет звезд. Она — Бабалон, в экстазе блуда своего порождающая из лона своего всю сотворенную жизнь, и знак ее — звезда о семи лучах. Она — Лилит, путеводная звезда тех, кто ушел от стада и имел дерзость идти своим путем.
Звезда Бабалон
Звезда. Путеводная звезда странников, поэтов и магов. Тайна Императрицы, тайна рождения жизни и смерти, открыта всем, тайна же Звезды — это тайна второго, небесного рождения, пересечения Пропасти, и открывается она лишь немногим посвященным.
А Звезда над миром поет рассвет,
От звезды до сердца так тонок луч,
В круговерти лет и чужих побед
Сохрани в себе этот горький свет.
Здесь тайна. Именно звезда Лилит и Люцифера протягивает серебряную нить (см. аркан Жрица) между сердцем посвященного и вечностью, и эту хрупкую нить Ариадны надо удержать любой ценой.
Но любить меня — превыше всего: если в пустыне под ночными звездами ты зажжешь мои благовония предо мною, вызывая меня с чистым сердцем, Змей воспламенится в нем, ты пройдешь немного, чтобы оказаться в моем лоне. За один поцелуй ты возжелаешь дать все: но кто бы ни дал одну частичку пыли, тотчас потеряет все. Вы будете собирать товары и накапливать женщин и пряности; вы будете носить дорогие украшения; вы превзойдете все народы Земли в величии и гордости; но всегда во имя любви ко мне, и тогда я возрадуюсь. Ты должен представать предо мной в одной только мантии и с богато украшенной головой. Я люблю тебя! Я жажду тебя! Бледная или воспылавшая, сокрытая или сладострастная, я, кто есть все удовольствие и пурпур, и опьянение сокровенного чувства, желаю тебя. Надень крылья и пробуди свернутое кольцом величие внутри Себя: приди ко мне! Ко мне! Ко мне! Пой восторженную песнь любви для меня! Возжигай благовония для меня! Носи во имя мое украшения! Пей во имя мое, ибо я люблю тебя! Я люблю Тебя! Я — синевекая дочь Заката. Я — обнаженный блеск сладострастного ночного неба. Ко мне! Ко мне!»
Алистер Кроули, «Святая Книга Закона»