Предполагается, что отцы должны научить
своих дочерей быть женщинами, то есть любить
мужчин, служить им, использовать их, сосуществовать с ними и желать их благопристойным образом.
Хороший отец приручает свою дочь, чтобы, когда
ей исполнится двадцать лет или около того, он мог
передать её, в самом безупречном виде, другому мужчине. Однако мой отец отказался поступить так.
Возможно, он никогда не собирался передавать меня
другому мужчине.
— Ширли Эбботт, «Дочь букмекера»
Нематери освобождают женщин ототцов.
Матери оставляют своих дочерей ещё до того, как
те пробудятся.
— Кэролайн Г. Хейлбрун, «Рассказ о жизни женщины»
Дочь узнает о многих аспектах женственности в ходе взаимодействия с отцом. То, как она относится к своей сексуальности, как она
ведёт себя в компании мужчин и чего она ожидает от них, во многом
зависит от характера её общения с отцом. Она учится действовать
как женщина, чтобы вызвать его радость, и по его реакциям понимает, что это понравится и другим мужчинам. Если она чувствует
себя в безопасности со своим отцом, уверена, что он не причинит
ей никакого вреда, тогда она может чувствовать себя комфортно
во время собственного полового созревания.
Когда дочерей своих отцов спрашивают о их ранних воспоминаниях об отцах, многие из них говорят о «его запахе», «крупном размере», «теплоте», «его груди», «радости прильнуть к его
телу». Они испытывают инстинктивную тягу к отцовскому телу,
желание ощущать себя в его объятиях и быть любимой. Это стремление к телу отца является источником ранних сексуальных чувств
дочери.
Одна женщина описывает большие рук своего отца и то, как ей
нравилось, когда он держал её за подбородок и расчесывал ей волосы. В памяти другой осталось, как в трёхлетнем возрасте она сидела
на сидении унитаза и смотрела, как её отец, обнаженный до пояса, намыливает лицо и бреется. Её совершенно очаровали «поблескивающие золотистые волоски на его теле», при воспоминаниях о которых она просто млеет. Ещё одна женщина восстанавливает в памяти моменты, когда в младенчестве она лежала на животе
отца, и её убаюкивал медленный ритм его поднимающейся и опускающейся груди. Другая помнит, как забралась в кровать между
своими родителями, прижалась к отцу и почувствовала трепет, который в зрелом возрасте она назвала бы сексуальным возбуждением. Ещё одна вспоминает, как принимала душ со своим отцом
и испытывала одновременно любопытство и смущение при виде
его обнажённого тела.
Мало кто из дочерей признается, что в детстве у них были бессознательные сексуальные чувства к отцам, а большинство почувствовали бы отвращение уже от самой возможности такого. Однако
во взрослом возрасте многие из них вспоминают удивление, которое
возникало у них после сновидений сексуального характера о своих отцах, когда они просыпались, охваченные противоречивыми
чувствами. Другие женщины, как я, испытывали влечение к отцам
не буквально в сексуальном смысле, а, скорее, в смысле притягательности силы или творческого начала, которые они ощущали в отце. Влечение дочери к отцу в детстве является естественным и здоровым, особенно если отец не нарушает границ нормального взаимодействия между ними. Он её первая любовь, и благодаря их взаимному чувству она знает, что желанна. Положительный
опыт общения дочери и отца—основа её будущих интимных отношений.
Как мы заметили, детское стремление такой дочери к отцу обычно исключает мать. Я помню восторг моей дочери Хизер во время прогулки с отцом по пляжу, когда ей был год и два месяца. Однажды воскресным утром мы взяли её и её старшего брата к морю, чтобы Хизер, которая начала ходить два месяца назад, научилась бегать
по песочку. На ней было длинное платье с рисунком из крошечных
бутонов красных роз и с кружевом по канту, винтаж начала семидесятых годов. В её красивых черных кудрях на океанском бризе развевался красный бант.
Сначала она отнеслась с подозрением к этому новому и необычному грунту под ногами. Тогда отец обогнал её на пару шагов,
пробежавшись по мягкому песку дюны на склоне. Он повернулся, протянул к ней руки и позвал её по имени. Она посмотрела ему
в лицо, взвизгнула от восторга и без всяких колебаний понеслась
по песку в его объятия. Они оба смеялись, когда он подхватил её
и подкинул высоко вверх. В этот момент та глубокая любовь, кото
рую они чувствовали друг к другу, казалось, застыла во времени.
Между отцом и дочерью существовало общение, которое я, будучи женой и матерью, никогда не смогла бы разделить.
Наблюдая за ними, я вспоминала то же самое чувство, которое
я испытывала только в присутствии отца,—чувство, что меня любят,
обнимают и принимают с радостью. В моей памяти также всплыло
смутное ощущение, как будто моя мать почему-то оставалась в стороне. Я знаю, что она, вероятно, находилась с нами, но стёрлась
из моих детских воспоминаний. Мне казалось, в тот момент существовали только два человека на свете: я и папа. Когда мы переехали в наш дом в пригороде Нью-Джерси, мне было три года. На моей памяти мы приехали туда в сумерках, и отец вытащил меня с заднего сиденья старого зеленого Паккарда. Я была в полусне, когда он нёс
меня по ступенькам на крыльце. Я чувствовала себя в полной безопасности в его сильных, мускулистых руках и была просто счастлива прижиматься к нему так тесно. Я представляла себя принцессой, которая входит в новый замок, или невестой, которую привели домой. Моя мать же казалась лишь тенью у двери.
Отец помогает дочери преуспеть в дифференциации от матери,
при этом её идентификация с ним играет роль в эволюции её способности любить другого. По мере взросления частью задачи её развития будет устранение ранней привязанности к отцу и перенос её любви на другого мужчину.
Отец также должен быть готов отпустить свою дочь, чтобы она могла беспрепятственно полюбить другого. По словам юнгианского аналитика Эндрю Самуэлса, перед отцом дочери стоит двоякая задача: «Первое оплодотворение, которое совершил отец, помогло девочке появиться на свет. Второе помогает сформироваться взрослой женщине, которая затем сможет оставить своего отца, когда понадобится».
Дочь своего отца должна трансформировать его образ из объекта идеализации в живого человека. Этот процесс обычно начинается в подростковом возрасте. Если ей это не удастся, она может
продолжить обожать его и зависеть от него и во взрослой жизни,
бессознательно связывая с ним свою сексуальность. Или она может
обнаружить, что единственный способ сепарации от него—это
отвержение. Любая из этих реакций повлияет на её способность
иметь постоянный здоровый опыт реализации собственной сексуальности.
Подростковый возраст — непростое время для девочек.
Большинство из них чувствуют неуверенность и неловкость по поводу роста груди, начала менструации и всех остальных аспектов
полового созревания.
Дочь своего отца особенно чувствительна
к тому, как отец реагирует на проявления её сексуальности. Она испытывает сомнения, будет ли он по-прежнему любить её, когда она
перестанет быть его малышкой. С одной стороны, ей хочется, чтобы мальчики её возраста находили её привлекательной физически
и сексуально, а с другой—она не хочет терять любовь своего отца.
Дочь своего отца чрезвычайно остро воспринимает его замечания по поводу её тела, веса и внешнего вида. Негативные эмоции по отношению к собственному телу, которые продолжатся
и во взрослой жизни, часто возникают из-за бездумных поддразниваний отца. С другой стороны, его здоровое восхищение своей
дочерью поможет ей принять свою зарождающуюся сексуальность
как нормальное и желанное явление, что придаст ей уверенности
в своей сексуальной привлекательности для мужчины, когда она будет готова к вступлению в отношения с ним, а также убедит её в отсутствии возражений со стороны отца.
Отец как основа безопасности
Отец строит здоровые близкие отношения с дочерью благодаря
постоянству, защите, открытому общению, интересу и приемлемой
любви. Дочери необходимо ощущать себя в безопасности с отцом,
ей нужно знать, что он не причинит ей вреда в эмоциональном, физическом или сексуальном плане. Отец, у которого всё в порядке
с собственной сексуальностью, позволяет своей дочери расти в атмосфере, в которой секс считается нормальным. Тогда она сможет
наслаждаться своей сексуальностью в рамках полноценного развития, а не рассматривать её как угрозу. Такой отец создаёт предпосылки для ощущения безопасности, которое поддерживает дочь
в трудном подростковом возрасте. Ему интересны её отношения
с мальчиками, он готов выслушать и дать ей совет, но не навязчив.
Он не входит в её комнату без приглашения, не комментирует размер её груди и не дотрагивается до неё неподобающим образом.
В отличие от отца, который подавляет сексуальность своей дочери, боясь физических изменений в ней и обращая внимание только
на её интеллектуальных или спортивных достижениях, он замечает её половое созревание и подтверждает его.
Пэт — врач шестидесяти шести лет, которая выросла в семье,
где все были вполне довольны своим телом. В её семье было довольно спокойное отношение к наготе, и девочка никогда не смотрела на обнажённое тело, как на что-то необычное, пока не попала в школу-интернат, где остальные ученицы старались куда-нибудь спрятаться при переодевании. Пэт непринужденно относилась к собственному обнажению, и смущение других очень удивляло её. В её доме секс никогда не был запретной темой или проблемой.
«Мы с отцом говорили обо всем на свете,—вспоминает она,—секс
мы обсуждали не часто, но, когда эта тема всплывала, мы не ощущали какого-либо дискомфорта. Мой отец был человек душевный, чувственный и такой же сексуальный, как любой мужчина, кого я знала, но со мной он никогда так себя не вёл. В наших отношениях этот аспект отсутствовал. Ничего даже отдалённо сексуального между нами не происходило. Мы оба очень сексуальные люди, поэтому я уверена, что заметила бы любой подобный подтекст. В последний раз
я сидела на коленях у отца, когда мне было двадцать четыре года,
и я переживала после неудачного романа. Он обнял меня и сказал, что
все будет хорошо».
У Пэт были здоровые отношения и с отцом, и с матерью. Её отец
не обращался к ней за удовлетворением своих эмоциональных потребностей, которые получали утоление в его отношениях с женой, суфражисткой и крайне независимой женщиной. Однако у дочерей своего отца часто дело обстоит иначе. Как упоминалось в первой главе, такая дочь часто становится идеализированной женой своего отца.
Идеализированный отец и сексуальность его дочери
Дочь своего отца идеализирует его и именно таким видит образ совершенного мужчины. К тому времени, как она становится подростком, она интернализует это представление об идеальном мужчине, и с началом взрослой жизни проецирует его на мужчин, с которыми встречается и которых оценивает с точки зрения вступления в брак. Конечно, ни один человек не может соответствовать проецируемому образу, поскольку это действительно идеал.
Из-за сильной связи, которая существует между ними, дочь своего отца часто берёт на себя роль идеализированной жены для него,
особенно в случае нарушения сексуальных или эмоциональных
отношений между её отцом и матерью. Неспособность отца поддерживать здоровые сексуальные отношения с женой может быть обусловлена многими факторами: его психосексуальным развитием, отношениями с его матерью, чувствами, которые он испытывает к женщинам, проблемами с собственной сексуальностью, стрессами, возникающими у него на работе. Или сложности с сексуальностью и близостью могут быть у его жены. Если она отвергает своего мужа, он может предпочесть компанию и внимание дочери. В этом случае дочь становится его доверенным лицом, кому он рассказывает о своей работе, о тяжелых взаимоотношениях с женой, о своих переживаниях в связи с другими детьми.
Положение любимицы даёт дочери ложное ощущение власти,
слишком большую ответственность и, в конечном итоге, глубокое
чувство вины. У неё отняли нормальное детство и юность, когда
она стала конфиденткой отца. Эти разговоры имеют для неё определённую ценность, поскольку из них она узнаёт о деловой сфере,
отношениях между мужчинами и женщинами, выполнении родительских обязанностей и о том, как думает её отец. Но их взаимная доверительность также даёт ей раздутое чувство собственнойзначимости и положение, которое должно было бы принадлежать
его жене.
Секреты, обсуждения и даже споры, возникающие между отцом
и дочерью, вытесняют и рассеивают либидозную энергию, которая
является табу в их отношениях, но обеспечивают близость, которая замещает сексуальную.
Одна клиентка вспоминает: «Я помню, как «влюбилась» в отца
так, как будто он был моим парнем. Между нами никогда ничего
не происходило в сексуальном плане, но я испытывала к нему сексуальные чувства, и эти воспоминания теперь вызывают во мне отвращение. Сейчас он мёртв, но всё ещё удерживает меня».
Дочь своего отца ощущает себя виноватой из-за своего привилегированного положения, но не знает, что с этим делать. Для неё это
брак, которого не должно было быть, ведь с ней обращаются так,
как следовало бы вести себя с её матерью. Она становится «другой
женщиной», в результате чего лишается близких отношений со своей матерью и теряет заботливую наставницу. Её мать не может поддержать зарождающуюся сексуальность своей дочери, потому что
это создает дополнительную, хотя и неосознанную угрозу для положения матери как жены.
Челси — привлекательная женщина немного затридцать
с длинными каштановыми волосами, которая сделала успешную карьеру в издательском бизнесе. Когда ей было восемь, её мать продолжила свою учебу, чтобы получить диплом магистра, и частенько отсутствовала вечерами. У Челси сложились очень близкие отношения с отцом, она всегда сидела рядом с ним, когда он поздно приходил домой на ужин, и слушала, пока он пересказывал ей всё, что случилось с ним за день. Она стала его доверенным лицом. К тринадцати годам Челси начала понимать, что её родители переживают трудный период в браке, однако отец никогда не признавал, что у них проблемы. Он просто проигнорировал эту ситуацию.
Мать всё реже и реже бывала дома из-за учёбы, а потом начала
преподавать.
«Я стала женой,—рассказывает Челси.—Мой отец теперь говорил со мной как со взрослой и ожидал, что я буду вести себя соответственно. Но я ещё не была зрелым человеком, напротив, в реальности я действовала импульсивно и бунтовала. Это было очень сложное и запутанное для меня время, потому что он относился ко мне как к ответственному взрослому, и к тому же ему было крайне неловко
видеть мою развивающуюся сексуальность. Ему никогда не нравились
мои парни, и он не хотел, чтобы они нравились мне. Он открыто критиковал их и говорил, что они хотят лишь изнасиловать его дочь.
Я помню, как зашла с отцом в мебельный магазин, чтобы купить
комод в мою комнату, и продавец решил, что мы семейная пара (я выглядела старше тринадцати лет). Мой отец не стал поправлять
продавца. Я чувствовала себя грязной, ощущала вину и стыд, и эти
сумбурные эмоции оставались на протяжении всей моей юности.
Когда мне исполнилось шестнадцать, в мой день рождения он пригласил меня на ужин в ресторан и заказал бутылку вина на двоих для нас.
Чувствовать себя окружённой его вниманием было чудесно. Никто
в целом мире не мог бы с ним сравниться. И только после двадцати
одного года я поняла, что то внимание, которое он уделял мне, было
неправильным и эгоистичным. Больше всего это напоминало эмоциональный инцест. Я ощутила невероятную злость на него».
Когда Челси начала курс психотерапии, она пригласила своего
отца на ужин, чтобы рассказать ему о том, что считает их отношения в период, когда она была подростком, неуместными и что некоторые моменты в их нынешних отношениях также вызывают у неё неприятные эмоции. Она думала, что у них может получиться откровенный разговор, но он будто не понимал, о чём шла речь. Он чувствовал ностальгию по старым добрым временам, когда она была
его маленькой девочкой. Так она осознала, что он абсолютно не готов
отказаться от своих фантазий о ней.
«Сейчас я помолвлена с мужчиной, который нравится моему
отцу,— говорит она. Он вежлив с Джимом, потому что понимает, что Джим действительно любит меня и мы серьёзно относимся друг к другу, но он по-прежнему не может увидеть реальную меня, и я даже не надеюсь, что когда-нибудь ему это удастся. Я верю, что, когда я выйду замуж и у меня появится ребенок, он сможет найти во мне взрослого человека, того, кого он не видит сейчас. Но я не думаю, что он всё же сравнит свои фантазии об мне с реальностью, осознает своё поведение и поймёт, насколько мы отделены друг от друга на самом деле».
Когда отец отказывается позволить своей дочери вырасти и покинуть область его фантазий о ней, им обоим трудно иметь зрелые отношения. Дочь своего отца всё ещё отождествляет себя с его ценностями и с тем, кем он хочет её видеть, при этом она не совсем уверена, кем является в реальности. Ей придётся покинуть
его не только психологически, но, возможно, и географически,
то есть, буквально уехать для того, чтобы её чувство собственного
«я» смогло развиться. Челси переехала почти на пять тысяч километров от дома отца, чтобы начать процесс сепарации. Она чувствовала, что его желание контролировать её жизнь бросает тень на её собственные устремления, и знала, что ей необходимо определить свой путь на профессиональном поприще в качестве первого шага к сепарации от него.
Если дочь была глубоко привязана к отцу, она может направить
свою сексуальную энергию на поиск достижений и успеха в общественной и профессиональной жизни, а не на любовные отношения.
В эмоциональном и сексуальном плане она остаётся в том возрасте, когда взяла на себя роль жены своего отца. Однако маловероятно, что она признает, что их отношения как-то способствовали её эмоциональной или сексуальной незрелости. Она может скрывать в себе глубокое негодование по отношению к своему отцу, но будет
отрицать то значение, которое он по-прежнему играет в её жизни.
Однако стоит ему позвать её—она бросится к нему.
Одна из трудностей, с которыми сталкивается дочь своего отца
при установлении близких отношений, в том, что после отца каждый мужчина будет её разочаровывать, так как она никогда не сможет воспроизвести их идеализированную связь. Её могут привлекать мужчины, похожие на него, но им не удастся оправдать её ожиданий. Или же она может выбрать партнера, полностью отличающегося от него, надеясь избежать так сравнения. Бессознательно или нет, она чувствует, что ни один мужчина после отца не может в полной мере стать её партнером. Элизабет, с которой мы познакомились во второй главе, говорит: «Я идеализировала своего отца,
и все знали об этом. Я не искала человека, похожего на него. Я искала своего отца. Оба моих мужа были в курсе, что никогда не смогут достичь той высокой планки, которую установил отец, и когда это становилось до боли очевидным, было легко закончить каждый мой брак. Я просто звонила папе, и он разбирался со всеми вопросами». Возможно, это крайний пример, но такой отец занимает главное место в жизни своей дочери и не намерен отказываться от него.
Юнгианский аналитик Линда Леонард утверждает, что дочь идеализированного отца связана с ним так же, как женщина, имеющая связь с воображаемым «духовным любовником» (ghostly lover). Такая дочь имеет фиксацию на отце и остается верна образу этого «идеализированного мужа», даже если её отец преимущественно
отсутствовал. После нескольких неудачных отношений она может
прийти к выводу, что никогда не найдет никого, похожего на отца,
и поэтому останется одинокой или согласится на любовника или
любовницу, которые не могут соперничать с отцом. Таким образом, она бессознательно убеждает и себя, и своего отца в том, что
никому никогда не удастся заменить его.
Луэлла, художница, упомянутая во второй главе, вышла замуж
за мужчину, который был умён, но не обладал энергичностью, личным
обаянием, а также спортивными и творческими способностями её
отца. Последний не одобрил выбор Луэллы, но она понимала, что ему
не понравился бы никто, кто хоть чем-то отличался от него самого.
«Я помню, как мой отец сказал: «Похоже, ты серьёзно относишься к этому парню. После моего утвердительного ответа он продолжил: «Всё, что я могу сказать: он не единственный в своём роде, не чемпион».
Луэлла знала, что её отец считал её парня очень заурядным,
да и действительно он не собирался добиваться особого успеха. Она
также знала, что никогда не найдет точную копию своего отца.
«Долгое время отец был моим «принцем на белом коне»,—говорит она.—Когда я прочитала книгу Линды Леонард о духовном любовнике, я поняла, что никогда не найду кого-то равного отцу, так что с тем же успехом можно уже перестать беспокоиться. Дело казалось решённым для меня. В каком-то смысле он затмил всех, никто не мог встать с ним в один ряд. Адам был менее мужественным и менее требовательным, и именно поэтому я вышла за него замуж». Они
прожили в браке одиннадцать лет, а затем Луэлла решила строить
любовные отношения с женщиной.
Из своего клинического опыта я поняла, что сексуальность многих дочерей своих отцов остается бессознательно привязанной
к отцу на протяжении всей их взрослой жизни. Отец может реагировать на половое созревание дочери по-разному: он может подавлять его, нейтрализовать его посредством интеллектуализации,
ревновать или совершить насилие. В каждом из этих вариантов ему
не удаётся обеспечить необходимую поддержку для развития здоровой сексуальности своей дочери.
В отличие от отца, который является основой ощущения безопасности для своей дочери, физически зажатый отец может оказать деструктивное влияние на её зарождающуюся сексуальность посредством введения строгих правил, ограничивающих её взаимодействие с мальчиками, насмешливых замечаний по поводу её тела, гнева и общей напряженности. Так как его собственная сексуальность подавлена, его ужасает, что дочь исследует собственные
сексуальные инстинкты. Его страх приводит к тому, что он выносит суждения о том, какое поведение он считает приемлемым для неё, а какое нет. Он также может замечать и, возможно, приходить в смятение от своего влечения к ней. Он сублимирует эти чувства, проявляя к ней враждебность или заставляя её подчиняться ему, цитируя Священное Писание.
Сильвия — сексуально привлекательная женщина сорока пяти
лет, которая выглядит на пятнадцать лет моложе. Она писательница и мать-одиночка. Вот что она рассказывает: «Мой отец был красив, но испытывал неловкость по отношению к своей сексуальности, считая секс сложным, тайным и табуированным. Он полагал, что у меня не должно быть сексуальных чувств, и боялся, что я могу сделать что-то неподобающее. Его гнев был подавляющим и паранойяльным. В тринадцать лет я поняла, что отец злился из-за того, что во мне проявляется сексуальность, однако он не предлагал никаких альтернативных вариантов, чтобы я могла что-то делать со своими чувствами. Тогда между нами был очень накалённый период. Он ходил по улицам и пытался застукать меня с друзьями.
Когда мы замечали его, то убегали прочь. Я тайно сбегала из дома,
и это было верным способом разозлить его. Теперь я понимаю, что
на самом деле мы участвовали в сексуальной игре с преследованием
и подавлением».
Подростковый возраст—непростое время для дочери подавляющего отца. Отец, к которому она испытывала любовь и благоговение, внезапно превращается в контролирующего тюремщика.
Его дочь видит, что он не одобряет её сексуальность и либо учится
скрывать её, либо бунтует. Став взрослой, она может чувствовать
отвращение к любому проявлению эмоциональных или сексуальных переживаний, либо же может провоцировать других на признание её сексуальной привлекательности.
Интеллектуализирующий отец относится к своей дочери собственнически в умственной сфере, избегая опасной территории её
физического тела. По сути, он нейтрализует её сексуальность в подростковом возрасте. Он по-прежнему хочет близких отношений
с ней, поэтому игнорирует или перенаправляет любые сексуальные
чувства, которые может испытывать. В отличие от подавляющего отца, который использует правила, религию или враждебность,
чтобы контролировать дочь, интеллектуализирующий отец кажется приятным и заинтересованным, уделяет большое внимание
интеллектуальному развитию дочери, её спортивным и художественным успехам или их общим увлечениям. Или же он относится к ней как к сыну.
Дочь осознает, что её отец чувствует неловкость по поводу её зреющей сексуальности, и она бессознательно воспринимает это как
угрозу их отношениям. Она начинает рассматривать своё половое
развитие как опасное и поэтому отрицает своё влечение к мальчикам. Она свысока смотрит на подруг, которые увлекаются парнями,
избегает свиданий и прячет своё меняющееся тело под мешковатой
одеждой. Она «выше» этого.
Пока она подросток, её отец уделяет всё больше и больше
внимания развитию её разума, вступая с ней в дебаты и споры.
Напряжение, которое существует между ними, скорее умственное
или творческое, чем сексуальное. Эротические чувства сублимируются в интеллектуальном взаимодействии. Она отождествляет себя с его умственными или эстетическими способностями, избегая тем самым табуированных сексуальных чувств. Было бы извращением признать такие чувства к собственному отцу, поэтому она отрицает возникновение любых сексуальных чувств.
Происходит застревание полового развития такой дочери в подростковом возрасте, и ко всем мужчинам она подходит с позиций своего интеллекта.
«Воснове моих отношений сотцом,— рассказывает Марианна,—был обмен мыслями, то, что я называю „эротическим разумом”. Моя сексуальность была подорвана чрезмерной интеллектуализацией. Отец говорил: «Ты такая умная, ты всё можешь». Он также повторял: «Ты прекрасно выглядишь в этом наряде, а твои
волосы просто великолепны», но первый посыл звучал гораздо громче
и был важнее». Он неявно сообщал ей, что, хотя она хорошо выглядит, намного большее значение для него имеет её ум.
В результате у Марианны выработалась модель нейтрализации
своей сексуальности и превращения всех мужчин, с которыми она
встречалась, в друзей. «Характер моих взаимоотношений с отцом
стал частью свойственной мне общей модели поведения,—говорит
она,— моего намерения противодействовать собственной сексуальности. До тридцати лет я боялась секса, мужского сексуального влечения и сексуальной силы мужчины—в некотором смысле моя духовная жизнь приобрела компенсирующий характер. Я очень увлеклась восточными религиями, а в период между 20 и 40 годами сексвообще не был мне интересен».
В зрелом возрасте у Марианны сложились на работе профессиональные отношения с начальником, которые копировали её эротическую интеллектуальную связь с отцом. Она любимица и доверенноелицо своего руководителя, хотя между ними нет сексуальных отношений. Марианна хранит целомудрие, но все на работе завидуют еёотношениям с шефом так же, как её мать и сестра завидовали её отношениям с отцом.
Ревнивый отец может заставить дочь в подростковом возрасте сделать выбор, который повлияет на её восприятие собственной сексуальности на всю оставшуюся жизнь. Такой отец не может смириться с мыслью о передаче любимой дочери другому мужчине,поэтому он приказывает ей выбирать между ними. По сути, он говорит: «Либо ты остаёшься верной мне, либо выбираешь себе парня.
Нельзя иметь и то, и другое. Если ты выберешь его, то потеряешь
мою любовь». Ни один из вариантов неприемлем для неё. Его ревность порождает двойное послание: если она останется преданной своему отцу, она никогда не сможет поддерживать удовлетворяющие интимные отношения с другим мужчиной, а если она хочет иметь сексуальную связь с другим, то потеряет отца.
Барбара, художница-акционистка, росла с весёлым, позитивным
отцом и матерью родом из Скандинавии, которая была холодной
и отстранённой. Её отец был энергичной и влиятельной фигурой
в местном деловом и политическом сообществе, и Барбара обожала
его. Он был свет её жизни, с ним было весело проводить время, в отличие от матери, которая вечно находилась в депрессии. Барбара была типичной «хорошей девочкой», которая всегда вела себя правильно. Она получала хорошие оценки в школе, а также
была популярна и активна. Её отец уделял ей массу внимания, одобрял её поступки и давал ей всё, что она хотела. Их отношения были идеальными, пока ей не исполнилось восемнадцать.
Тогда она влюбилась в юношу, который был старше и сексуально привлекателен. Отец категорически не одобрял её выбор и сказал
Барбаре, что она больше не может встречаться с этим молодым человеком. Отец впервые запретил ей что-то, и она была ошеломлена
его властной решительностью. Раньше им всегда удавалось разрешить разногласия путём переговоров, но в этом вопросе её отец был
непреклонен. Его не тронули её слезы, он сказал ей, что если она выберет своего парня, Эда, то между ними не будет больше ничего общего. Она не могла пойти на такой риск. Барбара пояснила: «Я была гораздо ближе к отцу, чем к матери, и я совершенно не могла потерять его. Если бы я пошла на это, то лишилась бы всего в жизни». Она порвала с Эдом.
После этого случая Барбара впала в тяжёлую депрессию на полтора года. В колледже она вышла замуж за человека, которого одобрял отец, но вскоре после этого отец умер. Она оставалась замужем семнадцать лет, но фактически в брак так и не вступила. По её словам, она чувствовала себя странницей, «заблудившейся в лабиринте и отколовшейся от себя самой». С тех пор она превращала все свои
отношения с мужчинами в любовные треугольники, выбирая любовника, с которым у неё может быть эротическая связь, а также стабильного партнера—и это были разные мужчины. Она утверждает: «Кажется, я не могу разрушить двойственность и найти мужчину, который воплощает и то, и другое».
Подобно мифической Персефоне, похищенной в девичестве
Аидом и заточённой в подземном мире, невинное представление
Барбары о мире было похищено её отцом, когда он угрожал лишить
её своей любви. Всё в её жизни раньше было отлично, ведь она была
«золотым» ребенком. Затем, однако, мир внезапно перевернулся:
больше не было солнечно и безопасно. Она доверяла своему отцу,
а он предал её. Он не был тем идеальным любящим отцом, каким казался ей, и за его любовь пришлось заплатить полной эмоциональной
и сексуальной преданностью. Выбор, который он ей навязал, заклеймил её сексуальные чувства как опасные и табуированные. Когда
отец заставляет свою дочь выбирать между её собственной сексуальностью и его любовью, её сексуальные чувства либо подавляются, либо отыгрываются с мужчинами, которые, как Аид, являются опасными и порочными изгоями со склонностью к рискованному поведению. В обоих случаях сексуальность дочери оказывается отделена от остальной её жизни. Подавление сексуальности приводит к внутреннему расколу, поскольку эта неповторимая жизненная энергия становится недоступной для неё. Бунт при проявлении её сексуальности приводит к тому, что она играет две роли: она одновременно и эталон пристойность, и дикарка-соблазнительница,
которая мстит своему отцу, выбирая любовников, которых он никогда бы не одобрил.
Барбара написала и прочитала со сцены следующее стихотворение, чтобы выразить случившееся с ней, когда её безупречный отец
разрушил идеализированный образ, сложившийся у дочери (перевод далее, прим. пер.):
When I was young, I thought my father was perfect
He did everything right
Not only did he love me inordinately, he gave me unlimited access
and rewarded all my efforts to achieve,
teaching me like a boy and treating me like a girl.
Come put your cheek next to mine,
Cause the feeling most divine.
He was a funeral director
a euphemism for mortician.
He dealt with grieving and death.
He was a ‘big-time’ middle class operator.
Come put your cheek next to mine,
Cause the feeling most divine.
I rewarded all his dreams
Until I discovered love and sexuality.
Hysterical about my older, Catholic, uncouth, sexy boyfriend
My mother hit me in the face
They both sent me away to school
Come put your check next to mine,
Cause the feeling most divine.
Finally one fateful night this father I so adored said to me
“If you ever see Ed Martin again, you are not to consider
yourself
my daughter.”
I was crushed but inwardly seething
I felt as though I were put under a spell.
Come put your cheek next to mine,
Cause the feeling most divine.
В юности считала я отца совершенством,
Всё-то он делал верно,
Не только любил меня безмерно,
но и вознаграждал все мои старания,
Учил меня как мальчика, а относился как к девочке.
Прижмись ко мне щекой,
Божественная близость между мной и тобой.
Он был похоронных дел мастер,
такой эвфемизм для владельца бюро ритуальных услуг.
Дело имел с горем и смертью.
Успешный предприниматель из среднего класса.
Прижмись ко мне щекой,
Божественная близость между мной и тобой.
Все его мечты я исполняла,
Пока не открыла для себя любовь и сексуальность.
Влюбилась в дерзкого сексуального юношу-католика, старше себя,
А мать ударила меня по лицу,
И они отослали меня в школу,
Подальше, прочь.
Прижмись ко мне щекой,
Божественная близость между мной и тобой.
Наконец одной роковой ночью отец, которого я так обожала,
сказал:
«Если ты когда-нибудь ещё встретишься с Эдом Мартином,
Больше не назовёшь
себя
моей дочерью».
Внешне раздавлена, внутри я кипела,
Как будто на меня пало заклятие.
Прижмись ко мне щекой,
Божественная близость между мной и тобой.
Отец Барбары вёл себя как ревнивый любовник, обращаясь с ней
как с женой. Мать Барбары была эмоционально закрыта с мужем,
поэтому он направил всю свою любовь и внимание на дочь. Его ревность нарушала границы отношений между родителем и ребёнком, отводя дочери роль жены и любовницы: по сути, это был психологический инцест. Хотя он не вызывает таких шрамов, как инцест физический, психологический инцест формирует очень прочную
связь между родителем и ребёнком, глубокое недоверие к другим
и нарушение нормального развития «я» ребёнка. В течение долгого времени Барбара не осознавала, как полный контроль, который отец установил над ней за десятилетия до этого, всё ещё мешал ей вести нормальную, здоровую половую жизнь в зрелом возрасте. Как и многие другие дочери своих отцов, она по-прежнему изо
всех сил пытается удовлетворить в отношениях с мужчинами свои
потребности и в близости, и в независимости.
Подобно Луэлле, дочь своего отца может оказаться связанной
с «духовным любовником», неспособной найти спутника жизни,
который мог бы сравниться с её отцом, или она может постоянно искать влиятельного мужчину, чтобы воспроизвести ту силу эмоциональной связи, которую она ощущала в качестве идеализированной жены своего отца. Или, напротив, она может отвергать тип эмоциональной зависимости, которую они переживали с отцом, однако затем повторяет её в замаскированной форме при выборе супруга. Например, дочь подавляющего отца может выбрать партнера, который, как кажется, в ладах с собственной сексуальностью, лишь для того, чтобы обнаружить, что это отношение к сексуальности является притворством, за которым скрывается значительные сложности в сексуальной сфере. Дочь интеллектуализирующего отца может выбрать мужчину, с которым ей удастся построить удовлетворительные сексуальные
отношения, только для того, чтобы столкнуться с его недостатком—неспособностью стимулировать её в интеллектуальном или творческом плане. Дочь ревнивого отца может предпочесть любовника, который предоставит ей личную свободу, но никогда не даст ей ощущение безопасности в любви. Возможно, одна
из наиболее часто встречающихся проблем—это проблема дочери своего отца, которая приравнивает союз, который у неё был с отцом, к близости (closeness), а затем, позже, путает союзы, которые создаёт с другими мужчинами, с интимностью (intimacy).
Однако, она плохо понимает, что такое истинная интимность или как раскрыть свою уязвимость сверстнику, потому что её отношения с отцом не были такими, как у сверстников. Она не была равноправным участником таких отношений, её отец всегда обладал большей властью.
Отдать дочь… или нет
Когда отец «выдаёт свою дочь замуж» во время свадебной церемонии, сила связи дочери и отца и необходимость разорвать её находят выражение в виде ритуала, который проводится при всех, для всеобщего обозрения. Профессор английского языка Линда Буз пишет: «На самом деле вся свадебная церемония посвящена
не союзу жениха и невесты (который наступает в первую брачную
ночь), а разлучению дочери с отцом. Судя по самому сценарию церемонии, становится ясно, что западная традиция всегда признавала особую связь дочери и отца, а также необходимость призвать особые силы, чтобы разорвать её».
На архетипическом уровне семья жениха и мать невесты не имеют значения: действо происходит между отцом и дочерью. Отец берёт свою невинную дочь за руку и ведёт её по проходу к мужчине, ожидающему её у алтаря. Он приподнимает её фату и в последний раз целует её. Затем он передает её руку (и, предположительно, её
сексуальность) более молодому, достигшему половой зрелости
мужчине, чью фамилию она может взять. Отец возвращается один
от алтаря к остальным, и все взоры обращаются на молодую пару.
Брак его дочери — это его потеря, и он «расплачивается»
за свадьбу дочери. Как замечает Буз, «представив потерю дочери
в диалоге, который скрывает утрату под маской дарения, сыграв
роль в драме собственного поражения, отец должен уйти со сцены и занять своё место в зале, наблюдать за тем, как его дитя откажется от своей фамилии и даст обет отныне оставить всех других, и эти «другие» теперь включают и его».
Беря в жёны женщину, которая является дочерью своего отца,
жених получает ещё один, более тайный «дар» от своего тестя у алтаря. Если дочь не осознаёт своей привязанности к отцу, её муж теперь становится отцом из её детства, а она—ребёнком, которым когда-то была. Все её неразрешённые чувства и проблемы, связанные с отцом, проецируются на её нового мужа. Он получает её романтические фантазии, доверие или его отсутствие, дух соперничества, ненасытность, замороженную сексуальность, враждебность и желание получить защиту и обеспечение. Всё это скрыто в тексте, напечатанном мелким шрифтом в брачном контракте.
Многие отцы отказываются считать своих дочерей полноправными взрослыми до тех пор, пока не подведут их к алтарю. Такой отец относится к незамужней дочери как к ребёнку, полностью отрицая её сексуальность и отказываясь серьёзно относиться к её жизни. Иногда она и сама ведёт себя так же. Он не принимает в расчёт её выбор и рассматривает отсутствие брачной связи и бездетность дочери как нарушение женского предназначения.
Лорен говорит: «Поскольку я не замужем, мой отец не воспринимает мою жизнь всерьёз. Он не знает, как относиться ко мне. Думаю, это потому, что я взрослая сексуально активная женщина, и он не может с уверенностью отнести меня к какой-то категории. Он не знает, что я хочу и с кем собираюсь быть. Он заявляет:
«Когда ты прекратишь эти глупости—жизнь в одиночестве? Ты
должна либо выйти замуж, либо вернуться домой». Он не понимает, что у меня есть собственная жизнь».
Отец Луэллы с подозрением относился к её незамужней жизни
после развода. Однажды рано утром он без предупреждения ворвался в её дом и обнаружил Луэллу с любовницей, получив подтверждение того, что уже знал интуитивно.
«Я лежала в постели, когда услышала тяжёлые шаги на лестнице,
и подумала: «Это мой отец, он поднимается в спальню,—вспоминает Луэлла.—В этот момент дверь распахнулась, и вот он, на пороге. Он произнёс: «Я хочу поговорить с тобой о машине твоей матери». Я не сказал: «Убирайся отсюда, придурок». Я молча кивнула, абсолютно ошеломлённая. Я прикрыла Джун простынёй, закрыв её с головой, надела халат и спустилась вниз.
После этого случая отец Луэллы никогда не касался вопроса её сексуальной ориентации, лишь спросил, хорошо ли её любовница заботится о собаках. Хотя Луэлле было уже за тридцать, он всё ещё обращался с ней как с ребёнком.
Женщина, которая приняла решение не выходить замуж
и не иметь детей, может чувствовать, что подвела отца. Даже если
ей удалось явить на свет творческое начало своей личности, она всё
равно может испытывать мучительное ощущение утраты себя как
женщины. Автор и редактор главы «Подвести отца, обрести себя»
Конни Цвейг пишет:
«Мой отец мечтал подвести меня к алтарю, медленно,
величественно, под звуки Моцарта или Баха, он в черном
смокинге с атласными лацканами, идёт спортивной походкой, седеющие волосы, прямая осанка, властный взгляд, а рядом я в красивом платье из кремового кружева с отделкой жемчугом, полна надежд, моя рука покоится на его.
Мой отец мечтал подвести меня к алтарю, медленно,
величественно. Вот мы подходим квысокому алтарю,
украшенному цветами всех весенних оттенков. Мой отец
мечтал о моменте, когда он поднимет мою руку и возложит
её на другую, легко отступит прочь, чтобы оставить меня,
его дочь, которая теперь станет женой».
Конни испытывает тайное чувство стыда, ведь что бы она ни сделала и ни создала, этого всегда будет недостаточно, потому что она
не вышла замуж и не подарила своему отцу внуков.
«Для моего отца бездетность — пятно на моей женственности, изъян, снижающий мою ценность, недостаток зрелости. Взросление для женщины означает в некотором глубинном смысле рождение и заботу о маленьких, беспомощных и зависимых, поэтому оставаться бездетной — значит оставаться ребёнком самой».
Однако она также знает, что её любовь к отцу каким-то образом
привязывает её к нему. Она понимает, что её попытки незамужней
женщины среднего возраста примириться с отсутствием у ней ребёнка требуют сепарации от отца на самом глубоком уровне. Она пишет:
«Сегодня мы с папой догадываемся, что попали в сеть
любви, паутинки которой связывают нас слишком тесно.
Мы пришли к выводу, что, даже когда мы живём на расстоянии многих километров друг от друга, даже когда делаем совершенно разный выбор, наши души приняли свою форму именно под влиянием любви между нами.
Поэтому мы пытались освободить друг друга, отказавшись от своих иллюзий и позволив любви к другому человеку занять первое месте. Мы обнаружили, что нам трудно проявлять глубокую заботу друг о друге так, чтобы эти узы
не ограничивали нас. Вот поэтому наши отношения стали
подобны духовной практике: любить и отпустить.
Когда он отпустил меня, я одновременно почувствовала себя и брошенным ребёнком, и взрослым, который ощущает облегчение. Теперь я веду себя с любовниками мужчинами с большей свободой и надеждой, перестала искать „близнеца” моего отца или его противоположность, а нуждаюсь просто в мужчине, который может дарить мне любовь и принимать её».
Нарушение границ
В отношениях между родителем и ребёнком отец дочери своего отца может совершенно бессознательно нарушать психологические границы. Иногда такое нарушение трудно распознать, потому что кажется, что это лишь очень близкие отношения, полные любви. Однако, если отец требует от дочери внимания, которое он должен получать от своей жены, он забывает о том, что его дочь—ребёнок с отдельными собственными потребностями и ставит её в немыслимо сложное положение. Отвергнутая матерью или каким-либо иным образом изолированная от неё в результате отцовского выбора, дочь—жаждущее внимания дитя, которое становится идеализированной женой для своего отца. В крайнем случае, она превращается в пешку в конфликте, лежащем в основе отношений мужа и жены.
В задачу этой книги не входит рассмотрение сложных вопросов, связанных с инцестом между отцом и дочерью. Существует бесчисленное количество книг, в которых эта тема глубоко изучена. Однако я хотела бы прокомментировать стойкий вред, нанесённый дочери своего отца, которая оказалась в отношениях, включающих
сексуальное насилие. Поскольку её положение отцовской любимицы привело к тому, что она в той или иной степени покинута матерью, дочери остаётся полагаться исключительно на отца. Если в их отношениях присутствует сексуальное насилие, ей не к кому обратиться, и она остаётся абсолютно одна. Ей будет трудно доверять
мужчине всю оставшуюся жизнь. Первый мужчина, которого она
полюбила, её отец, стремился контролировать её в сексуальном
плане, в результате она будет бояться мужской сексуальности или
мириться с нежелательными для себя действиями в половой жизни.
Гретхен — успешный сценарист и продюсер, ей чуть за сорок,
и у неё никогда не было счастливых долгосрочных отношений с мужчинами. Она объясняет свою неспособность найти партнёра, которому она сможет дать обязательство, своим страхом оказаться под
контролем. Сильное влечение её отца к ней в детстве превратилось
в насилие, когда она стала подростком.
«Я была маленькой принцессой для своего отца и просто не могла сделать ничего плохого: любое слово из моих уст доставляло ему огромную радость. Когда я стала старше, он начал приходить в мою спальню. У меня было ощущение, что я его собственность, и его нежная привязанность давала ему право овладевать мной. Он знал, что сказать, чтобы его предложения казались соблазнительными. Ему
очень нравилась грудь, и он говорил, что имеет право быть в курсе,
как развивается его дочь».
Хотя во взрослом возрасте её нравятся сексуальные отношения, а также чувствовать заботу и любовь, Гретхен по-прежнему боится попасть под контроль мужчины, с которым она занимается сексом. Далее она продолжает: «Сексуальность проникает везде: если вы состоите в сексуальных отношениях, сопровождающее постоянное возбуждение сильно отвлекает. У меня такое ощущение, что изза этого я плачу большую цену за имеющиеся интимные отношения.
Принципиальное значение кроется в контроле: я вынуждена всё время
контролировать свои чувства, что я никогда не делаю в другое время. Я понимаю, что насилие отца полностью лишает меня возможности строить долгосрочные отношения с мужчиной».
Ловушка включающих инцест идеализированных отношений
отца и дочери создаёт такую прочную связь, что для её разрушения может потребоваться психологический «динамит». У женщины может присутствовать физическое влечение к отцу ещё долгое время после того, как она залечила раны, нанесённые ей инцестом. Преждевременное пробуждение отцом сексуальности дочери может вызвать возбуждение и страстное желание, которые
никогда не удовлетворят более поздние сексуальные отношения.
Тридцатидевятилетняя Энни, которую в подростковом возрасте неоднократно растлевал отец, говорит, что она никогда не могла испытать оргазм со своим мужем. Она боится, что возбуждение вызовет у неё поток воспоминаний, которые она предпочла бы похоронить навсегда.
Некоторые мои клиентки сначала придумывают оправдание
своим отцами, которые нарушили их границы. Так, например, они
упоминают, что матери отказались от них, говорят о финансовых
проблемах, алкоголизме, позволении, проистекающем из культурного наследия, гендерных предрассудков или собственного желания отцовской любви. Другие женщины отрицают факт насилия.
Тридцатитрёхлетняя Донна говорит: «Слишком ужасно жить между двумя представлениями: “папа хороший” и “папа плохой”, поэтому ты отключаешь одно из них». Расщепление, которое возникает
в детской психике, заставляет её запереть неприемлемое поведение
в отсеке своего разума, который будет открыт лишь позже, когда
другие аспекты её жизни сделают её существование невыносимым
и она попытается найти истину.
В некотором смысле дочери своего отца гораздо труднее примириться с психологическим инцестом, чем с физическим насилием.
При отсутствии физического насилия у неё нет четких признаков
нарушения её границ отцом, и она всё ещё может оставаться тесно связанной с ним. Быть отцовской любимицей слишком соблазнительно, чтобы исследовать эти отношения. Недостаток чёткого
разграничения ролей также может затуманить её способность различать неподобающее эмоциональное или сексуальное поведение
других мужчин. В детстве дочь своего отца так рада его любви и вниманию, что взрослой ей очень трудно распознать навязчивое и нарушающее границы поведение.
Ослиная шкура
«Ослиная шкура»—сказка, записанная в семнадцатом веке
французским писателем и сказочником Шарлем Перро. Она описывает захватывающую динамику сексуальных отношений, которые могут происходить между дочерью своего отца и её отцом.
Жил-был король, чья красавица-жена умерла, оставив
дочь Кристабель, которая во всех отношениях была очень
похожа на свою мать. Король потерял жену и много лет
горевал, проводя время вдвоём со своим любимым ослом.
Когда он увидел свою юную дочь, он безумно влюбился
в неё, думая, что это его умершая жена. Он поклялся жениться на ней. Его заявление потрясло её, но она не могла придумать способ отказаться от этого предложения,
не обидев его. Она пошла посоветоваться с крёстной матерью, Волшебницей Сиренью, о том, как перехитрить отца.
Крёстная ответила, что, когда он сделает дочери предложение руки и сердца, она должна попросить невозможное—платье, голубое, как небо.
Кристабель сделала, как ей велели, но два дня спустя
она получила платье глубокого лазурно-голубого, небесного цвета. Она снова отправилась к крёстной за советом, и та придумала попросить у отца платье лунного цвета.
Кристабель попросила его, и через два дня получила красивое серебристое платье. Затем она заказала платье, блестящее, как солнце, и опять её просьба была удовлетворена.
Наконец, она попросила шкуру любимого осла своего
отца, думая, что он никогда не пойдёт на убийство животного из-за неё.
Но король так хотел её, что отдал приказ убить своего осла. Когда ей принесли ослиную шкуру, принцесса поняла, что ей остаётся лишь бежать из королевства. Она закуталась в ослиную шкуру и ушла прочь, прихватив с собой три платья и золотое кольцо, подаренное крёстной при их последней встрече.
В горе брела Кристабель куда глаза глядят, пока, наконец, не остановилась в одном доме, где её взяли мыть горшки накухне — там отец никогда ненашелбы её. Она скрывала свою красоту, надевая ослиную шкуру.
Действительно, она казалась странной и непривлекательной, и все так и звали её — Ослиная шкура. Однажды в дом, где она жила, приехал принц из далёкого королевства. Он путешествовал по окрестностям и искал ночлег.
Хозяйка дома велела Ослиной шкуре испечь ему её восхитительный фруктовый пирог. Пирог она приготовила, но постеснялась отнести его принцу сама.
В ту ночь принц случайно заметил полоску света, пробивающуюся из-под двери коморки рядом с кухней. Заглянув в замочную скважину, он увидел Ослиную шкуру в одном из прекрасных платьев, которая расчесывала свои длинные золотистые волосы. Утром он спросил о прекрасной девушке, но все засмеялись и сказали, что он, должно быть, увидел сон. Там нет никакой красавицы, лишь девчонка Ослиная шкура, которая днём скребёт горшки, а ночью составляет компанию летучим мышам. Он вернулся в своё королевство и быстро слёг от тоски. Никакие лекарства
не помогали ему. Тогда он попросил мать послать за пирогом Ослиной шкуры. Королева отправила гонца, который передал её поручение: пусть Ослиная шкура испечёт пирог для больного королевского сына. Спеша порадовать
заболевшего принца, Кристабель не заметила, как уронила золотое кольцо в тесто при замешивании.
Принц съел пирог, обнаружил кольцо, и его лихорадка
начала спадать. Он поклялся, что женится на женщине, которой придётся впору это кольцо. Король, видя, что здоровье его сына улучшается, приказал своим слугам обыскать королевство и найти незнакомку. Однако все попытки
были безуспешны, пока, в конце концов, принц не спросил, померила ли кольцо Ослиная шкура. При одной этой мысли все начали смеяться, но король был непреклонен и потребовал, чтобы во дворец привели Ослиную шкуру.
Тогда двое придворных тут же отправились за ней. Она пришла с ними во дворец в своем лунном платье, но поверх него она накинула ослиную шкуру.
Принц благожелательно встретит Ослиную шкуру, но не мог поверить, что эта та самая женщиной, которую он жаждал найти. Он надел кольцо ей на палец, и ослиная шкура соскользнула с её плеч и упала на пол, открыв взору прекрасную принцессу в серебристом платье. Принц немедленно попросил её выйти за него замуж, и она согласилась. На свадьбу была приглашена вся знать из соседних
королевств. И когда прибыл отец принцессы, он признал
свою прежнюю глупость и пожелал дочери прожить долгую и счастливую жизнь с принцем.
«Ослиная шкура»—это история о психологическом инцесте,
в которой отец, испытывая отчаянную потребность в дочери, пытается лишить её невинности. Подобно Ослиной шкуре, дочь своего отца часто не осознаёт, насколько глубоко её отношения с отцом нарушают её границы и как это может помешать ей иметь здоровую связь со своей сексуальностью. Пока дочери не удастся разорвать
узы, связывающие её с отцом—сбежать прочь из его королевства,—
она не сможет построить успешные интимные отношения с любимым человеком. У неё не получится ощутить полную близость ни со своим партнёром, ни с самой собой. Её тело может реагировать правильным образом во время секса, но она не будет свободна, пока её отец всё ещё держит у себя ключ от её души.