Жорж Нажель.
Бог Тот в египетских текстах.[1]
Le dieu Thoth d’apr?s les textes egyptiens.
Par Geo. Nagel.
Изучать египетскую религию не слишком просто. Причина в том, что чтобы проникнуть насколько возможно в душу человека и постичь её, требуется прилагать усилия даже тем, кто эту религию исповедует, а то, что мы здесь оказываемся в принципиально новой, непривычной обстановке (среде), задачу ни разу не облегчает. Египет оставил нам огромную массу религиозных текстов, и это чрезмерное изобилие для нас — источник трудностей, потому как египтяне были ужасающе консервативны. Не могли они освободить свою религиозную мысль от ветхих элементов. Даже то, что уже потеряло для них всякое значение, сохранялось рядом с тем, что выражало нечто совершенно противоположное. Египтян, похоже, совершенно не беспокоило то, что для нас выглядит явными противоречиями. Поскольку сохранившиеся до нашего времени тексты охватывают порядка четырёх тысячелетий, вы без труда можете себе представить, каким источником постоянной путаницы может быть этот консерватизм, столь ценный во многих других отношениях.
К этому добавляется ещё и символизм их религиозной мысли. Формы, в которых они её выражали, не часто доступны нашему непосредственному пониманию. Некоторые из этих образов мы можем объяснить, но многие остаются для нас туманными, так как у нас нет к ним ключа. Нам не приходится рассчитывать на самих египтян, что они дадут пояснения; когда они комментируют тексты, ставшие для них непонятными, для нас это лишь ещё больше затемняет смысл текста по сравнению с изначальным вариантом.
Что касается темы, которую мы с вами сегодня рассмотрим, то здесь к обычным затруднениям добавляются затруднения специфические. Тот по сути не принадлежит к числу великих богов Египта, пусть даже мы и встречаем его почти на каждой странице религиозной литературы. Если дозволено будет мне употребить подобное выражение в текущем контексте, то он всего лишь «блистательный второй» при других богах, он редко выходит на первый план.
В случае Тота, как и в случае других египетских богов, сведения, которые нам сообщают тексты, далеки от согласованности между собой и не позволяют нам составить ясной и полной картины. Мы могли бы представить сейчас обзор многочисленных аспектов, в которых Тот является нам в текстах разных эпох, но обзор этот был бы вынужденно очень кратким и дал бы вам лишь очень смутную картину. Мы могли бы также принести всё в жертву целостности образа и представить связное описание этого бога, оставляя в тени то, что не укладывается в очерченные рамки. Но это оказалось бы серьёзным отступлением от текстов, на которые мы должны опираться. Я постараюсь отыскать своего рода via media (лат. срединный путь). Ему свойственны все неприятности, какие могут порождаться компромиссом, но он кажется мне единственно разумным в подобном деле. Я представлю вам только основные лики этого многообразного божества, отмечая, где возможно, связи, объединяющие его различные проявления.
Но даже при таком подходе мы не сможем придерживаться хронологического порядка, так как сложность образа не является чем-то возникшим лишь с течением веков. В наиболее древних текстах путаница царит почти в той же мере, что и в наиболее поздних. Из соображений удобства и наглядности я зачастую даже буду вынужден начинать со сравнительно недавних текстов, поскольку они дают нам материал в более доступной форме, чем тексты Пирамид, которые нередко весьма темны. Какие-то временные ориентиры тем не менее необходимы. Я начну, стало быть, с быстрого обзора египетской истории в целом, назову для каждой эпохи основные религиозные тексты, дающие нам разные фрагменты образа Тота, который мы хотим попробовать очертить перед вами.
Для нас египетская история[2] начинается с 3000 г. до н. э., но ей предшествовала длинная предыстория (вплоть до 3300). От той эпохи до нас дошли многочисленные археологические памятники, но, естественно, никаких письменных источников. В текстах Пирамид, однако, встречается множество элементов, восходящих к этой эпохе. В этот период были заложены основы египетской религии, которые мы обнаруживаем полностью сформированными к началу истории. Итак, Египет ещё не объединён, в Дельте, в частности, целый ряд царств пребывает в постоянной борьбе друг с другом, и исторические события этой далёкой эпохи оставили многочисленные следы в более поздней мифологии. К 3300 году Менес (M?n?s) объединяет север и юг Египта и основывает Мемфис, естественную столицу этой империи. Но первые две династии, памятники письменности которых дошли до нас, остаются с нашей точки зрения весьма близкими к предыстории.
С IIIей династии начинается то, что называют Древним Царством (2778-2242), включающей в себя III и IV династии.[3] Это один из наиболее блистательных периодов египетской цивилизации. В качесте примера приведём царя IIIй династии Джезера (Djeser) и необычные сооружения, которые он возвёл вокруг своей могилы, ступенчатую пирамиду. В IVй династии это Хеопс (Kh?ops), Хефрен (Kh?phren) и Микеринус[4] (Myk?rinus), обладатели самых больших пирамид Гизы. В пирамиде же последнего из царей Vй династии, Унаса[5] (Ounas), мы впервые находим обширные собрания религиозных формул, выгравированные на внутренних стенах погребальных склепов, известные как Тексты Пирамид. Их мы обнаруживаем вместе с бесценными вариациями у царей VIй династии и позже. В эту эпоху надгробия частных лиц покрыты великолепными изображениями, но собственно религии места здесь отведено мало, мы встречаем лишь упоминания о божествах погребальных обрядов и указания на исполняемые ими жреческие функции. К этой же эпохе относятся наиболее древние из известных храмов, это главным образом погребальные храмы. После VIй династии, однако, эта великолепная и прекрасно устроенная империя обрушивается в анархию.
Среднее Царство охватывает период с 2160 по 1580. Новое объединение страны начинается с Фив (Th?bes), основой государственного строя на этот раз становится феодализм. Цивилизация снова блистает. Это эпоха Антефов (Antef) и Ментухотепов (Mentouhotep) IXй династии, Сезострисов (S?sostris) и Аменемхатов (Am?nemhat) XIIй. В этот период мы находим множество религиозных текстов в могилах граждан. Порой они написаны на внутренних стенках склепов, но чаще всего носителем оказываются деревянные саркофаги, содержащие мумии. Этим они заслужили название Тексты Саркофагов. Они включают в себя часть Текстов Пирамид, и многие их элементы обнаруживаются в следующем периоде, в Книге Мёртвых. Данный период также заканчивается великой анархией, на которую наложилось иноземное владычество Гиксосов (Hyksos; 1730-1580). Они были несомненно азиатами, чьё господство простиралось в некоторый момент на весь Египет, но чья столица находилась в Танисе (Tanis), на восточной оконечности Дельты.
Новое Царство (1580-1090) начинается с изгнания Гиксосов. Освободительное движение исходит из Фив. Дело не ограничивается тем, чтобы отбросить азиатов, но Египет отправляется покорять Азию, и в течение достаточно долгого периода стоит во главе огромной империи. XVIIIя династия (1580-1320) — эпоха Аменхотепов[6] (Am?nophis) и Тутмосов[7] (Thoutmosis), она заканчивается недолговечной попыткой Аменхотепа IV (Эхнатона; Ekhnaton) перевернуть политическую и религиозную жизнь Египта, упразднив всех богов, заменив их солярным культом Атона, который мог изначально быть одним из богов египтян либо азиатов. Его зять Тутанхамон (Toutankhamon) возвращается в Фивы и восстанавливает прежнее положение вещей, возвращает целиком и полностью значимость фивскому культу бога Амона. XIXя династия отмечена в истории именами Сети I (S?ti) и Рамзеса II (Rams?s), ещё один блестящий период, но в Азии Египет сталкивается с сильным противником, хиттитами (Hittites), с которым приходится вступить в переговоры. В период XXй династии Рамзесу III придётся даже защищать границы Египта от вторжения с суши и с моря. Истощённый усилиями, необходимыми для решения этих задач, Египет впадает в состояние полуанархии. Новое Царство — эпоха, которую мы знаем лучше всего, поскольку во множестве сохранились тексты в храмах и в гробницах, на стеллах и на папирусах. Частные лица вслед за царями берут с собой в могилу собрание погребальных текстов, что зовётся Книгой Мёртвых. В эту эпоху оно ещё не обрело строгой формы, пока это просто скопление древних текстов, перемешанных с более новыми. В царских могилах мы встречаем и другие тексты, которые описывают движение Солнца ночью, через Потусторонний Мир (Autre-Monde), Дуат (Douat); умерший желает сопутствовать Солнцу на этой дороге, чтобы обрести таким образом возможность вечно возрождаться вместе с ним.
Период, последовавший за эпохой Рамзеса, обычно именуется Поздней Эпохой (Basse-Epoque[8]). Египет потерял своё внешнеполитическое влияние, но с точки зрения цивилизации и религии мы оказываемся свидетелями самого настоящего ренессанса. К 730г. Египет завоёван эфиопами, но местные зависимые наследные правители продолжают существовать в Дельте. Греки в это время начинают оказывать влияние на Египет. Ассирийцы, Вавилоняне, затем Персы захватывают власть над этим краем на короткие периоды, не поглощая. В 333 г. Александр Великий овладевает страной. После его смерти один из его генералов, Птолемей, забирает Египет себе, располагается в новооснованной Александрии, и каким бы он ни был греком, он поддерживает и возрождает внутри страны египетскую цивилизацию. При его преемниках великолепным образом восстановлены несколько крупных храмов Египта, таких как храм в Эдфу (Edfou), который дошёл до нас практически нетронутым. В 30-ом году до н.э. Египет стал римской провинцией и с тех пор делил судьбу с империей, но римляне, унаследовавшие внутреннюю политику Птолемеев, оставят в Египте его цивилизацию и его религию до того времени, как в этих краях установится христианство. Тексты, выгравированные на стенах птолемеевских и римских храмов, имеют для нас большую ценность, поскольку мы находим в них не ослабленное и искажённое эхо старой религии, но древние традиции, старательно сохранённые духовенством.
Такова временная шкала, на которой расположатся тексты, что я вам буду цитировать, ведя речь о Тоте; таким обазом я не буду возвращаться к ней ежемоментно. Вспомним основные вехи: Древнее Царство: Тексты Пирамид. Новое Царство: Книга Мёртвых, Стеллы и папирусы; Эпоха Птолемеев: Храм в Эдфу.
Начнём наш обзор, с вашего позволения, с текста, который нам с самого начала продемонстрирует всю сложность и путаницу, с которой приходится работать, с тем чтобы мы никогда в дальнейшем не упускали этот основополагающий момент из виду. Это фрагмент мифологического текста, высеченный в нескольких из царских гробниц Нового Царства, он известен, как Уничтожение людей (Destruction des hommes), или Книга Коровы (Livre de laVache), из-за изображения, сопровождающего текст. Солнечный бог Ра (R?, R?) увидел людей, взбунтовавшихся против его власти, и решил истребить их. Но после первоначального избиения он пожалел их и остановил бойню, покинул всё же землю и своё царство с тем, чтобы удалиться на небо на спине небесной коровы, и он передал свои земные функции разным богам. Вот что нам рассказывают о Тоте: «Тогда величество этого бога (Ра) говорит: позовите мне Тота. Тотчас его приводят, и величество этого бога говорит Тоту: Поместите его здесь на небе на моё место, так как я отправляюсь пролить своё сияние на Дуат (Потусторонний Мир), записывай, что происходит, и следи за тем, чтобы не было возмущения от бога Акера (Aker) и последователей этого нечестивца. Ты должен быть на моём месте как мой заместитель; тебя будут звать Тот, заместитель Ра. Я заставлю тебя отправлять как посланцев (hab) тех, кто выше тебя. Отсюда ибис (heb) Тота. Я заставлю тебя поднять руку против исконных богов, которые старше тебя… (здесь непонятная игра слов с термином khen), отсюда ибис (tekheni) Тота. Я прикажу тебе освещать два неба красоты своими лучами[9], отсюда Луна-Тот. Я поручу тебе отодвинуть (anan) острова Средиземного моря, отсюда бабуин (anan; фр. cynoc?phale) Тота… (фраза пропущена/опущена в тексте), отсюда должность визиря. Ты должен быть моим заместителем. Лица всех тех, кто смотрит, должны быть открыты тобой (Благодаря Луне люди увидят нечто ночью) и все люди, которых я создал, выразят тебе благодарность.»[10], [11]
Таким образом Тот описан нам в этом коротком тексте, как заместитель Ра, как его визирь (советник), как писец, который должен фиксировать всё происходящее, как Луна, как ибис (под двумя разными именами), и как бабуин. Каждый из аспектов вытекает из слов Ра, обращённых к его подданному в этих серьёзных обстоятельствах. Игра слов не всегда позволяет нам понять, что в точности намеревался сказать автор. Предположительно это должны быть объяснения различных наименований бога.
После этого текста, служащего нам в некотором роде введением, перейдём к обозрению основных аспектов данного бога, мы рассмотрим сначала его образ в легендах об Осирисе и Горе, потом его связи с Луной, затем с Солнцем, наконец посмотрим на него в качестве писца, бога науки и магии и бога-творца. В завершение мы взглянем на его животные формы, его культовые центры и на то, что мы можем узнать или предположить о его происхождении.
A. Тот в легендах об Осирисе и Горе.
Если мы возьмём рассказ Плутарха, то у нас будет достаточно связная и последовательная легенда, но стоит нам коснуться более древних текстов, как приходится констатировать, что вопрос не так прост и что несколько мифов смешались в этой легенде. Очень важная роль, приписанная Тоту греческим автором, не имеет, конечно, той же значимости для всех частей этих мифов.
Очень похоже на то, что Осирис первоначально был аграрным божеством и в его культ были включены элементы древнейших мистерий. В земледельческих таинствах лунный бог мог играть некоторую свою роль, но не похоже, чтобы в той изначальной форме Тот присутствовал в легенде об Осирисе.
В более позднем варианте, разработанном, однако, за века до начала истории, Осирис предстаёт перед нами как древний царь Египта, наполовину человек и наполовину бог. Он погибает из-за злобы и интриг своего брата Сета, и, умерев, становится царём мёртвых. Но в конце концов он отмщён своим сыном и наследником Гором. В связи с этой стороной легенды Тот явлен нам в Текстах Пирамид, прежде всего как тот, кто соединяет разбросанные части тела мёртвого царя, то есть Осириса, в то время как в текстах Средней и Новой Царств он описывается прежде всего как тот, кто приводит дело Осириса к победе, кто, согласно египетской формулировке, провозглашает его «правдивым голосом». Дело Осириса отстаивалось не с оружием в руках, оно защищалось перед великим трибуналом Гелиополиса, и как и в высшем земном суде необходимо иметь подле себя искусного адвоката, так же это нужно и перед судом небесным. Тот был выбран для этой ответственной миссии из-за своего красноречия и своей учёности, возможно также по причине его магических способностей. Эта подлинно осирисовская вариация легенды редко встречается в оригинальном виде, чаще всего она смешана с тем, что мы можем назвать легендой о Горе, его сыне и отмстителе.
Гор изначально не имел никакого отношения к мифу об Осирисе; представляется, что он бог неба, два глаза которого — Солнце и Луна. Он должен бороться с силами мрака, с облаками, солнечными и лунными затмениями, с ежемесячной убылью Луны. К этому космическому аспекту очень быстро примешались мифологические и политические элементы, и чисто человеческая сторона бога начала играть всё большую и большую роль. Врагом Гора был бог Сет, который также был врагом Осириса, и этот факт безусловно поспособствовал смешению легенд, в основе которых лежали воспоминания о доисторической борьбе между различными партиями в Египте.
В космической версии легенды бог Гор потерял один свой глаз, который у него был похищен или просто пропал сам собой, и именно Тот, как мы видим, отправляется на поиски. «Я есть Тот, который путешествует два времени года в поисках глаза для его хозяина. Я пришёл, я нашёл глаз и я вернул его (хозяину) Гору.»[12] В текстах Пирамид мы очень часто встречаем упоминание о Тоте, который возвращает глаз его хозяину, но, как и в тексте, который мы только что процитировали, враг не указан, другой же текст сообщает нам, что это силы мрака. «Я есть Тот, который оправдывает тех, кто лишён голоса, который хранит слабого и защищает то, что ему принадлежит, я изгнал силы мрака и отбросил покров облаков.»[13]
По мере очеловечения легенды, она более-менее тесно срастается с легендой об Осирисе. Гор становится сыном Осириса, который должен отомстить и заменить своего отца. Но он то маленький ребёнок, неспособный себя защитить, то опасный противник для своего дяди Сета, который стремится лишить его наследства. Соперники жестоко бьются, и в битве Гор теряет глаз, а Сет — яички, и именно Тоту приходится исправлять повреждения. В Текстах Пирамид нет описания самой сцены, но часто встречаются отсылки к ней. Вот одна из них: «Гор стонет из-за своего глаза; Сет причитает из-за своих яичек. Глаз Гора блуждает безуспешно на этой стороне озера Лотоса после того, как ушёл сам собой от Сета. Тот заметил его на этой стороне озера Лотоса, когда глаз Гора плыл по этой стороне озера Лотоса, осел на крыло Тота, на этой стороне озера Лотоса. О эти боги, которые переносятся на крыле Тота, к этому берегу озера Лотоса, к восточному краю неба, чтобы говорить с Сетом об этом глазе Гора, перенесите царя Тети (T?ti) с собой на крыле Тота к этой стороне Лотоса, к этому восточному краю неба, чтобы царь Тети говорил с Сетом об этом глазе Гора.»[14]
В Книге Мёртвых мы находим более точные указания на роль Тота. «Я Тот, я судил соперников (Гора и Сета), я прекратил их битву, я положил конец их ранам.»[15] В другом месте: «Я Тот, я сделал Гора счастливым, я усмирил соперников в час их смуты, я отогнал всё дурное.»[16] В первом из этих текстов Тот предстаёт беспристрастным судьёй, неподкупным арбитром, но во втором мы видим его открыто склоняющимся на сторону Гора, являющим собой скорее сторонника, чем арбитра. В Текстах Пирамид у нас чрезвычайно многочисленны аллюзии на эти события, они показывают нам, что уже в древние времена легенда приняла такой вид. Наиболее упорядоченную форму легенды мы находим в Новом Царстве, в том любопытном недавно обнаруженном тексте, Битве Гора и Сета[17], в котором боги до такой степени очеловечены, что резонно будет предположить, что автор хотел представить нам сатиру на древние мифы. Вокруг наследства Осириса идут споры. Некоторые божества, такие как Солнце, предпочитают покровительствовать Сету, который сильнее. Но у Гора тоже есть свои защитники, прежде всего Изида, его мать, великая волшебница, и Тот. Последний, не играя роли первого плана, принимает участие в каждом моменте, он в частности писец, который составляет изящные официальные письма, когда совет богов хочет проконсультироваться с тем или иным отсутствующим божеством. Между Гором и Сетом происходят жестокие битвы, они наносят друг другу тяжёлые раны, которые Тот должен перевязывать.
Таким образом Тот, не имевший изначально никакого отношения к легендам об Осирисе и Горе, понемногу начинает принимать в них участие. Наиболее постоянной формой его участия является то, что именно он оказывается тем, кто находит глаз Гора, действие, которое, как мы увидим мгновение спустя, имеет связь с его лунарными чертами. Весьма вероятно, что изначально он был введён в цикл об Осирисе по географическим причинам, поскольку Тоту поклонялись в городе, расположенном по-близости от мест поклонения другим богам этого цикла, но мы не можем предоставить тому доказательств.
B. Тот и Луна.
Когда мы начинаем изучать тексты, рассказывающие нам об отношениях Тота и Луны, мы сразу можем отчётливо выделить две группы. В одной из них Тот дан нам как тождественный или отождествляемый с Луной, в то время как во второй разделение между ними проведено очень чётко, ибо он признанный защитник этого небесного тела.
В период Нового Царства мы часто находим изображение бабуина, животного, в котором воплощается Тот, возвышающегося над схематичным изображением Луны, диском на полумесяце: это абсолютно ясно указывает на то, что Тот есть Луна. Столь же ясно это утверждают и тексты. В гимне Рамзеса IV богу Тоту говорится: «Это ты являешься Луной на небе, также можешь ты омолодить себя по желанию твоего сердца и состарить себя по своей воле. Ты выходишь чтобы разогнать мрак.»[18] На другом памятнике мы читаем: «Я пришёл обратиться к тебе, бык, окружённый звёздами, Тот-Луна, который пребывает на небе. Ты на небе, но твой свет на земле, и твоё сияние освещает Египет.»[19] Другая стелла показывает нам сидящего Тота с головой ибиса, с Луной на голове, по обе стороны от него две звезды, представленные женщинами, несущими на головах по звезде; над всем этим возвышается схематичное изображение неба. Текст лишь комментирует рисунок: «Приветствовать Луну-Тота, пасть на колени перед звёздами.»[20] Процитируем также пожелание богини Сесхат (Seschat) царю Сети I: «Ты обновишь свою молодость, ты обретёшь новые силы, как Луна-Тот, когда он только народится[21].»[22] У нас здесь очень прозрачный намёк на фазы Луны, как и в первом тексте, что мы процитировали. В другом месте мы встречаем простенькие эпитеты, в которых Тота напрямую отождествляется с Луной: Господин неба[23], красавец ночи[24], или ещё Солнце из серебра[25]. В текстах периода Среднего Царства отождествление выражено не столь ярко, но поскольку мы встречаем его уже в Древнем Царстве, у нас нет никакого сомнения в древности этого явления. В Текстах Пирамид об умершем царе говорится, «что он проходит по небу как Ра (Солнце), что он пересекает небо как Тот (Луна)»[26]. Так же нам рассказывают о «двух товарищах, что пересекают небо» и немного дальше нам объясняют, что речь идёт о Ра и Тоте[27], то есть о Солнце и Луне.
Но не всегда Тот отождествляется с Луной, которая пересекает небо на своей ладье, подобно Солнцу. В других текстах он существует совершенно отдельно от неё, является признанным защитником этого небесного светила. Мы только что говорили о том, что египтяне порой рассматривали Солнце и Луну как два глаза бога неба Гора[28]. Его правый глаз — Солнце, его левый глаз — Луна. Солнце следует своим установленным путём и не нуждается в особых заботах, в то время как Луна с её фазами может внушать беспокойство, и вполне естественно, что ей необходимо заниматься. В гимне богу Солнца, датируемом периодом Нового Царства, мы читаем: «Когда ты удаляешься на покой[29], появляется тьма. Это твои два глаза дают свет, ты освещаешь своим сверкающим глазом… твои два глаза путешествуют днём и ночью, твой правый глаз — солнечный диск, твой левый глаз — Луна, твои отражения — звёзды.»[30] В другом гимне той же эпохи о солнечном боге нам говорят: «Это Хармахис (Harmakhis), который находится в небесах, его правый глаз — это день, его левый глаз — это ночь. Он сопровождает людей на всём пути.»[31] Два глаза называются уджа (oudjat), это технический термин, который означает «тот, кто в хорошем состоянии, в добром здравии». Когда об одном глазе говорится уджа, почти всегда речь идёт о Луне, которая не всегда «здорова». Когда речь шла о легенде о Горе и Сете, мы видели, что в ходе битвы двух богов Гор потерял глаз, а Сет — яички. Повреждённый глаз Гора — это Луна. Процитируем здесь просто один из классических текстов, повествующий нам об этой легенде, фрагмент семнадцатой главы Книги Мёртвых, которую мы относим к Среднему Царству. Умерший отождествляется здесь с Тотом и говорит: «Я снова наполнил глаз после того, как он был повреждён в день битвы двух врагов,» — а в комментарии идёт дополнение: «Что это означает, битва двух врагов? Это день, когда Гор бился с Сетом. После того, как Сет бросил грязь в лицо Гора, и после того, как Гор вырвал Сету яички, именно Тот своими собственными пальцами приводил их в порядок.»[32]
В других версиях легенды глаз Гора улетает от него далёко, иногда даже в Нубию, и именно Тот спешит на его поиски. Он находит его и возвращает его хозяину. Эта форма известна нам главным образом по текстам из птолемеевских храмов, но восходит она к гораздо более ранним временам.
Именно из этой легенды, детали которой варьируют до бесконечности, происходит целый блок эпитетов, сросшихся с Тотом. Так это «тот, кто возвращает глаз его хозяину»[33]. Эпитет «тот, кто напоняет», имеется ввиду глаз, становится даже именем собственным Тота. Процитируем ещё два птолемеевских текста из храма в Эдфу. «Я сокрушаю печати, я приношу глаз его хозяину»[34] и в другом месте «Приходит Тот, приносит глаз, он вставляет его на его место на лице хозяина.»[35] Часто можно увидеть изображение Тота, несущего в руках священный глаз. Так мы встречаем его в его человеческой форме с головой ибиса на одной из иллюстраций в Книге Мёртвых, которую мы недавно цитировали.[36] Чаще всего мы видим бабуина, бережно держащего священный глаз.
Эта роль защитника Луны является особой чертой Тота, мы не встречаем её у других лунных богов, таких как Хонсу (Khonsou) из Фив, который однако очень часто уподобляется Тоту. В этом, должно быть, проявляется некая очень древняя грань Тота, а лунные составляющие его личности могли быть присвоены ему позднее. Впрочем, это кажется маловероятным. Разумно будет, таким образом, предположить, что мы имеем дело с двумя разными богами, слившимися впоследствие воедино.
C. Тот и солнечный бог.
В самом начале мы видели, что одним из титулов, данных Тоту в повествовании «Уничтожение людей» было «заместитель Ра», бога преимущественно солярного. Этот титул кажется напрямую связанным с лунными чертами Тота: ночью Луна замещает Солнце для людей. Но связи Тота с богом Солнца этим не ограничиваются; они более сложны. Часто, к примеру, мы обнаруживаем Тота в ладье, что везёт Солнце по небу[37]. В солярных гимнах, включённых в Книгу Мёртвых, нам говорят, что «Тот и Маат находятся в ладье»[38] и в другом месте что «Тот пребывает на носу ладьи, дабы уничтожать врагов»[39]. В иной главе того же собрания, названной «Глава прославления покойного и вступления на ладью Ра и его свиты» нам сообщается, что умерший должен знать определённые формулы поведения и обращения, «чтобы он мог восходить на ладью Ра каждый день, Тот должен его посчитать, когда он поднимается и покидает верным образом ладью Ра, как истинный блаженный»[40]. На иллюстрации к этой главе Тот представлен просто находящимся на ладье, в ином месте мы видим его пребывающим в передней части, с его дощечкой писца в руках. Но вполне естественно, что на изображениях ночного путешествия Солнца, таких как в книге Ам-Дуат (Am-Douat), Тот не присутствует в составе экипажа, потому что в этот момент он, будучи Луной, должен заменять Солнце на земле. Но египтяне не были бы собой, если бы они вовсе не показали его в Потустороннем Мире: в шестом часу ночи мы обнаруживаем его в человеческой форме с головой бабуина перед ладьёй, представленном как «Тот, старший, господин Потустороннего Мира»[41]. В другом месте мы находим его в звании «проводника богов в Потустороннем Мире»[42]. Без сомнения, его магические знания и его могущество делают необходимым его участие в путешествии, усыпанном таким количеством козней.
Другое упоминание о его связи с Солнцем мы встречаем в совершенно ином контексте. Когда Солнце в обличье Гора на изображениях в храме в Эдфу преследует своего врага Сета и его сторонников через весь Египет, Тот с ним тесно сотрудничает, рассекает врагов. Мы уже видели его только что в этой роли на носу солнечной ладьи, и возможно, что он заменил на этой позиции Сета[43], которого некоторые древние тексты описывают занимающим это место в ладье Солнца[44].
Есть также неразрыная связь между Тотом и Солнцем, когда мы видим бабуина, одно из животных, олицетворяющих Тота, изображённым поклоняющимся Солнцу[45]. Этих же животных мы видим с поднятыми в жесте поклонения передними лапами на изначальном цоколе обелиска Луксора (Louxor), который находится сегодня на площади Согласия в Париже. Они же изображены в том же положении на том любопытном солярном жертвеннике, найденном в большом храме в Абу Симбел (Abou Simbel) в Нубии. Возможно, что роль сгруппированных по четыре бабуинов принадлежала богу Гермополиса (Hermopolis), которого Тот, как мы увидим, заменил позднее.
Насколько мы можем судить, похоже на то, что взаимоотношения Тота с Солнцем достаточно тесно связаны с идеей Тота — лунарного бога, но другие аспекты так же сыграли свою роль. Таким образом мы имеем дело не с изначальной личностью Тота, но с результатом некоей рефлексии.
D. Тот — писец.
Среди имеющихся у нас изображений бога Тота одно из наиболее часто встиречающихся — изображение писца. Бог, будучи обычно в человеческой форме с головой ибиса, держит в руках дощечку и кисти писца, пишет что-то. Таким находим мы его в столь известной сцене Психостазии (Psychostasie), в 125-й главе Книги Мёртвых. Он находится возле весов и записывает результат операции, которая должна решить судьбу покойного. Но в этой сцене мы не менее часто встречаем его представленным серьёзно восседающим на задних лапах бабуином, держащим передних лапах дощечку и кисть, порой даже забравшимся на весы, чтобы лучше отслеживать происходящее.
Среди эпитетов, которыми награждали Тота, мы находим и такие: «писец, писец истины, совершенный писец Девяти, писец, хорошо осведомлённый о божественных словах»[46]. На храмовых изображениях мы видим его пишущим на листьях священного дерева Гелиополиса годы правления и годы жизни царей, дарованные богами разным властителям. Подобные сцены есть с участием Тутмоса III[47], Хоремхеба[48] (Horemheb), Сети I[49], Рамзеса III[50], а также Птолемеев[51].
Будучи божественным писцом, Тот естественно является признанным покровителем земных писцов, а роль их и важность в древнем Египте известны. Они не только охотно записывали на своих дощечках или чашечках для чернил молитвы Тоту, но и порой изображали себя в сопровождении своего бога. Этому обычаю мы обязаны восхитительными миниатюрными скульптурными группами, в которых мы видим изображённым сидящим писца, пишущего или читающего у основания алтаря, на котором важно восседает бабуин[52]. В иных случаях обезьяна сидит прямо на плече у писца и как будто наблюдает за его работой вблизи[53].
Являясь писцом и богом писцов, как мог Тот не сочинять сам книг? Тридцатая глава Книги Мёртвых, та самая, которую помещают на скарабее сердца, что вкладывается в грудь мумии увершего вместо сердца, подаётся нам как найденная у ног Тота в Гермополисе. В другой главе нам показывают Хатхор[54] (Hathor), отправляющуюся «в Гелиополис с записями слов божественных и книгой Тота»[55]. В битве Гора с его врагами в Эдфу Тот получает от Ра задание составить «книгу защиты Осириса». Среди его титулов мы встречаем и такой: «Господин книг»[56]. В храме Рамзеса II в Абидосе (Abydos) нам сообщается, что боги Девятки представлены на стенах «в той форме, которую Птах (Ptah) изготовил согласно тому, что Тот записал, прикасаясь к их телам, в большом реестре, что в библиотеке»[57].
Абсолютно естественным является и то, что именно он изобрёл письменность. В медицинском папирусе Эберса (Ebers) нам сообщают, что «Тот дал слова (язык) и письменность и что он создал книги»[58]. В древних текстах временами трудно определить, утверждается ли это столь однозначно, так как словосочетание божественные слова, которое в Позднюю Эпоху применялось именно к письменности, может также означать сакральные церемонии, которые в равной степени являются сферой компетенции Тота. Тем не менее нет недостатка и в текстах, чьё значение прозрачно. Нам сообщают, что именно Тот «дал слова и знаки для письма»[59]. В гимне Тоту, начертанном на статуэтке, мы читаем про него, что это он «дал слова и письменность, что несут процветание храмам и закладывают святилища, которые доносят до богов, что им нужно (речь идёт о жертвах и ритуалах)»[60]. Опять же именно он, как говорится где-то, «разделил языки всех людей из других земель»[61].
Но познания Тота не ограничиваются материальными вещами, они простираются и на людские сердца. В надписях на могиле в Фивах говорится о Тоте, «что есть знание, что он исследует то, что сокрыто телами, что он смотрит сквозь тела и изучает сердца»[62]. Для бога, который участвовал в судах над душами, подобное ведание не удивительно, но он этой областью не ограничивается. О Рамзесе II говорится, что «он осмотрителен сердцем как хозяин Гермополиса (=Тот)»[63]. Писец, желавший выразить идею о всезнании фараона, обращается к нам: «Вот Её Величество знает всё происходящее, нет ничего, что бы она не знала; во всяком деле она есть Тот, всё, что она говорит, исполняется.»[64]
Мы не можем согласиться с предположением, что роль писца была в образе Тота изначально, так как сама по себе она предполагает определённый уровень развития цивилизации. Но начиная с древних времён встречаем мы Тота, облечённого этими функциями и атрибутами, и это одна из его наиболее часто упоминаемых сторон.
E. Тот — маг.
У примитивных народов естественным образом возникает связь между письменностью и магией, между наукой и магией, эти вещи не вполне разделимы. Тот, бог письменности, бог науки, Тот, наиболее сведущий из всех богов, неизбежно должен был быть ещё и магом в полном смысле слова. Более того, именно Тот ведает всеми ритуалами культа, а они пропитаны магией. Таким образом мы не удивлены, обнаруживая, что Тота называют «великим магом»[65], термином, который в Позднюю Эпоху стал практически именем собственным Тота. Как маг, он наделён великой силой, он, стало быть, «могущественный»[66], «весьма могущественный»[67], «могущественный из богов»[68]. Так же он тот, кто умеет мягкостью своих слов и убеждением успокоить раздражённых или, как повествует один египетский текст, «тот, кто своими словами смягчает сердца богов»[69].
Эта магическая сила Тота служит на благо людей в не меньшей степени, чем богов. Это он излечил бога-младенца Гора, когда того ужалил скорпион и мать его Изида не знала, что и делать[70]. А когда в ходе борьбы против Гора Сет отрубил голову Изиде, снова Тот целил раны. Исцеляя богов, может он излечивать и людей, в особенности же помощь его призывают при врачевании укусов змей и скорпионов, и в молитве в Книге Мёртвых к нему обращаются так: «О Тот, исцели меня, как ты исцелил самого себя.»[71]
Магия и медицина идут в паре и дополняют друг друга. В начале одного из медицинских папирусов говорится, что «Тот дал слова (язык) и письменность, что он создал книги, что он дарует успех тем, кто знает, и врачам из своей свиты»[72]. Он настолько проник во врачебное дело, что в весьма позднюю эпоху в одном из храмов Нубии, оформлявшемся при Тиберии, он представлен ввиде Эскулапа.
Его магическая сила осеняет, естественно, и умерших. С первой главы Книги Мёртвых мы видим «Тота, царя вечности, бьющегося за покойника»[73]. Мы уже говорили о его роли в психостазии, но есть у этого бога и другой важный аспект. В ритуалах бальзамирования Поздней Эпохи Тот является тем, кто возвращает мёртвому способность дышать: «Тот дважды великий, Господин Гермополиса, приходит к тебе, он написал для тебя своими собственными пальцами книгу Дыханий, твоя душа дышит снова и вовеки.»[74]
Эта роль встречается не только в поздних текстах, начиная с Текстов Пирамид мы видим Тота, выполняющего всякого рода операции над покойным царём, он помогает умершему своим словом, он моет ему ноги, или перевозит его на своих крыльях. Однако в этих текстах сила его не всегда благотворна. Луна может быть ужасной, и мы видим его один или два раза враждебно настроенным по отношению к умершему[75], в иных местах он даже предстаёт врагом Осириса[76], и кроме того в Книге Мёртвых нам говорят о Тоте, «что он умывается в крови врагов богов»[77]. В Текстах Пирамид его даже однажды называют «господином ужаса»[78].
Магические функции Тота развивались не совершенно самопроизвольно. Когда мы видим, как он употребляет свою власть во благо Осириса и Гора, приписываемая ему магическая сила оказывает влияние на формирование легенды, а легенда в свою очередь усиливает эту сторону божества. Это вряд ли одна из его в полном смысле слова исконных граней, но встречаем мы её уже в древнейших текстах. Во всяком случае именно эта его магическая деятельность порой превращает его в бога мёртвых. В Текстах Саркофагов мы иногда видим Тота в роли психопомпа, проводника душ, а в другом тексте он нам представлен как тот, кто протягивает свою руку с неба, чтобы подхватить руку умершего и провести его в царство богов[79]. Это одно из его качеств, которые способствуют его отождествлению с Гермесом.
F. Тот — творец.
Нам с вами остаётся исследовать ещё один важный аспект личности Тота: его роль творца. Если бы наше знание о ней было бы совершенным, для нас было бы естественным начать обзор с неё, но сведения, которыми мы располагаем по этому вопросу, пока более фрагментарны, чем по другим, и я решил рассмотреть эту тему под занавес, так как все остальные аспекты Тота в некотором смысле сходятся в этой точке.
Во всех важных святилищах Египта, богословы начиная с древнейших эпох пытались привести к согласию многочисленные имевшие хождение представления, свести в единую последовательную систему, дав объяснение происхождению мира и зафиксировав иерархию богов. Большинство таких систем сложилось ещё до объединения самого Египта, и несмотря на единство страны они сохранились, поскольку за ними уже стояли долгие традиции.
Согласно системе, разработанной в Гелиополисе[80], которая нам лучше всего известна, в начале был хаос. Само себя в нём сотворило Солнце, и, плюнув, говорят одни, мастурбируя, утверждают другие, оно произвело на свет первую пару, Шу (Schou) и Тефнут (Tefnout), которые сами породили Геба (Geb), бога земли, и Нут (Nout), богиню неба. После того, как она была насильственно отделена от своего мужа, Нут дала жизнь одному за другим Осирису, Сету, Изиде и Нефтис (Nephtys), главным действующим лицам легенды об Осирисе. Множество этих богов образует то, что называют Девяткой, группой из девяти богов. Эта система была принята во многих храмах вне Гелиополиса, жрецы ограничивались лишь переменой исконного бога, выводя на первое место своего.
В Гермополисе мы напротив оказываемся в присутствии группы из восьми богов, четырёх мужского пола и четырёх женского. Богини являются всего лишь отражением богов, в их случае их можно было бы назвать «грамматическими богинями»[81]. Пары, которые носят имена Ночь, Мрак, Тайна и Вечность, укрылись на холме, всплывшем из Хаоса, очевидно, в Гермополисе; там они создали яйцо, из которого вышло Солнце, которое, победив своих врагов, само организовало мир. Иногда нам рассказывают о группе пяти. Согласно изображениям эпохи Древнего Царства в ней могло бы быть четыре бабуина, представляющих мужское начало в деле творения, а в качестве женского начала — богиня, у которой была бы, возможно, голова зайца. Четверо расщепились надвое: к ним присоединились богини, являющиеся не более чем дубликатами изначальных богов. В Позднюю Эпоху богов мужского пола изображают ввиде лягушек, а женского — ввиде змей. Также они все могут быть представлены бабуинами. В то же время богиню на изображениях заменяет бог Тот, который становится творцом. Холм, на котором происходил акт творения, остался священным местом, соотносимым преимущественно с Гермополисом[82].
Эта космогония и эта группа из восьми богов, эта огдоада (восьмёрка), в Среднем Египте тесно связана с городом Гермополисом. В переводе с египетского название этого города как раз означает город Восьми, и оно дожило до сегодняшнего дня в чуть изменённой форме Ашмунейн (Aschmounein). Тот же город по-гречески зовётся городом Тота, Гермополисом. Связи Тота с восемью изначальными богами нам несовсем понятны; не похоже, чтобы они были исконными, но ассимиляция должна была произойти достаточно рано, и с того времени Тот полагался творцом четырёх пар первоистоков. Если в Гелиополисе Атум сотворил всё из своего плевка или, что выглядит более древним вариантом, мастурбируя, если в Элефантине (El?phantine) бог Хнум (Khnoum) создал людей, вылепив их на гончарном круге, то Тот, бог слова и письма, творил в своей манере: он открывал рот и по его слову всё получало жизнь. В целом когда тексты рассказывают нам о его созидательной деятельности, они ограничиваются применением к нему эпитетов, жалуемых всем богам-творцам: «родившийся вначале», «родившийся сам собой», «дитя самого себя», «никем не рождённый»[83]. Но нам о нём говорят и что он «тот, по чьему слову были утверждены небо и земля»[84].
Лучшим доказательство значительной древности концепции Тота как бога-творца является тот факт, что она была частично позаимствована богословами Мемфиса, когда этот город стал при Менесе центром объединённого Египта, создал собственную космогонию. Птах, бог Мемфиса, естественным образом стоит во главе новой системы, другие боги происходят от него и являются как бы его ипостасями: Атум, великий бог Гелиополиса, становится мыслью Птаха, Гор — его сердцем, а Тот — его языком. Здесь отчётливо видна память об активном творении в исполнении Тота. Другой пример прямого влияния Гермополиса и его богословия проявляется в том, что процесс творения Птаха происходит не через обыденные материалы, но, как и в случае Тота, Птах творит одним только словом.
Если у нас и нет текстов, которые рассказывают нам во всех подробностях, как проходила созидательная работа Тота, мы встречаем намёки на этот аспект его индивидуальности на протяжении всей религиозной истории Египта. В тексте из Эдфу мы читаем: «Тот, великий бог, который создаёт все вещи, язык и сердце, который знает всё, что есть в нём.»[85] В другом месте Тот — «тот, кто сделал все вещи»[86], «сердце Атума, которое придаёт форму всему»[87]. И во многих текстах качества Тота как бога-творца слиты воедино с другими сторонами его деятельности, или же по меньшей мере из историй о создании мира Тотом позаимствованы формулировки для легенд и космогоний других богов.
G. Животные Тота.
Можно ли вести разговор о каком-либо из богов древнего Египта без упоминания о посвящённых ему животных? В случае Тота это ещё в меньшей степени возможно, чем в случае других богов, так как это божество мы редко встречаем во вполне человеческой форме, его священные животные, Ибис и бабуин, неотделимы от него.
Среди амулетов, которыми египтяне Поздней Эпохи любили украшать и защищать себя, мы часто встречаем ибиса Тота, его животную форму. На изображениях, на которых Тот занят какой-либо деятельностью, он носит свою полуживотную форму, столь отличающую Египет среди иных стран: человеческое тело, увенчанное головой ибиса и иногда лунным диском в качестве короны. Самое древнее имеющееся у нас изображение датируется IVй династией и находится на Синайском полуострове, на барельефе Хеопса, также встречаем мы его и в наиболее поздних из египетских храмов.
Что касается бабуина, ситуация с ним иная, редко встречаем мы Тота в облике человека с головой бабуина, здесь мы вспоминали мимоходом один пример: шестой час путешествия Солнца в Потустороннем Мире[88]. Чаще всего мы видим животное в его естественном виде, сидящим на задних лапах, сложив передние лапы на коленях или подняв их в жесте поклонения. Таким видим мы его, к примеру, на солярном жертвеннике, найденном в храме Абу Симбела в Нубии; увенчанный лунным диском, он кланяется скарабею, персонифицирующему Солнце. Рядом с ними другие четыре бабуина с поднятыми передними лапами поклоняются восходящему Солнцу. В этой же форме встречаем мы его на большинстве древних иллюстраций Психостазии, то сидящим на самой земле, то забравшимся на нечто вроде алтаря, оборудованного лесенкой, или даже иногда устроившимся на весах[89]. Его можно обнаружить даже в сценах, не являющихся по существу религиозными, таких как в Дейр-эль-Бахари (Deir-el-Bahari), в храме царицы Хатшепсут (Hatschepsout), где мы видим его в этом обличье, наблюдающим за подсчётом ценных материалов, привезённых из страны Пунт (Pount) экспедицией, посланной царицей. Мы уже упоминали, что в этом же облике он сопутствует писцам на статуэтках Новой Эпохи. По имеющимся у нас свидетельствам облик бабуина закрепился за Тотом в более поздние эпохи, нежели облик ибиса; возможно, что форма бабуина в его репертуаре происходит из города Гермополиса с его космогонией. Когда Тот был включён в местную космогонию, он воспринял эту форму.
Заключение.
Было бы интересно предметом заключения сделать историю развития индивидуальности этого многообразного бога, которого мы тут только что изучали, но имеющиеся у нас на данный момент документы совершенно не позволяют сделать это. Мы не знаем даже, откуда он ведёт своё происхождение. В греческую эпоху два города звались Гермополисами; один — это Великий Гермополис в Среднем Египте, древний город Восьми богов. Непохоже, чтобы Тот чувствовал себя здесь как дома, но и доказать этого достоверно мы не можем. Другой Гермополис находится в Дельте, и возможно, что именно отсюда родом бог Тот. Но все наши источники происходят из Верхнего Египта, а Дельта нам очень плохо известна. В любом случае этот город лежит в том же районе Дельты, что и города богов цикла об Осирисе, и это может объяснить нам связи, которые очень рано установились между Тотом и этими богами. Так же возможно, что его исконным животным был ибис, и что бабуин пришёл к нему только лишь вследствие поглощения им бога-творца из Гермополиса Среднего Египта. Из всех граней Тота, которые мы рассмотрели, наиболее древними кажутся его лунные черты, потому как это аспект космический, все же другие предполагают наличие более развитой цивилизации. Вот то немногое, что я могу сказать в качестве заключения к этому докладу.
Но когда мы листаем эти тексты, что кажутся нам ужасно неясными, нам ни за что нельзя забывать о тех чувствах, что должны были воодушевлять почитателей этого бога, в значительной мере чуждого нам. Обращая к нему свои молитвы, верующие не сильно тревожились о его месте в религии, они забывали все легенды, которые можно было бы рассказать о нём. Но они были здесь, перед ним, исполненные доверия, уверенные в его помощи, и я хотел бы в завершении доклада привести соответствующие небольшие фрагменты, выписанные мной из двух-трёх текстов. Это не более чем простые молитвы писцов, которые говорят ни разу не на языке богословия, но бесконечно трогают нас, больше чем официальные гимны[90].
«О Тот, приди ко мне! и взгляни на меня! ибо я служу дому твоему. Позволь мне говорить о твоих высоких делах в любой стране, где бы я ни был. И тогда множество людей скажут: велико то, что совершил Тот! и они придут со своими детьми, чтобы записать их на службу к тебе.»[91] Послушайте ещё одну молитву, с которой этот писец обращается, без сомнения, к статуе своего бога в обличьи бабуина при входе в свой дом: «Почтение тебе, хозяин дома, бабуин с белым мехом, исполненный нежности, любовь всех людей… Это Тот, лучи его освещают землю… если он открывает рот, то для того, чтобы дать жизнь. Радуйся, дверь моя, когда он входит… веселитесь, люди моего дома, возрадуйтесь все вы, мои предки, ибо это мой господин, который меня создал. Сердце моё уповает лишь на него. Тот для меня — защитник, моё око не боится ничего.»[92] Послушайте ещё этого простодушного труженика, терзаемого воспоминанием о грехе, который он совершил в отношении Тота; он полагал себя вольнодумцем, но теперь он увидел мощь своего бога. «Я тот человек, который произнёс ложную клятву именем Луны… он заставил меня испытать величие своей силы перед всем миром. Я расскажу о твоём могуществе всем: будьте осторожны с Луной!»[93] Насколько тексты, которые мы цитировали прежде, кажутся нам далёкими и чуждыми, настолько эти близки нашему сердцу. Мы имеем сейчас дело не с холодными богословскими умозрительными постороениями, но у нас здесь души, которые склоняются перед своим богом, которые унижаются и которые поют ему славу, которые рассчитывают на его силу и его помощь.
Позвольте мне закончить текстом ещё более трогательным. «О Тот, приведи меня в Гермополис, твой город, где хорошо жить. Ты даёшь мне всё, в чём я нуждаюсь по части хлеба и пива. Ты сторожишь мой рот, когда я говорю… О Тот, дивный источник для тех, кто испытывает жажду в пустыне; он закрыт для тех, кто говорит, но он открыт для тех, кто молчит. Безмолвный приходит и находит источник, но когда приходит буйный, он сокрыт.»[94] Один только молчаливый находит источник в пустыне, а я говорил слишком долго. Пусть Тот, владыка слов, сделает хотя бы так, чтобы то, что я вам рассказал о нём, не было бы совершенно бесполезным.
[1] Бог Тот был предметом двух значительных монографий: Б. Тураев Бог Тот, 1898 (на русском), и П. Бойлан, Тот, Гермес Египта (P. Boylan, Thoth, the Hermes of Egypt, 1922). Так же заслуживают упоминания, наряду с более давней работой Р. Ланцоне, Словарь египетской мифологии (R. Lanzone, Dizionario di mifologia Egizia, 1891), обширные статьи Пичмана и Роедера (Pietschman, Roeder) в Подробной энциклопедии греческой и римской мифологии Рошера (Roscher, Ausf?hrliches Lexikon der griechischen und r?mischen Mythologie, 1916 bis 1924, Bd. V. Sp. 825-863); А. Руша в Реальной Энциклопедии Паули-Виссова эпохи Второго Рейха (Pauly-Wissowa, Real-Encyclop?die IIte Reihe, Bd. 11, Sp. 351-387). Многие из текстов, цитируемых нами в этом исследовании, были переведены для Свидетельства о Религии древних Египтян Г. Роедера (G. Roeder, Urkunden zur Religion des alten ?gypten, 1915) и Литературы египтян А. Эрмана (Erman, Die Litertur der ?gypter, 1923). Везде, где возможно, я буду возвращаться к этим двум трудам.
[2] Приведённые даты небесспорны; они даются по изданию Дриотона-Вандье Народы Средиземноморского Востока. II том, Египет. (Drioton-Vandier, Les peuples de l’Orient Mediterraneen. II, l’Egypte. Paris, 1938.)
[3] Прим. перев. Приводимая в статье периодизация истории древнего Египта несколько отличается от принятой в русской египтологии.
[4] Прим. перев. В русской традиции его имя так же часто транскрибируется как Микерин, Менкаур.
[5] Прим. перев. В русской традиции известен так же как Унис.
[6] Прим. перев. Другая транскрипция: Аменофис.
[7] Прим. перев. Другие варианты транскрипции: Тутмес, Тутмозис.
[8] Прим. перев. Дословно можно перевести как Низкая/Тихая Эпоха, что будет соответствовать политическому положению Египта.
[9] Прим. перев. Здесь не совсем понятно значение сказанного; возможно, имеется ввиду красотой твоих лучей.
[10] Уничтожение людей (Destruction des hommes). 1. 62-74. Сравн.: Роедер (Roeder), Свидетельство (Urkunden), p. 147 s.
[11] Прим. перев. В оригинальных египетских текстах речь порой весьма архаична. Комментарии в скобках, поясняющие названия и игру слов, принадлежат Жоржу Нажелю.
[12] Берлинский Папирус (Berlin. Pap.) 3055, 8/9-9/1.
[13] Книга Мёртвых (Livre des Morts), 183/42-44.
[14] Тексты Пирамид. (Pyr.) § 594-596.
[15] Книга Мёртвых, 123/1-3.
[16] Книга Мёртвых, 182/19-21.
[17] Папирус Честер(а) Битти (Pap. Chester Beatty) № 1.
[18] Caire. J. Ent. 48831.
[19] Берлин 2293. Сравн.: со Свидетельством (Urkunden) Роедера, с. 14.
[20] Ганновер (Hannovre) № 2397.
[21] Прим. перев. Дословно: когда он ещё ребёнок.
[22] Мариетта (Mariette), Абидос (Abydos) I, 51 a. 1. 32-33
[23] Док. (Urk.) IV. 232.
[24] Нью-Йорк, музей Метрополитен. 12. 182. 2.
[25] Мариетта (Mariette), Denderah. IV. 82.
[26] Тексты Пирамид § 130.
[27] Тексты Пирамид § 128.
[28] В Текстах Пирамид указывается на то, что глазами Гору служат восходящее и заходящее Солнце. Этот же смысл несут изображения на стеллах периода Среднего и даже Нового Царств, хотя к тому времени согласно текстам глазами Гора являются Луна и Солнце.
[29] Прим. перев. Оригинальное французское выражение можно перевести и как закатываешься (если речь идёт о Солнце), и как ложишься спать (соответственно о живом существе).
[30] Берлинский Папирус 3048. 6/4-7. Сравн.: Вольф (Wolf), Zeit. f. ?g. Spr. 64 (1929), стр. 27.
[31] Лейденский Папирус 350, 5/19-21. Сравн.: Эрман, Литература, стр. 352.
[32] Книга Мёртвых 17/30-34. Сравн.: Док. V стр. 32. Сравн.: Роедер, Свидетельство, стр. 242.
[33] Лейден, VI. 1. b. 73.
[34] Эдфу, I. 25.
[35] Эдфу, II. 16.
[36] Док. V. 33.
[37] Сравн.: Луврский Папирус 3292. I. Bulletin I. F. A. O. XXIX, pl. III.
[38] Папирус Ани 1/17.
[39] Книга Мёртвых 15/5. Leps.
[40] Книга Мёртвых. 100.
[41] Лефевр (Lef?bure), Сети I (Seti Ier). IV. 39.
[42] Папирус Линеса (Pap. de Luynes) 1. 42.
[43] Выбор Тота как заместителя Сета происходит, быть может, от отдалённого сходства между головой ибиса и головой животного бога Сета.
[44] Сравн.: G. Nagel, Сет в солнечной ладье (Set dans la barque solaire), Bulletin I. F. A. O. XXVIII, стр. 33 и № XXIX, стр. 65.
[45] Сравн.: Книга Мёртвых. 16.
[46] Тураев, Бог Тот, стр. 171.
[47] Лепсиус (Lepsius), Памятники (Denkm?ler) III, 15, 55, 54.
[48] № 119.
[49] № 151 а.
[50] № 188.
[51] Шассина (Chassinat), Храм Эдфу (Edfou) XI, позиция 320.
[52] Сравн.: Борё (Boreux), Каталог Лувра (Cat. Louvre) II, позиция LXIV.
[53] Сравн.: Каир № 42. 162. Капарт (Capart), Египетское искусство II, позиция 374.
[54] Прим. перев. Другая траскрипция: Хатор.
[55] Книга Мёртвых 68/10.
[56] Мариетта, Дендера (Denderah). IV, 74 б, Док. IV/53.
[57] Мариетта, Абидос. II. 9.
[58] Папирус Эберса (Papyrus Ebers). 1/8.
[59] Мариетта. Карнак (Karnak). 16. Тутмос III.
[60] Берлин. 2293. Сравн.: Роедер, Свидетельство, стр. 14.
[61] Британский Музей. № 551.
[62] Цитируется Тот Бойлана (Boylan), стр. 101.
[63] Собрание (Recueil.). 16. 56.
[64] Zeit. f. ?g. Spr. 1901, стр. 61.
[65] Берлинский папирус 3055. 24/5. 6. Книга Мёртвых 182/8.
[66] Книга Мёртвых. 11/4. Лепс.
[67] Тексты Пирамид § 1725 b.
[68] Тексты Пирамид § 1237 c.
[69] Храм Эдфу.
[70] Стелла Меттерних (St?le Metternich) 1. 136-140.
[71] Книга Мёртвых. 71/6.
[72] Папирус Эберса. 1/8-10.
[73] Книга Мёртвых 1/3.
[74] Книга Дыханий (Livre des Respirations) § 5. De Horrack, Bib. Eg., стр. 120.
[75] Тексты Пирамид § 954. 955.
[76] Тексты Пирамид § 635. 962.
[77] Книга Мёртвых. 134/10. 11.
[78] Тексты Пирамид § 2110 c.
[79] Лако (Lacau), Саркофаги I, 161.
[80] Сравн.: Дриотон-Вандье, Египет, стр. 82.
[81] Прим. перев. Т. е. богинями их называют только в дань грамматике.
[82] Сравн.: Г. Жекье (G. J?quier), Четыре бабуина в египетской религии II (1934), стр. 78-86.
[83] Тураев, Бог Тот, стр. 175
[84] Лепсиус, Памятники IV, стр. 89.
[85] Эдфу I. 289.
[86] Эдфу I. 64.
[87] Эдфу I. 274.
[88] Лефевр, Сети I, IV. 39.
[89] Сравн.: Навий/Навиль (Naville), Книга Тота (Totenbuch) I., стр. 136.
[90] Я подробно исследовал некоторые из этих текстов вместе с иными похожими в Облике религии древнего Египта (Un aspect de la religion de l’ancienne Egypte), Журнал Богословия и Философии (Revue de Th?ologie et de Philosophie), XXIII (1935), стр. 305-33.
[91] Папирус Анастази (Anastasi) V 9/2-10/2. Сравн.: Эрман, Литература, стр. 377.
[92] Папирус Анастази III 4/12-5/5. Сравн.: Эрман, Литература, стр. 373.
[93] Туринская стелла 284.
[94] Папирус Саллера / Сальери (Sallier) I 8/2-7. Сравн.: Эрман, Литература, стр. 377.
Пер. Илья Филоненко