Инна Семецки
Ресимволизация Самости: герменевтика Таро и человеческое развитие
Глава 7
Таро и проективная гипотеза
Для Делеза все имеет «свою картографию <…> То, что мы называем «картой» <…> есть совокупность различных линий, функционирующих одновременно (так линии руки образуют карту)» (Deleuze, 1995, p. 33). Если же, согласно Делезу, линии руки образуют карту, то ее образует и бриколаж Таро в ризоматической структуре, прослеживаемой в конкретном раскладе, например, в Кельтском кресте (рис. 7.1), задействованном мной в ходе исследовании при чтении для каждого из его участников.
По определению «проективная гипотеза подразумевает, что индивид сообщает структуру неструктурированным стимулам в манере, согласующейся с его собственной уникальной моделью сознательных и бессознательных потребностей, страхов, желаний, импульсов, конфликтов, способов восприятия и реагирования» (Cohen et al, 1992, p. 441). Поэтому проективная техника, которая экстернализует внутреннюю реальность человека на какой-либо материальный носитель, служит средством организации уникального опыта этого человека, неотделимого от его жизненного мира. Предпосылки проективной гипотезы базируются на динамическом подходе к человеческому развитию, что противоречит бихевиоризму (Abt & Bellak, 1959) и учитывает также реляционные аспекты в контексте самой человеческой личности. Личность, изучаемая через проективные процедуры, представляется как динамический процесс, захватывающий аспекты прошлого, настоящего и будущего в контексте отдельных взаимодействий и отношений, а также потребностей и мотиваций.
Именно благодаря синхронической или трансверсальной связи, которую мы рассмотрели ранее, проекция и способна проявиться. Юнгианское понятие о проекции является частным случаем реляционной динамики, в которой архетип Тени активизируется и действует как бы за кулисами, косвенно воздействуя на разум человека и побуждая его к действиям невротического или компульсивного характера. Тень способна полностью завладеть психикой и, что важно, часто проецируется на окружающих, чьи нежелательные качества он, находясь в состоянии отрицания, не способен выделить в себе самом.
В рамках проективной гипотезы возможно увидеть незримую, неощутимую, виртуальную реальность архетипов актуализованной и проявленной в проекции на вполне материальный и осязаемый носитель в виде изображений, в которых заложено глубокое символическое смысловое содержание. С этой точки зрения Таро становится сродни технике песочницы, названной «чудесной терапией» (Ryce-Menuhin, 1992). Как и песочница, Таро использует невербальные образы в качестве «психологических направляющих» (Ryce-Menuhin, 1992, p. 2). Проецируя жизненный мир человека на изображения, символизм Таро вмещает в себя мысли, эмоции, чувства, уровень осознанности и социальной адаптации, систему ценностей, способность к переживанию, отношения с значимыми другими и, помимо того, целый мир подавленного, готового вырваться и позволить изучить себя в течение сеанса.
Поэтому Таро можно рассматривать как дополнительный источник ценного клинического материала, и в этом качестве оно выступает не хуже, и даже превосходит тест Роршаха, если рассматривать его не только как «открытую и подвижную арену для изучения межличностных взаимоотношений» (Cohen et al, l992, p. 449), но добавить к этому дополнительное, интерпсихическое измерение. С точки зрения проективных методов, Таро имеет и еще один слой; оно позволяет изучить не только то, что и как видит индивид (например, чернильное пятно), но и почему он это видит.
Когда по ряду причин восприятие ситуации целиком составляет проблему, и сложно уместить в единую картину на первый взгляд несвязные и бессмысленные фрагменты, расклад, символически представляющий сложным образом переплетенные аспекты жизни индивида, понимание которых дополнительно усложняется уникальным образом их восприятия индивидуальной психикой, способен «соединить точки» и дать возможность увидеть, каким образом связаны все представленные элементы. Юнгианская трансцендентная функция, доносящая бессознательное до сознания, оперирует посредством проекции архетипических образов на изображения, и задача у читающего здесь такая ж, как и у аналитика, а именно «согласно Юнгу <…> послужить связующим звеном между пациентом и символической функцией <…> Когда архетип как таковой погружен в коллективное бессознательное столь глубоко, находится на самом его дне, он не может быть воспринят самостоятельно. Его познание возможно лишь через образы <…> как то происходит в песочнице» (Ryce-Menuhin, 1992, pp. 20-22) и в раскладах Таро.
В ходе архетипического путешествия множество жизненных ситуация и связанных с ними переживаний экстернализуются и предоставляют возможность буквально взглянуть на них со стороны делезовского «Внешнего», которое «более отдалено, чем весь внешний мир, [и] «скручено», «сложено» и «удвоено» Внутреннее, которое глубже любой внутреннего мира, и само создает возможность вывести соотношение между внутренним и внешним» (Deleuze, 1988b, p. 110).
Десять позиций, составляющих Кельтский крест, несут определенные коннотации и привносят важный контекст в каждую констелляции архетипов при ее прочтении и интерпретации. Именно герменевтика Таро неотделима от проективной гипотезы. Различные позиции затрагивают и внешние ситуации, и внутренние ментальные и эмоциональные состояния, тем самым предоставляя богатый контекст, внутри которого каждый отдельный образ «читается» и интерпретируется. Но тогда как каждая из позиций в раскладе обозначает часть внешнего и внутреннего миров, пережитую субъектом, они, однако, могут быть прочитаны лишь в целостности всего расклада и только в контексте текущей, существующей в настоящий момент проблемной ситуации. Мысли, эмоции, надежды, страхи, межличностные отношения, внутренние психические конфликты, влияние окружения, желания, мечты — или, короче, вся феноменология жизненного мира личности, о которой она, однако, может оставаться неосведомленной на сознательном уровне — проецируется в расклад, символическую репрезентацию означенного жизненного мира. Как выразился Делез, мы «неотделимы от мира: внутреннее есть лишь отобранное внешнее, внешнее — спроецированное внутреннее» (l988a, p. 125).
Позиции на рис.7 формируют сеть взаимоотношений. Карта или картография, как было сказано в предыдущей главе, работает как канал визуальной коммуникации, способный передавать сообщения, которые можно вкратце охарактеризовать следующим образом:
1. Карта в первой позиции — «существующая проблема», ядро проблемы, признаваемой или отрицаемой субъектом в ходе чтения. В этом исследовании проблемы субъектов в основном затрагивают личную или профессиональную сферу. Вопросник (см. Приложение) подразумевает вариант «проблема отсутствует», поэтому участник может выбрать его, не давая никакой информации относительно того, что его беспокоит и не обозначая ту сферу своей жизни, на которой он хотел бы сосредоточиться. Символическое содержание конкретного изображения в контексте существующей проблемы позволит опытному читающему дополнить или подтвердить информацию, представленную субъектом.
2. Карта во второй позиции показывает влияние существенного фактора, выраженного импульсом, чувством, чертой характера, моделью поведения (не обязательно относящейся к самому человеку) или событием, усугубившим или облегчившим беспокоящую субъекта проблему. Под влиянием этого фактора ситуация может как развиваться и идти к разрешению, так и наоборот, прогресс и развитие могут быть осложнены.
3. Карта в третьей позиции проецирует важные бессознательные мотивации, оказывающие влияние на наличную ситуацию на момент составления расклада. Возможно, человек пытается разрешить свою проблему на бессознательном уровне; или ее корни так глубоко погружены в бессознательное, что она находит отклик во снах, а может быть имеет место неизвестная переменная, делающая понятную до того ситуацию действительно сложной и запутанной.
4. Четвертая позиция отражает то, что в гештальт-психологии называется «незаконченным делом», которое и могло стать причиной возникновения существующей проблемы. В отношении времени, это позиция пошлого: уже произошедшее событие, последствия которого проявляются в настоящем. В зависимости от количества изображений в этой позиции и их символического содержания, передаваемая ими информация может быть весьма важной. Феноменологически это указание на сущность тех событий прошлого, которые повлияли на возникновение существующей проблемы.
5. Карта в пятой позиции намечает будущее развитие: как разовьется ситуация под влиянием сознательных мотиваций личности. Действия или мысли, осуществляемые в определенном ключе, привели к проекции ментального содержания в будущее. Эта позиция отражает потенциальное будущее, которое может как иметь место, так и не наступить вовсе. На этом этапе читающий может предположить наиболее благоприятный для субъекта образ мыслей и действий (сообщаемый картой в данной позиции). Полезен он или вреден для благополучия субъекта? Какие последствия он может иметь для эмоционального и ментального здоровья?
6. Карта в шестой позиции показывает неизбежное развитие наличной ситуации. Здесь важно рассмотреть ситуацию с трансперсональной точки зрения и помнить о том, что трансперсональная психология признает духовную реальность, лежащую вне границ материального мира. Как утверждали Делез и Гваттари, «От виртуальностей мы нисходим к актуальным состояниям вещей, от состояний вещей мы восходим к виртуальностям, но ни те, ни другие невозможно изолировать» (1994, p. 160). Это сближение виртуального и актуального и можно назвать событием — состоянием вещей —отраженным в символическом содержании изображения (или изображений) в этой позиции и ждущим нас в ближайшем будущем.
7. Карта в седьмой позиции характеризует сознательный, ментальный подход человека к проблеме. Что занимает его мысли, доходя порой до фиксации? Символическое содержание, открываемое конкретным изображением (или изображениями) в этой позиции может говорить о связи (или отсутствии таковой) между мыслями и аффектами в нынешнем состоянии субъекта.
8. Карта в восьмой позиции указывает на нынешнее окружение человека или конкретных людей в нем, например, значимых других, членов семьи, друзей, коллег и т.п. Как они настроены по отношению к человеку? В каких условиях ему приходится бороться с проблемой? На каком уровне находятся его межличностные связи? Какова роль «другого» в его жизни? Карта в этой позиции может также указывать на наличие, либо отсутствие поддержки.
9. Карта в девятой позиции проецирует ожидания, стремления, надежды и идеалы человека, прямо или косвенно связанные с существующей проблемой. Часто человеческие надежды связаны со страхом и тревогой. Связаны ли эти чувства с работой коллективного бессознательного? Связано ли все это с реальным положением дел?
10. Карта в десятой, последней позиции, показывает возможное развитие ситуации в целом, которое напрямую зависит от степени осведомленности самого субъекта. Однако, в рамках герменевтики Таро, вовлечение человека в диалог и задействование всего спектра его ассоциаций, порождаемых символическим содержанием изображений, как будет видно из главы 8, способствует росту осознанности и углублению его осведомленности. Эта «итоговая» карта должна читаться с учетом других карт расклада и ни в коей мере не должна восприниматься как нечто неизбежное. Это было бы, как отмечает Робертс (Roberts, 1987) «серьезнейшей ошибкой толкования <…> в высшей степени губительной в духовном плане для всякого, кто ее воспримет» (p. 4). Вместо этого данная позиция содержит информацию, дополнительно обогащенную динамикой, раскрытой в процессе всего предшествующего толкования и успевшими возникнуть в ходе сеанса отношениями заботы.
Это может привести к переменам, к трансформации и, возможно, к перемене отношения к ситуации в следствие того, что человек становится-осведомлен о глубинном смысле собственного опыта как конечного результата всех спроецированных раскладом сообщений. Символическое содержание изображения в этой позиции, рассматриваемого в контексте всех прочих, является терапевтическим материалом для личностной трансформации и «перемен, [для] сознательной эволюции [и] духовного роста, открываемых внутри себя» (Roberts, 1987, p. 4).
Действуя как проекция, ризоматический узор, создаваемый изображениями, выступает в качестве времени и пространства, представленных в масштабе и доступных к наблюдению. Именно благодаря проекции виртуальное пространство коллективного бессознательного спатиализуется и становится визимым. Структура расклада тоже в полной мере является проекцией, в смысле, вкладываемом в это понятие проективной геометрией, или статичным снимком динамического процесса, в котором происходит развертывание архетипической динамики. Более того, структура Кельтского креста, идущая от первой к десятой позиции, не так прямолинейна, как то может показаться. Она отражает жизненные ситуации, но лишь с позиции тенденций и возможностей, поскольку свободная воля изменчива и не может быть вписана в расклад. Однако, общее «настроение», передаваемое архетипами, составляющими поле коллективного бессознательного, «облекает» (как мы выразились ранее, цитируя Делеза) актуальную реальность человека даже оставаясь вне его сознательной осведомленности; и этот аффект улавливается Таро с поразительной точностью.
Это и наделяет Таро его целительными и образовательными качествами, а вовсе не сомнительное «гадание» как попытка предсказать грядущие события. Если в раскладе прослеживается чувство тревоги, то это и является выражением предупреждающей функции герменевтики Таро. Часто психологические проблемы начинаются с обилия стрессовых факторов и неспособности различить сигналы предупреждения; в такой ситуации герменевтика Таро крайне важна для оценки альтернативных вариантов. Чтение ни в коей мере не выступает в качестве самосбывающегося пророчества, побуждая человека поступать определенным образом, подсказанным синхроническим предвидением.
На деле люде склонны придерживаться принятого ранее курса действий, если сознательные привычки продолжают функционировать. Герменевтика Таро продвигает человека к пробуждению собственной осведомленности, создавая мотивацию к изменению привычного образа мысли и действий.
Это пробуждение, сродни инсайту, позволяет человеку взглянуть на вещи в новой, исполненной смысла перспективе и исследовать и рассмотреть новые возможности в своей собственной жизни. Безусловно, интуиция, «ориентированная интеллектуально, по своему характеру направлена к пониманию и осознанию» (Noddings and Shore, 1984. p. 80). Проецируя свое бессознательное в расклад, человек обретает новые средства выразить себя, открыть нечто, что до того бессознательно не мог — или сознательно не желал — облечь в слова. Оба аспекта предоставляют богатый терапевтический материал, поскольку, используя формулировку человека, создавшему само понятие «проективной методики», «самое важное о человеке — это то, что он не может или не желает сказать» (Frank, 1939. p. 395).
Расклад Таро — область с подвижными границами, определяемыми такими «приземленными» вещами, как размер стола, на котором выкладываются изображения. Подобно ограниченному пространству песочницы, расклад Таро становится вместилищем, одновременно в физическом и метафизическом смысле. Бессознательный материал, не будучи вымещен, может ударить по человеку, подобно бумерангу, а сам процесс фокусировки взгляда, внимания и мыслей на раскладе оказывает успокаивающее, заземляющее воздействие. Также ценно и то облегчение, которое испытывает человек, когда содержание, которым он был поглощен, буквально «выходит из головы» и оказывается, с помощью проекции, разложенным на столе перед ним.
Граничные условия иного рода создаются читающим, когда тот вмещает в себя свободные ассоциации, возникающие в процессе чтения, как это продемонстрировано в главе 8. Для человека с высоким уровнем тревожности гораздо легче построить коммуникацию, опосредованную раскладом, физическим «мостом, трансверсалью» (Guattari, 1995. p. 23) между ним самим и читающим. Однако, определенное сопротивление на вербальном уровне сохраняется, как и в любом классическом сеансе, но здесь оно может помочь оценке характера, как в случае Родни, описанном в восьмой главе, где наблюдалась тенденция к его ослаблению благодаря тому, что бриколаж изображений Таро вызвал у участника спонтанные ассоциации, приведшие к в равной степени спонтанным реакциям на них.
В данной ситуации отсутствуют постоянные вопросы, которые могут восприниматься человеком как угроза, и лишь повысить уровень тревожности и, соответственно, сопротивления. Как отметил Робертс (Roberts, 1987) «Сопротивление никогда не приносит обильных плодов» (p. 5). На невербальном же уровне сопротивление практически преодолено. В противовес таким проективным методикам, как, например, тематический апперцептивный тест, всякое «преднамеренное желание выдать хорошие или плохие результаты» (Cohen et al, l992, p. 462) попросту не имеет места: намеренный значит осознанный, а субъект не выбирает карты по их рисунку, он просто перемешивает колоду, карты из которой затем раскладывает уже читающий, следуя схеме на рис.7.
Говоря о сопротивлении, стоит упомянуть о терапевтической технике, называемой «рассказыванием историй», где консультант берет на себя роль создателя историй, рассказчика, создающего историю из отдельных «ниточек», стремясь объединить разрозненные элементы, присутствующие в жизни клиента, а также обогащающего и развивающего историю с помощью мифов, создавая условия для изменений в ходе терапии. Рассказывание историй выступает в качестве терапевтического вмешательства. Подобным образом и герменевтика Таро создает историю человеческой жизни; и поскольку эта история основана на проекциях, с помощью которых психика воспринимает физические действия через юнгианскую синхроническую связь, историю здесь рассказывает уже сам человек. Читающий, однако, по прежнему сплетает «нити» воедино, переводя пиктографический язык в вербальные конструкции и сообщая их человеку свою собственную версию истории, не забывая о том, что «психику — оголенную — должно сперва просто наблюдать, никогда окончательно не интерпретируя» (Ryce-Menuhin, 1992, p. l5). Человеческая психика может быть хрупкой, а эго — незрелым, но это его собственность, его территория, и к этому следует относиться с уважением. Расклад Таро — это карта, а как гласит знаменитое изречение Грегори Бейтсона: «Карта не есть территория» (Bateson, 1979, p. 30).
В восьмой главе мы увидим, как отдельные расклады дают инсайт относительно текущей ситуации, ее благоприятных и сдерживающих факторов, способных оказать соответствующее влияние, относительно скрытых проблем и неоднозначных тем, значимых других в жизни человека, формирующих (или не формирующих) систему поддержки, как они помогают оценить, насколько функциональна (или дисфункциональна) система, принимая во внимание включенные в нее модели поведения, обращаясь к тревогам, ожиданиям, стремлениям, мечтам и мотивациям личности.
Именно позиции карт, включенные в реляционную структуру расклада создают корреляции, дающие возможность смыслам возникнуть в процессе герменевтики. Что касается интерпретации, значения создаются динамически, при практическом применении метода герменевтики как такового. Все три «переменных», т.е., человек, нуждающийся в чтении, читающий и сами символические изображения, включенны в реляционную сеть «производства желания», если прибегнуть к терминологии Делеза и Гваттари. В этом отношении «ситуационная переменная», представленная читающим имеет определяющее значение, и это накладывает на самого читающего значительную ответственность и требует включения в процесс, восприимчивости и развитой интуиции. Символические сигналы, содержащиеся, например, в аркане Справедливость, должны быть обработаны самим читающим, во всей полноте осознающим важность своих функций в процессе герменевтики Таро.
Юнгианский психолог Джун Сингер (Singer, 1985) указывает, что аналитик должен быть не только отзывчив и мудр, но также испытан и закален. Лишь истинный толкователь, чья психея в его собственном путешествии сквозь суровые жизненные испытания воссоединилась с Эросом, сможет помочь тем, кто нуждается в совете Таро, ведь никто не сможет провести других дальше, чем зашел он сам. Много лет назад, когда я встретилась со своим читающим из Австралии, он был погружен в свое собственное архетипическое путешествие; всегда оставаясь вольным этнографом, кочевником, как сказал бы Делез. Он жил среди индейских племен Америки, с друидами в Европе, с хасидскими общинами Израиля, буддистскими монахами; или, короче, среди духовных традиций всех концов света.
Читающий должен пройти индивидуацию, его собственное бессознательное должно быть полностью интегрировано, чтобы он мог явить миру свою подлинну Самость, а не персону.
Повторюсь, индивидуация не подразумевает индивидуализма; читающий всегда включен в «обоюдоострые» отношения на уровне личного бессознательного того человека, который обращается к нему за чтением на межличностном уровне коллективного бессознательного. На этом пересечении нескольких уровней, в том числе духовного, который также включен в ризоматическую структуру возникает то, что Мартин Будер назвал отношениями Я-Ты, в которых сообщение между людьми и Богом проходит словно «между человеком и человеком» (Buber, 1971).
Фактически, все человеческие отношения встречаются в извечном и неподвластном времени Ты. В рамках хасидской философии Бубера, читающий уже «подвел того, кто воспринимает [гностическое знание], если самовольно вмешался в него <…> это вмешательство разделяет доверенную ему душу покорную и бунтующую части. Но незримое влияние, исходящее из его собственной целостности обладает интегрирующей силой» (Buber, l97l. p. 90). Поэтому чтобы облегчить интеграцию бессознательного человека в сознание, бессознательное самого читающего должно быть полностью интегрировано.
Длительный процесс самообразования читающего, которого мы коснулись во второй главе, становится самой сутью его жизни, и он тесно связан с символическим уроком, заключенном в архетипе Колесницы, который, как было отмечено в главе 4, неотделим от опасности инфляции собственного эго. Подлинные отношения Я-Ты могут выражаться, что особо отмечено Бубером, лишь целостным существом. Они выходят за границы буквы знания и заключают в себе то, что Бубер назвал истинным воображением. Проходимая опытным путем школа жизни состоит из множества архетипических уроков, которые предстоит усвоить, пережить и выстрадать, что позволяет читающему, подобному раненому исследователю Романишина, упомянутому в первой главе, поддерживать все юнгианские функции, включающие чувство, мышление, ощущение и — последнюю, но вовсе не по значимости — интуицию в равновесии, не позволяя ни одной из них стать подчиненной.
Интуиция определенно является ведущей в герменевтике Таро, равно как и в делезовском методе трансцендентного эмпиризма, разобранном в предыдущей главе. Она позволяет читать и интерпретировать архетипические, символические сообщения и преуспеть в «воплощении еще не существующего» (Deleuze. 1994, p. 147), но уже присутствующего в пространстве виртуального.
В своей книге Awakening the Inner Eye: Intuition in Education, Ноддингс и Шоур (Noddings and Shore, 1984) представляют интуиция как способ познания приводят четыре отличительных черты, которые в сущности разграничивают интуицию и аналитическую или концептуальную активность разума. Они, однако, продолжают дополнять друг друга, поскольку «невозможно выделить ни одно из них как дискретное и самостоятельное» (Noddings and Shore, 1984, p. 69).
Развитие интуиции становится испытанием для читающего, особенно он принимает на себя роль, которую Ноддингс, в контексте этики заботы в образовании, назвала «заботящимся», тем, кто проявляет заботу и вступает в отношения заботы с «получающим заботу». В герменевтическом процессе чтения Таро интуиции функционирует сообразно со своим буквальным значением как обучения изнутри (in—tuit), из самых глубин психики, наделенной жаждой Гнозиса. Интуиция неотделима от духовного, религиозного элемента, особенно если рассматривать re—ligio этимологически, как связь с источником; как возвращение души в ее символический дом в Anima Mundi.
Страсть, Аффект, Любовь, Эрос! Как ни назови, это именно то, что выступает в качестве эротического «порыва мышления, которое проходит через разного рода бифуркации, отправляется от нервов, и сообщается с душой для того, чтобы прийти к мысли» (Deleuze, 1994, p. 147), достичь понимания, сделать бессознательное сознательным. Наши когнитивные способности не приспособлены к соприкосновению с нематериальным и виртуальным пространством бессознательного, и не будь оно спроецировано в материальной форме изображений, активизирующих интуицию и возвышающих «каждую из способностей до ее трансцендентного действия, когда она силится породить вторую силу, способную ощутить то,
что может быть только почувствовано» (Deleuze, 1994, p. 165).
Вторая, интенсифицированная сила восприятия и становится шестым чувством, «способностью» к любви и состраданию, способной видеть «внутренним зрением» Ноддингс, который, в сущности, есть восприятие благодаря «единству любви и познания» (ldel & McGinn, I999, p. 22) глубинных архетипических смыслов, спроецированных на изображения Таро в нашей физической реальности пространства и времени. То, что мы подразумеваем под актуальной реальностью трехмерного пространства и линейного времени, является лишь проекцией виртуальной духовной реальности, лежащей буквально «вне» границ физического, непосредственно ощущаемого, видимого мира. Незримая реальность синхронично проецирует себя на материальном плане в форме расклада Таро, который «не один и не два <…> — промежуток» (Deleuze and Guattari. 1987, p. 293), аналогичный в своей промежуточности отношению Я-Ты Бубера в его имманетно-трансцендентном «качестве объединенных противоположностей» (Jung, CW 8, 189). Таким образом становится ясно, что наши привычные «пространство и время перестают быть чистым данными в пользу того, чтобы стать <…> связью дифференциальных отношений в субъекте, а объект перестает быть эмпирическим данным в пользу того, чтобы стать продуктом этих отношений» (Deleuze, 1993, p. 89). Рассматриваемый объект является объектом нашего знания, Гнозиса, включенного в структуру расклада, где изображения, находящиеся на определенных позициях, образую ризоматическую сеть; и само время «раскладывается» или распадается на три своих измерения прошлого, настоящего и даже будущего, что отмечено соответствующими позициями Кельтского креста.
Виртуальное событие для Делеза всегда принадлежность «будущего и прошлого, дня до и дня после» (1990a, p. 77), оно существует в плане имманенции, где неограниченное число становлений другим как становлений истинным Собой разворачиваются перед нами. Причина «выпадения» определенных карт на определенных позициях, и ни на каких других рациональна и иррациональна одновременно. Если синхроничность отражает «самомоделирование вселенной <…> не осмысляемое интеллектуально» (Bolen, 1979, p. I3) и только интеллектуально, но требующее изменения убеждений и образа мыслей, то узкие границы дедуктивной логики, склонной к объяснениям, должны быть преодолены и расширены опытным путем и «спонтанными эмоциональными реакциями» (Bolen, 1979, p. 17) на уровне тела. «Подтверждение» же, являющееся прерогативой научного метода, приходит из источника, в эзотерической литературе называемого «голосом духов», проявляющемся в ощущении тепла или прохлады и других едва уловимых ощущениях, которые Юнг определял как чувственный тон. Гностическое знание ощущается в дополнение к пониманию его на когнитивном уровне, и лишь таким образом может быть достигнута гармоничная ресимволизация Себя.
Самые глубины психики могут быть осмыслены, открывая новые смыслы наших собственных опытов, когда они, как писал Делез, «развернувшись, стали шириной. Неограниченное становление целиком удерживается внутри этой вывернутой ширины» (Deleuze, 1990a, p. 9; курсив мой) на поверхности или плане смыслов, проецируемых на сам этот план (расклад Таро), что напоминает фильм, динамика которого при просмотре развертывается, спроецированная на экран.
Мы воспринимаем глубину на поверхности, и глубина просвечивает через нее. Коллективное бессознательное обращает наше внимание на те или иные проблемные области. Либо же индивидуальное бессознательное человека обращает его на себя, добираясь до сознания; сейчас важно именно это, иначе конкретное изображение просто не появилось бы в раскладе. «Почему сейчас?», может возникнуть вопрос, и он знаменует начало откровенного диалога с тем, о важности кого так много писал Бубер.
Или же другие образы приведут к осознанию того, как влияние прошлого, заботы настоящего и возможности будущего спроецированы на расклад, тем самым приглашая к исследованию множества новых измерений. Герменевтика Таро выдвигает на первый план клинический элемент философии Делеза, позволяющий по-новому рассмотреть и оценить структуру расклада: «какие из [ризоматических линий] прерываются или упираются в другие, какие из них пересекают бездны, и, самое важное, та линия, невероятно выгнутая, как она влечет за собой все остальные в том же направлении» (Deleuze, 1987, p. 120).
Но направление не является неизменным: получая информацию о том, куда ведет нас линия мыслей и действий, мы можем буквально изменить направление своего движения. Не только прошлое влияет на настоящее, на него способно повлиять и будущее. Эта крепчайшая из связей названа Делезом «силой воздействия на себя, влияния себя на себя самого» (Deleuze 1988b,
p. 101; курсив Делеза). В этом отношении стоит упомянуть и еще одну едва заметную «скрытую переменную»: воздействие Самости на себя. Мы помним, что архетип Самости всегда присутствует в складках коллективного бессознательного. Остается лишь найти линию становления, которую Делез и называл той невероятно выгнутой линией, синхроническую линию проекции (в терминах проективной геометрии), и герменевтика Таро является тем методом, который на это и рассчитан: помогать донести бессознательное до сознания и осознать свой потенциал, свои возможности и перспективы.
Карты выстраиваются в согласии с коллективным и личным бессознательным, и их мощный символический ряд способен преодолеть существующие блоки и защиты. По мере того, как в процессе герменевтики Таро поднимаются те или иные темы, возникает и терапевтический материал. Общая картина всего расклада может привлечь внимание к определенной архетипической констелляции, как это будет показано в главе 8; и через это рождается понимание важно части целого. Оба участника сосредоточены на перемешивании колоды, а впоследствии расклад создает между ними связь, которая, оставаясь виртуальной, имеет вполне конкретную физическую форму. Метафизически эта связь закрепляется в коллективном бессознательном, с терапевтической же точки зрения она поддерживается благодаря отношениям, возникающим в процессе ее существования и сохраняется уже упомянутыми физическими и метафизическими средствами.
Расклад и его символическое содержание могут выявить наличие патологии, не в том смысле, которым наделяет это слово врачебная «библия», Диагностическое и статистическое руководство по ментальным расстройствам, скорее определяя области особой чувствительности: те, что отвечают болью на любое прикосновение. Что именно, каким образом и почему болит, можно узнать из проекций на изображения. Это ощущение близости читающего вносит в отношения согласие, особенно если в ходе контакта сам человек утверждается в своем невысказанном понимании себя.
Так создается связь, из которой впоследствии вырастает и доверие; трудно не доверять своему отражения в зеркале. Но все-таки возможно? Это напомнило мне о парадоксальной, но тем не менее, типичной ситуации. Однажды я делала расклад для женщины, основные заботы и огорчения которой были связаны с состоянием ее бизнеса. На сессии стало ясно, что ей попросту не хватает базовых знаний, чтобы управлять своим делом. На более глубоком уровне она спроецировала свое подверженное инфляции эго и веру в собственную непогрешимость, тем самым приведя к формированию комплекса величия.
Ее реакция на последовательность изображений, намекающих на то, что неплохо было бы освежить свои знания на курсах или прочесть книгу-другую в своей профессиональной сфере, была строго негативной. Она отвергла само предположение об этом, настаивая на том, что сама лучше знает, что ей делать, и тем только подтверждая то, о чем говорили карты. Когда архетипические модели проецируются на карты, понимание читающим существующей ситуации углубляется благодаря тому факту, что несмотря на схожесть симптомов, в данный момент человек может находиться под воздействием совершенно иных архетипических констелляций, вследствие чего просто не будет способен избежать повторения своих прошлых ошибок.
Помощь в осознании этой возможности облегчает может ослабить или вовсе устранить переживаемые стыд и вину, укрепить самооценку и внушить чувство человеческой самоценности; иными словами, ускорить процесс психологического исцеления. В этом отношении Таро выступает в качестве дополняющей юнгианской функции, сопоставимой со снами по значению для терапевтического процесса. Проекция бессознательного компенсирует недостающие моменты, как «внешний» элемент по отношению к сознанию. Чтение доводит до осознания этот материал, раздвигая границы индивидуального сознания.
В дополнение к их компенсаторной функции, Юнг также «признавал, что многие сны несут и другие функции, как, например, перспективную, позволяющую воспринять психологические тенденции или повлиять на развитие экстрасенсорно, предоставляя информацию о положении дел, выходящую за рамки той, что сообщается чувствами; или пророческую, предвосхищающую грядущие события» (Hopcke, I992, p. 26). Ранее мы говорили, что шестая позиция из рисунка 7.1 отвечает за неизбежные события будущего, в то время как пятая указывает наиболее вероятное их развитие, а десятая — общий курс, по которому развивается ситуация.
Здесь я нахожу себя в любопытном положении: в попытке представить в логической линейной форме, в виде последовательно выстроенных предположений нечто, что не является линейным и по природе своей отрицает всякую логику и рациональное обоснование. Интуитивно и эмпирически я понимаю, о чем я пишу, но всякий вербальный или линейный аналог лишь парадоксальным образом отражается «по всей видимости, непреодолимые трудности, препятствующие выходу из привычного образа мышления в контексте причин и следствий» (Koestler, 1972, p. 97). Здесь, в попытке применить пояснительные, каузальные понятия к феномену, действующему через акаузальный принцип юнгианской синхронии, присутствует логический парадокс и едва ли не ловушка. И тем не менее, эта попытка предпринята. В следующей главе мы сосредоточимся на практическом применении искусства герменевтического метода Таро. Реальные истории, отраженные в имевших место чтениях для пятнадцати участников составляют ядро моего исследования и именно они, в первую очередь, мотивировали меня на написание этой книги.