Глава 1. Белый попугай

Мария Луиза Фон Франц

Индивидуация в волшебных сказках

Предисловие

Эта книга возникла из серии лекций, прочитанных в Институте К. Г. Юнга в Цюрихе. Они представляют собой попытку приблизить общество к пониманию того, что Юнг понимает под процессом индивидуации. Хотя по-видимому этот процесс сложен для понимания мыслящих людей, индивидуация является естественным, повсеместным явлением, которое нашло бесчисленное множество символических описаний в сказках всех стран мира. Можно даже сказать, что большинство народных сказок повествуют об одном или другом аспекте этого наиболее значимого основного жизненного процесса в человеке. Для того, чтобы оставаться в гармонии с рассказчиком, я использовала открытый разговорный стиль. Сам процесс достаточно сложен, и поэтому не стоит его дополнительно усложнять. Наоборот, я постаралась донести смысл так, чтобы читатель был тронут этими историями так же, как и я сама.

Глава 1

«Белый попугай»

Индивидуация – это термин, при помощи которого К. Г. Юнг описывает психологический процесс внутреннего роста и централизации, при помощью которого индивид обнаруживает свою Самость. Этот процесс не подразумевает поиск собственной эго-идентичности, как это описано многими современными психологическими школами. Под термином Самость Юнг понимает, в конечном счете, непознаваемой внутренний центр всей личности и, следовательно, саму целостность. К этому центру можно только приблизиться, но он не может быть интегрирован. Наша судьба и наше здоровье зависит от него. В различных религиях и мифологиях он символизируется образом «сокровища, которое трудно добыть», мандолой и всеми образами интрапсихического проявление божественности.

В этой книге я выбрала для интерпретации группу различных сказок, которые сосредоточены вокруг мотива центрального сокровища, представленного в виде птицы или драгоценного камня для того, чтобы показать читателю некоторые аспекты того, что подразумевается под Самостью и трудный путь, в который мы должны отправиться для её нахождения.

Я начну с испанской сказки под названием «Белый попугай»[1]. Ее центральный мотив, волшебный белый попугай, был заимствован у Востока. Это иранская сказка, в свою очередь, была позаимствована в измененном виде из индийской, поэтому вы сможете увидеть не только интерпретацию саму по себе, но то, как мотивы переходят, меняются и встраиваются в новую установку. Вначале просто наивно посмотрим на историю, которая была позаимствована у простых испанцев и записана в семнадцатом веке. Далее последует сама сказка.

Жил богатый граф, который любил очень красивую, но бедную молодую девушку так сильно, что женился на ней, но потом, когда он должен был уехать на войну, он оставил дворецкого присматривать за графиней, которая была беременна. Но дворецкий влюбился в нее и попытался ее соблазнить; она ему отказала, и он был так зол, что, когда она родила двух детей, он решил ее оклеветать. У мальчика и девочки на лбу была прекрасная звезда. Дворецкий написал графу, что у графини в течение длительного времени был роман с негром, и теперь всё стало совершенно ясно, потому что она родила двух наполовину чернокожих детей.

Граф пришёл в ярость и написал, что этот негр и дети должны быть убиты, а жена посажена в тюрьму. Дворецкий не убил детей, но положить их в стеклянный ящик, который выбросил в реку. Графиню заключил в тюрьму.

Но случилось так, что старик, в то время рыбачивший на реке, увидел стеклянный ящик и вытащил его из своей сети, принёс его домой и нашёл детей, завернутых в красивый кусок шелкового материала. Они с женой решили воспитывать детей, но для того, чтобы скрыть звезды на лбу, они повязали льняные ленты. Когда старый рыбак и его жена умерла, они оставили детям все, что имели.

Дворецкий чувствовал себя очень тревожно, когда граф вернулся с войны, ничего не зная о том, что произошло на самом деле. Дворецкий услышал сплетни о каких-то чудесных детей в деревне, которые всегда носили льняные повязки на голове, и решил, что это могут быть те дети, которых он должен был убить. Поэтому он нанял дьявольскую ведьму, способную совершать любые преступления, при условии, что ей хорошо заплатят, и приказал ей убить детей. Ведьма пошла, чтобы увидеть девочку, когда мальчик вышел, и спросила где ее брат. Девочка ответила, что он вышел. Ведьма тогда обратила внимание на ее прекрасный дом. Ребенок спросил не хотела бы она посмотреть его, и ведьма сказала, что хочет. Она огляделась вокруг и сказала, что все это было очень красиво, но здесь не хватает фонтана с серебряной водой, и если ее брат хотел бы иметь его, то он должен просто пойти и забрать его. Ему нужно только пойти к роднику с небольшим кувшином и принести немного серебряной воды, и если он затем выльет ее во дворе, они получат серебряный фонтан.

Затем старуха ушла, и когда брат вернулся, его маленькая сестра сказала ему, что она хочет фонтан с серебряной водой. Мальчик сказал, что это чепуха, что он им не нужен и он не пойдёт за ним. Но девочка плакала и так сильно просила его об этом, что он, наконец, решился, взял кувшин и намеревался найти серебряную воду. Когда он пошел в направлении, указанном ведьмой, то встретил старика, который спросил его, кто ненавидел его настолько, чтобы отправить его туда? Мальчик ответил, что старуха рассказала его сестре, что он должен пойти и принести серебряную воду, и именно поэтому он и пришел. Старик сказал, что это всё это правда о серебряной воде, но нужно преодолеть много опасностей, что получить эту воду, так как она хорошо охраняется львом.

Поэтому перед тем, как подойти ко льву, мальчик должен очень внимательно следить за ним: ибо, когда у него глаза закрыты, мальчик не должен приближаться к нему; но когда его глаза открыты, то он спит, и мальчик может получить воду и убежать. Но он должен быть очень быстрым, потому что лев спит очень поверхностно.

Мальчик пошел, и как только лев открыл свои глаза, он быстро заполнил свой кувшин с водой. Когда он вылил ее во дворе, полилась красивая струя серебряной воды, и дети были в восторге.

На следующий день снова явилась старая ведьма и спросила у девочки, куда ходил её брат. Она ответила, что его нет дома, но ведьма должна прийти и посмотреть на их красивый фонтан. Старуха вошла и прикусила губу от ярости, когда всё увидела. Затем она сказала, что все это было очень чудесно, но есть еще дуб с серебряными желудями, а плюска[2] у них из золота, и это то, чего им не хватает, и брат девочки должен принести веточку этого дуба, которую можно найти там-то и там-то и посадить его во дворе, и все станет прекрасно.

То же самое случилось снова и девочка беспокоила брата, плача и закатывая сцены так, что он сказал: «Кто знает, что может случиться со мной, если я пойду?». Но он, наконец, пошел к дубу. Опять старик встречает его и говорит, что он находится на пути к своему собственному разрушению и спрашивает его, что он делает. Мальчик рассказывает ему всю историю, и старик говорит, что он должен взять лошадь и поехать к дубу; но прежде, чем слезть с неё, он должен посмотреть на змею, которая охраняет дуб и которая, когда она прячет голову, спит, так что мальчик может быстро схватить веточку и убежать. Мальчик так и поступает: находит змею, которая прячет свою голову, берёт веточку и убегает, приходит домой и сажает её во дворе, где сразу же появляется красивый дуб.

Когда снова приходит старая ведьма, она в гневе кусает губы от того, что дважды уже они избежали смерти, и теперь она рассказывает девушке, что все действительно идеально, за исключением того, что они должны заполучить красивого попугая, который фантастически ценный и любой, кто поймает его, будет богат на всю жизнь и всегда будет счастливым, и что девочка должна отправить своего брата за ним. Когда брат приходит домой, девочка снова начинает приставать к нему со словами, что она хочет белого попугая. Мальчик говорит, что ее капризы будут стоить ему очень дорого, но она говорит, что это будет в последний раз. Мальчик соглашается, а затем уходит, чтобы найти белого попугая.

По дороге старик встречает его и говорит, что если он идет в этом направлении, он придет к красивому саду, с большим количеством птиц на деревьях, но он не должен приближаться ни к одной из них, и что через некоторое время красивый белый попугай прилетит и сядет на круглом камне, который будет вращаться вокруг своей собственной оси, и попугай скажет: «Никто не хочет меня поймать? Есть ли там кто-то, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, то оставьте меня в покое». Он повернётся по кругу несколько раз, пока не устает, а затем положит свою голову под крыло, и тогда его можно схватить, но мальчик должен быть очень, очень осторожным, чтобы не прикоснуться к попугаю за миг до этого момента, он должен ждать, пока он крепко не заснёт под своим крылом. В противном случае, если он выберет момент слишком рано, попугай посмотрим и мальчик окаменеет. Там он найдет много людей, которых постигла эта судьба.

Мальчик идет и находит все так, как описал старик: круглый камень со множеством окаменевших людей вокруг него. Через некоторое время появляется белый попугай, он ещё более красив, чем можно было себе представить. Он сидит на круглом камне и спрашивает: «Никто не хочет поймать меня? Есть ли кто-то, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, то они должны оставить меня в покое». А потом кладет свою голову под крыло. Мальчик страшно боится прикасаясь к нему, но он был немного нетерпелив и прикоснулся к попугаю на секунду раньше, чем нужно. Попугай это заметил и улетел, а мальчик превратился в камень.

Когда девочка видит, что мальчик не возвращается, она начинает бояться, что с ним что-то случилось, и винит в этом себя. Когда старая ведьма приходит на следующий день, девочка начинает плакать. Но старуха скрывает свою радость и говорит, беспокоиться не о чем, мальчик скоро вернется, он только что был в восторге от всех прекрасных вещей, которые он увидел в саду, поэтому он забыл на некоторое время, что надо идти домой. И что самое лучшее, что девочка может сделать, это пойти и посмотреть, что случилось. Может быть, он забыл дорогу. Так старая ведьма уговаривает девочку пойти и посмотреть что случилось с ее братом.

Она идёт то же дорогой, куда шёл её брат, тоже встречает старика, который спрашивает, кто ненавидит ее так сильно, чтобы отправить ее туда. Девочка рассказывает ему, что она ищет своего брата, который был отправлен на поиски белого попугая, но так и не вернулся. Старик говорит ей, что ее брат был превращен в камень, потому что он не послушался. Она не должна грустить, потому что она может спасти брата, но она должна делать то, что он ей велит, и рассказывает ей то же самое, что он говорил брату. Она должна быть действительно очень осторожна, чтобы не начинать ловить попугая слишком рано, а нужно ждать, пока он уснёт, а затем сильно хватать его. Она идет и ждет, пока попугай не заснёт, а затем ловит его, и в этот момент все каменные статуи начинают снова возвращаться к жизни: ее маленький брат и много людей, среди которых был также их отец (граф), ибо он на какое-то время пытался получить попугая и окаменел.

Все они в восторге от маленькой сестры, которая всех освободила, и дети приглашают всех на большой званый обед, на котором брат объясняет, что они не знают, кто их родители, но что они были найдены рыбаком в стеклянной капсуле. Тогда граф хочет видеть кусок шёлка, в который они были завернуты, и когда он смотрит на него, то видит, что на шёлке вышит его собственный герб, и у него появляется подозрение, что это могут быть его дети, он уже не может есть и сидит, уставившись на свою тарелку.

И вдруг попугай, который всегда сидел на плече маленькой девочки, говорит графу, что тот очень задумчивый и что, если он хочет знать правду о вещах, над которыми размышляет, то он должен освободить свою жену из тюрьмы и она расскажет ему, кто эти дети.

Граф едет домой, вызволяет графиню из тюрьмы, она рассказывает о том, что случилось и о том, что граф сможет распознавать своих детей по звездам на лбу. Графиня признает детей, как только их видит, снимает повязки с их голов, и показывает их графу. Тогда граф убеждается в злодеянии дворецкого и говорит, что он должен быть убит, но старая ведьма, которая слышала всё, что происходит, убегает, прежде чем они могут ее найти. После этого граф и графиня жили счастливо со своими детьми и никогда не расставались с белым попугаем.

Прежде чем начать интерпретацию, всегда хорошо подсчитать фигуры истории. В начале этой сказки присутствует чётвёрка, состоящая из графа, графини и двух детей; но эта группа распадается на части из-за интриг дворецкого, который впоследствии ассоциируется с ведьмой. По какой-то причине его что-то сдерживает и он не убивает детей, а бросает их в воду, а потом нанимает ведьму, чтобы убить их. Таким образом, дети были удалены, а графиню сажают в тюрьму. Тогда звездных детей, после того, как их бросили в воду, забирает старый рыбак и его жена. Ситуация такова, что при дворе осталось только три человека: граф, дворецкий, и ведьма на заднем плане, в то время как в бессознательном присутствует новая четвёрка: звездные дети, рыбак и его жена. Двое последних позже умирают.

Видно, однако, что всегда есть тенденция построить четвёрку вокруг двух фигур детей, которые, похоже, стремятся привлечь полноту. В первом случае, дворецкий на заднем плане, но позже он нанимает ведьму, которая является действующей фигурой и выполняет действия разделения. Затем появляется белый попугай, абсолютно новая фигура, и она воссоединяется оригинальную четвёрку. Таким образом, в конце мы снова видим: граф, графиня и звёздные дети, но теперь они сосредоточены вокруг попугая, и об этом специально указано в последнем предложении этой истории, что они никогда не отделялись от него. Это, похоже, гарантирует то, что на этот раз четвёрка не будет снова разделена, и в дальнейшем будет доказано амплификацией попугая, который всё знает.

Таким образом, мы можем быть уверены, что эта последняя четвёрка представляет собой твердую группу из четырех человек, потому что дух истины и всезнание, персонифицированный в попугае, может их защитить. Дворецкий уничтожен, и ведьма ждет возможностей творить зло в других местах, но больше не собирается делать его здесь. Во всяком случае, она была нанята, а это значит, что сама она не была действительно заинтересована в разрушении этой семьи, а делала это за деньги, в то время как дворецкий имел эмоциональный мотив для своей разрушительной деятельности.

Так что можно увидеть движение законченной конфигурации четырех фигур, разрушенных, восстановленных в бессознательном, вновь разрушенных, а затем снова восстановленных в сознательной человеческой области.

Сначала взглянем на эту историю с рациональной точки зрения. Сказка — литературная композиция, первая часть рассказывает о женщине, которая рожает детей, в то время как ее муж в отъезде, а затем её кто-то оклеветал, и её муж пишет, что она должна быть уничтожена и отправлена в тюрьму, и так далее. Первую тему можно найти в бесчисленных европейских сказках. Оно происходит от средневековых легенд, где подобным образом порочили святых женщин. В большинстве средневековых сюжетов невинную женщину, которая рождает чудесных детей, как правило, преследуют и сажают в тюрьму, или напрямую при помощи ведьмы или другой злой женской фигуры, в то время как здесь есть это странное усложнение — сначала появляется дворецкий, который затем заменяется на ведьму.

Мотив попугая, который говорит правду, и является своего рода духом истины, не европейский, он мигрировал в Испанию из Индии, а в нашу сказку из персидской коллекции, это будет обсуждаться позже.

Мотив серебра и золотого дуба приходят из алхимических источников и в эту сказку попали, должно быть, из некой алхимической притчи, вероятно, из притчи XVI века Бернарда Тревизана; но это предположение, и может из другого источника, так как это очень распространенный алхимический мотив. Испания является одной из стран, в которую алхимия была принесена арабами еще в девятом или десятом веках. Некоторые из самых ранних арабских трактатов по алхимии были переведены на латинский язык в Испании.

В этом случае, можно более или менее найти элементы, из которых была построена эта сказка. Но вы увидите, что если мы будем интерпретировать её как если бы это был сон или символический рассказ, она станет понятной и получит полный смысл, несмотря на то, состоит из переплетений различных элементов. Это то, что всегда создает много споров по поводу сказок, потому что у историков литературы всегда есть ощущение, что если они доказали, что одна часть приходит из одной страны или еще откуда-то еще, что тогда это не оригинальная сказка, а собрание историй без особого смысла. Тем не менее, я надеюсь, чтобы смогу показать, что даже сказки, созданные из различных известных элементов, до сих пор передают значение, которое специфически балансирует и компенсирует сознательную установку в стране, о которой идёт речь. Поэтому в том факте, что мотивы перемещаются и что такая сказка – это бессознательный продукт, который компенсирует конкретную сознательную ситуацию, в конечном счете нет никакого противоречия. Но сначала станет понятнее, если мы просто проинтерпретируем эту сказку.

Действие начинается не со двора короля, как это обычно бывает, а с замка графа. В сказках, как правило, основные события происходят в низших слоях населения c бедными людьми, с солдатами, которые дезертировали, или с калеками или людьми, которым нечего есть и нищета которых заставляет укрываться в лесу. Либо же это люди, как герои этой сказки, принадлежат к королевской крови: бароны или графы, то есть люди из высших слоёв населения.

Король, как правило, представляет собой доминирующую установку коллективного сознания. Он символизирует центральное содержимое коллективного сознания и, так как этот элемент имеет жизненно важное значение для культурной установки и человеческой группы или нации, оно, естественно, постоянно подвергается трансформирующему влиянию коллективного бессознательного.

Богатый граф будет не совсем тем же самым, потому что он не так представляет доминирующую установку, можно сказать, что он является лишь одним из возможных вариантов. В общем он представляют собой не столько центральное доминирующее сознательное отношение группы, а скорее общую модель или стиль «хорошего поведения». В стране, где есть аристократический уклад общества, простые люди смотрят на графов как на людей, которые должны служить в качестве модели поведения — модель, на которую они могут ориентироваться. В Англии идеал джентльмена должен поддерживаться теми, кто претендует на эту роль.

В Испании есть испанский гранд[3] со всеми его суетливых правилами поведения по отношению к женщинам, чести и так далее, которые образуют своего рода национальную идею дворянина, модель поведения: Дон Кихот, например. Граф, таким образом, представляет собой такой идеал, но он делает что-то совершенно необычное; он не вступает брак ради денег или пополнения запасов золота, как это принято, он женится не на богатой американке, а на бедной деревенской девушке.

Так граф доказывает, что способен следовать индивидуальному чувству, а не только действовать из социальных и общепринятых соображений. Он следует велению сердца, а не коллективным правилам. Вот, наверное, почему он вознаграждается, получая этих чудесных звездных детей, и наверное поэтому же он не выброшен из конечной четвёрки, он по-прежнему там со своей женой и двумя детьми. Это показывает, что графу не нужно обновление или отстранение, как старому королю, в нём нет ничего неправильного, в отличие от многих сказок, где старый король в конце рассказа удаляется, свергается и заменяется сыном. Здесь центральная установка верна, и поэтому она в итоге не изменилась, что, вероятно, связано с тем, что этот граф обычный человек, он имеет правильные и нормальные человеческие и чувственные отношения с феминным принципом.

Далее где-то начинается война, которая разделяет графа со своей семьёй, и приносит дворецкого. Но здесь мы должны задаться вопросом что же было неправильным в этой первой расстановке семьи, потому что у этого графа должен быть, по крайней мере, плохо развит инстинкт, так как он доверил дворецкому жену и всё остальное, пока он в отъезде. Должно быть, ему не хватало некоторых общих человеческих суждений, психологически мы знаем, что это люди, которые не знают достаточно о своей собственной тени и темной стороне, которые, скорее всего, становятся жертвами влияния зла.

Если человек знает обо всех злых возможностях внутри себя, то он развивает что-то вроде ясновидения или особого нюха на такие вещи в других людях. Ревнивая женщина, которая осознала свою собственную ревность, всегда будет распознавать ревность в глазах другой женщины. Таким образом, единственным способом не ходить по миру невинным хорошо воспитанным дураком, оберегаемым отцом и матерью от зла, вранья, обманов и воровства в этом мире, является спуск в глубины собственного зла, который позволит развить инстинктивное распознавание соответствующих элементов в других людях.

Таким образом, в начале об этом совершенном графе мы могли бы сказать, что он, конечно, невинный дурак, во-первых, потому что у него есть такой дворецкий и, во-вторых, потому что когда дворецкий клевещет на жену, то граф ему верит. Он даже не думает написать жене о том, что услышал ужасные вещи о ней и спросить что она думает об этом, нет, он сразу же попадает в капкан. Так что можно сказать, что он кажется благородным джентльменом, образцовой фигурой социального и культурного поведения человека, с которым все было бы в порядке, за исключение удивительного отсутствия инстинктивного осознания истинной ситуации. Вот почему в конце он в безопасности благодаря тому, что теперь у него есть попугай, который владеет всеми знаниями, которых ему не достаёт.

Так что, если вы посмотрите на то, что происходит, то увидите, что все в порядке, за исключением того, что люди не находятся в контакте с реальностью и не знают о том, что происходит. Они дураки, отдалившиеся от мира и в конце концов они получают весьма демоническое и сомнительное язвительное существо, которое не так красиво, как можно было бы подумать по его белым перьям, но теперь этот попугай спасёт их от неприятностей. Его интеграция имеет важное значение, и вся история движется к этой цели.

Христос, как вы знаете, наставлял своих учеников быть столь же мудрыми, как змии, и это, как правило, забывают: как говорят англичане, всякий день льет дождь на праведного и неправедного, но по большей части на праведного, ибо грешник забирает зонтик у праведника!

Если вы думаете об испанской цивилизации, и факт, что Испания подарила миру Дон Кихота и знаменитую историю о нем, то вы поймете, что эта проблема совершенного, невинной кавалера, который не в ладах с реальностью – это настоящая испанская проблема, по крайней мере, проблема испанской аристократии.

Дворецкий, возможно, не совсем такой плохой и дьявольский, как кажется в начале, потому что он влюбляется в очень красивую графиню, которая очень человечна, даже слишком. Но потом страсть захватывает его и все его злые дела проистекают из этого первого неверного шага, который он совершает, когда влюбляется и пытается соблазнить графиню, и все они рождаются из его ярости из-за отказа. Непосредственно он не является убийцей, как мы увидим в дальнейшем. Он не посмел сам убить детей. Он медленно затягивается в свои злые дела. Во-первых, он захвачен чувственной страстью, которая, всё больше и больше, тянет его на темную сторону. У него есть страстная натура, которая приводит ко всем видам трудностям. Это тоже, как мы знаем, является проблемой в более южных латинских странах Европы, где чувственная страсть очень сильна и может очень легко смести сознательные идеалы поведения человека. Неинтегрированная тень сексуального влечения овладевает мужчиной, что открывает окно к темному влиянию темной стороны архетипа матери.

Мы знаем, что во всех странах Южной Европы архетип Великой Матери сегодня даже гораздо более жив, чем в нашей стране, и играет большую роль в современной культуре и бессознательном современных людей, живущих в этих странах. Она всё ещё доминирует, потому что она была доминирующим архетипом средиземноморских цивилизаций задолго до христианства. В цивилизациях с более матриархальном оттенком животная импульсивность мужчин культивировалась больше, чем в патриархальных обществах.

В большинстве патриархальных обществах, в которых, как правило, присутствует идеал верности и духовной цели, имеют инициации и правила, которые имеют тенденцию к приручать животных и сексуальных импульсов мужчины по средством военной самодисциплины, потому что эти импульсы противостоят духовному порядка и военной организации и все те эти учреждения задуманы мужским Логосом. В цивилизациях, где в большей степени преобладает женский элемент, идеал военное самодисциплины, как правило, менее выражен, и, следовательно, он меньше подавляется. Но это становится проблемой, потому что он создает своего рода неприятности, которые мы имеем в этой сказке, и которые, к примеру, показывают, почему испанцы — последние люди в Европе, которым еще нужна коррида для символического выражения преодоления сексуальной импульсивности при помощи самодисциплины.

Как однажды объяснил К. Г. Юнг, нам, живущим в Северной Европе, больше не нужна коррида. Скорее наоборот, наш человек должен оживлять быков на хороших травянистых лугах, очень тщательно их кормить и быть очень добрым к ним, потому что мы живем, как Юнг однажды насмешливо сказал, в эпоху мягких кресел, когда мужчина слишком ленив, чтобы даже сыграть на гитаре под окном у девушки! Но в Испании коррида не была отменена, и кажется, что большое символическое достижение в искусстве самодисциплины, в которой нуждается тореадор для победы над быком, всё ещё имеет смысл. На юге Франции быков уже не убивают, хотя там до сих пор есть корриды. В Испании практика, кажется, становится шаткой; не вполне понятно будет ли продолжаться подобная практика и дальше или нет. Кажется, ситуация достигла такого состояния, что она больше не имеет никакого символического значения, и к тому же все другие критические замечания, что это неприятное кровавое дело, превалируют над энтузиазмом в пользу символических действий, которые до сих пор, кажется, увлекали людей.

В этой сказке мы видим, как до сих всё ещё жива эта проблема в Испании, потому что дворецкий вдруг влюбляется в графиню, и в порыве чувств начинает творить всякие злые дела, из-за того, что она его отвергла. Характерно, что он впадает в красивую теневую проекцию, а именно в ту, что графиня связалась с негром и родила цветных детей. Негр – типичный символ, на который обычно проецируется тёмная сторона. Дворецкий придумывает негра, который никогда не существовал, чтобы свалить всю вину на него. Появление теневой фигуры, представленной негром, характерно для испанских сказок из-за сильного вторжения арабских и мавританских цивилизаций в средних веках, и теперь с испанцы, как и другие белые общества, проецируют всю свою примитивную и темную теневую сторону на этих «негров».

Граф, с своей невиновностью, а скорее глупостью, как было правильнее сказать, верит дворецкому и приказывает ему убить негра и детей, а жену посадить в тюрьму. Дворецкий не смеет убивать детей, а просто помещает их в стеклянный ящик и бросает его в реку. Начиная с рассказов Саргона, Моисея и Рамзеса III, этот миф о чудесном ребенке, которого не убивают, а сажают в стеклянный или деревянный ящик и бросают в реку, был пересказан в бесчисленных историях по всему миру. Подумайте о мифе о Персее, например, и бесчисленных сказках, например, «Три золотых волоска дьявола» в сказках братьев Гримм. Обстоятельную коллекцию этого мотива можно найти в книге Джозефа Кэмпбелла «Герой с тысячью лицами»[4], где вы найдете много параллелей с этой историей. Детей иногда бросали в корзину, стеклянный ящик или гроб, или просто в воду. Они бросались на произвол стихии.

Психологически, интересно посмотреть, как те люди, которые собираются избавиться от детей, действуют весьма странным, мы бы сказали невротическим, двойным путём – с одной стороны, они стремятся убить, с другой — спасти. Их левая рука не знает, чем занята их правая рука, и действует лучше, чем намеревалась правая. Как будто они не могут решиться на убийство детей, от которых они на самом деле хотят избавиться.

Убийство психологически соответствует полному подавлению. Очень часто во сне людям снится убийство человека или животного; или бывают такие страшные мотивы сновидений, которые я думаю у всех в какой-то момент бывали, когда оживает мертвец, или труп вдруг открывает глаза и начинает двигаться, и так далее. Можно предположить, что это содержание, характеризуемое как мёртвое, было вытеснено из сознательной области личности и поля осознанности, как мертвец из своей жизни. Можно было бы назвать его полностью подавленным, в том смысле, что оно даже не обнаруживает себя напрямую через невротические симптомы или что-либо в области сознания. Все цивилизации, как вы знаете, боятся призраков, восстающих из мертвых, приведений; и поэтому призраки являются из наиболее распространенным психологическим мотивом, и эти совершенно подавленные факторы иногда возвращаются из своих могил и снова беспокоят людей.

Дворецкому не удается выполнить свой план. Он кладёт детей в стеклянный ящик, но есть еще одна странная вещь: почему бы не положить их в деревянный ящик, который было бы дешевле и проще достать? И было бы гораздо меньше опасности, что детей выловят. Но, естественно, если он кладёт их в стеклянный ящик, то с расстояния двадцати ярдов любой сможет увидеть, что там дети, он на самом деле как бы приглашает кого-то спасти их. Так что опять этот странный вид двойного действия: он и хочет убить детей и не совсем хочет это сделать. Он помещает их в стеклянный ящик, чтобы можно было посмотреть, что там. Вы видите, что он не полностью злой, ибо своей левой рукой он играет против самого себя.

Стеклянный ящик представляет собой типичный сказочный мотив. Вы знаете об одном известном из них, а именно, о Белоснежке, которая лежит в стеклянном гробу, куда её кладут гномы. Таким образом, мы должны задумать почему здесь говорится о стеклянном ящике, тем более, что мы можем предположить, что эта история вероятно произошла примерно в пятнадцатом или шестнадцатом веке, когда стекло было еще очень редким и ценным.

В некоторых алхимических текстах, стекло сравнивали с чудесным веществом. Оно было «нематериальным», потому что через него можно видеть, как будто оно не состоит из материи, и оно похоже на кристалл, он был символом «духовной материи». Но стекло имеет также большое преимущество, что оно может изолировать и держать тепло внутри. Таким образом, химики и алхимики приписывали самые чудесные качества стеклу, и оно по-прежнему является одним из лучших теплоизоляционных материалов, именно поэтому оно так полезно нам. Но стекло изолирует вас от некоторой животной активности; оно отделяет вас от чего-то, что может дать вам тепло, вы не можете контактировать через него, в смысле прикосновения, но можете видеть сквозь него. Мысленно вы не изолированы. Вы можете смотреть на все через стекло практически нетронутыми, потому что вы можете видеть так, как если бы его не было.

Итак, стекло представляет собой материал, который не интеллектуально отсекает от каких-то вещей, а он отсекает животный контакт. Именно поэтому он часто используется людьми, когда они чувствуют себя эмоционально отрезанными от своего окружения. Люди очень часто говорят: «У меня ощущение, как будто между нами была стеклянная стена» или «между мной и моим окружением». Это означает, что: «Я прекрасно вижу что происходит, я могу говорить с людьми, но физический и чувственный контакт, теплота, отрезаны этой стеклянной стеной» – это часто можно услышать от людей, которые ходят так, как будто вокруг них стеклянная стена: вы не можете приблизиться к ним. Вы можете вступить с ними в интеллектуальную дискуссию, но вы не можете представить себе действительно тёплого контакта, ибо вырастает стеклянная стена.

Вот эти дети попадают в ситуацию изоляции от контакта с человеческой областью, и их бросили в воду. Быть брошенным в воду означает отдаться Судьбе – вас может унести куда угодно, унести и разрушить или унести и спасти; вы полностью в руках потока жизни. Здесь опять-таки странное отношение дворецкого, ибо он мог бы похоронить их в стеклянном ящике! Но как Пилат, он умывает руки! Он говорит: «Хорошо, я брошу их в воду, и затем не несу больше ответственности за то, что с ними случится». Естественно, поток жизни, который поддерживает детей, спасает их и передаёт в надёжные руки.

До сих пор мы интерпретированы эту историю, не обсуждая, что означают дети. Легче понять, что эта за фигуры, если пристальнее посмотреть на их роль во всей сказке. Теперь сам факт того, что детей бросают в воду в стеклянном ящике, помещает их в параллель со всем множеством мифологических и религиозных героев разных цивилизаций. Хотя в первой части истории они не совершают разных героических подвигов, мы можем предположить, что они должны представлять что-то общее с героями других мифов, рожденных таким же удивительным образом и брошенных на произвол судьбы похожим образом.

Кроме того, дети несут звезду на лбу, это еще один типичный признак героя. Большинство из них или многие мифологические герои с рождения имеют особые отметки, которые показывают, что они будут носителями конкретной и необычной судьбы. У некоторых луна на лбу, или скрытый знак где-нибудь на теле, или у них даже есть изъян, как, например, у Эдипа, или же они могут иметь лёгкий дефект, который отмечает их как необычную фигурой. Если мы остановимся на мотиве звезды, то можем сказать, что она всегда указывает на очень особую или избранную индивидуальной судьбу. Например, швейцарский святой Никлаус из Флюэ, согласно легенде, увидел звезду, когда ещё находился в утробе матери, и в дальнейшей жизни он всегда говорил о ней, о том, что он знал, что должен пролить свет на темноту своей эпохи. Он очень хорошо понял своё видение.

В Египте царь, а в более поздние времена и обычные люди, имел разные души. Одной из них была душа Ка, которая является скорее унаследованной жизнеспособность, половой потенцией и интеллектом. Другая, душа Ба — бессмертная часть, предсознательная индивидуальность, а также то, что выживает после смерти. В иероглифах Ба представлена ​​ либо знаком птицы, либо звезды. Так что здесь снова звезда представляет собой бессмертное ядро ​​личности и конкретного индивида. Как отмечает Герман Якобсон в своем комментарии по обсуждению «Спора разочарованного со своей Ба»[5], душа Ба не совсем совпадает с тем, что мы сейчас называем Самостью, потому что она содержит много элементов, которые мы приписываем сознательной личности. Это связано с тем, что если мы вернемся на четыре тысячи лет назад (что нам нужно сделать, чтобы понять это письмо), мы увидим, что многие вещи, которые мы относим к свойствам эго-личности и нашему эго-сознанию, в то время были частью того, что мы называем Самостью.

В римские времена, у каждого римлянина был гений, а у каждой римлянки — юнона, своего рода защитный демон. Гений был представлен в виде блестящего танцующего юноши с рогом изобилия, наполненный фруктами, и каждый римлянин в день своего рождения совершал жертвоприношения для своего собственного благополучия. Гений было тем, что заставило вас чувствовать себя хорошо, здоровым и способным выпить много алкоголя, не пьянея. Он делал мужчину сильным и полным жизни, также он давал блестящие и просто хорошие идеи. Если, например, вы были в затруднительном положении, и вдруг вам пришла в голову мысль как из него выйти, вы бы поздравляли за столь прекрасную идею не себя, как это мы обычно делаем, а своего гения за то, что вложил зерно хорошей идеи вам в голову. В более поздние времена гений человека также называли «звездой».

Можно увидеть, что во времена Римской империи многое из того, что мы теперь относим к сознательной личности, было связано с ядром бессознательного. Наше эго всё больше эволюционировало и ассимилировало многие элементы, которые в прежние времена ощущалось автономной частью их бессознательного личности. Поэтому мы всегда должны быть очень осторожны, чтобы не применять такие термины, как Эго, Самость и др., бесцеремонно и без оглядки на исторический материал. Мы должны всегда помнить, что тогда ситуация была совершенно иная. Мы не можем просто применять наши понятия к тем временам, но только cum grano salis[6] и с некоторыми ограничениями и дополнениями. Поэтому можно сказать, что звезда или душа Ба, которая в Египте представляется в виде звезды, представляет собой то, что мы называем Самостью, а также часть того, что мы сейчас называем сознательной индивидуальностью человека.

В средние века символ звезды олицетворял выдающихся личностей. Христоса, например, называли утренней звездой даже чаще, чем Солнцем, но и высших церковных деятелей называли звёздами, которые окружают Солнце (Христос). Во многих текстах звезда интерпретируется таким образом, показывая, что старая египетская идея выдающийся и ведущей личности до сих пор сохранились в новой культурной форме. Как известно, римские императоры превращались в звезды, когда умерли, и когда это случалось, все римские астрономы искали на небесах новую звезду, которая бы представляла звёздную душу императора, в тот момент, когда он покинул землю.

Звезда имеет еще одно странное качество. В астрологии созвездия звезд (ни одна звезда, а созвездия) использовались для определения сущности личности. Гороскоп является расстановкой звезд в определенном положении, и поэтому появилась мысль считывать особенности характера личности.

Этот способ мышления можно найти также в Китае, где на время и место, или точку в пространственно-временном континууме, появления человека смотрели как на выражение индивидуальной сущности личности. Был известный китайский мудрец, о рождении которого было две легенды. Этот герой родился в определенной известной семье, и были собраны все прорицатели, чтобы выяснить, какой предок переродился в нем. Согласно одной истории, один предсказатель назвал предка, и все знали, что это верно. Было предписано, что он должен носить номер 8, что зайцы, а не куры всегда должны проноситься ему в жертву и т.д. Был целый этикет, связанный с этим специальным номером. Согласно другой, совершенно параллельной истории, предсказатель не нашёл номер и имя, но нашёл точное место в пространственно-временном континууме, в котором родился индивид, и это также выражает его бытие. От этого зависел весь этикет рождения, его имя и все остальное. Таким образом, мысль китайцев состоит в том, что тот момент, когда человек входит в этот мир, является символом его сути.

Юнг пытался проиллюстрировать это, говоря, что если мы на самом деле являемся ценителями вина, то мы можем его попробовать и сказать, «1952 год, собрано у северного или южного склона в таком-то месте». Но не только вино несет качество времени и места своего появления; мы тоже, так сказать, несём что-то, что частично выражает наше существование, и поэтому на звезды смотрели как на показатели временных и пространственных конфигураций, они также являются показатели индивидуальной сущности человека. Невозможно отделить эту идею особенного человека, который объявляется звездой или просто как-то помечен, от астрологической мысли, которая, естественно, преобладала в те прежние времена. То же самое можно сказать и о Вифлеемской звезде.

Двое детей в нашей сказке обозначены как нечто сверхъестественное. В своей статье «Divine Child» («Божественное дитя»)4 Юнг показал, что мифологический детский  мотив является символом Самоти (Self), то есть одним из множества символов, иллюстрирующих мистическое, божественное ядро человеческого бытия. Но здесь важно подчеркнуть специфическую природу символа  Самости, потому что, как Вы знаете, золотой шар-сфера, звезда, дерево или объект круглой формы  также являются символами Самости. По причине такого многообразия символизма я всегда считаю необходимым задаться вопросом: что означает символизация Самости именно ребенком, а не неодушевленным предметом, помогающим животным или же чем либо иным? Почему именно ребенок? Почему бессознательное выбрало этот конкретный символ?

Символ ребенка подразумевает элемент молодости. Будущее щедро простирается перед юной жизнью, которая в точке исходной  ситуации содержит всю полноту возможных вариантов своего развития. Ребенок все еще обладает духом искренности, который мы склонны терять под влиянием системы образования. Он все еще говорит: «Бабушка, ты старая, когда ты умрёшь?» и подобные неуместные фразы, а следовательно, спонтанно и искренне выражает свою личность, тем самым иллюстрируя пословицу о том, что дети и дураки говорят правду. Они такие, как есть, абсолютно подлинные, по крайне мере до тех пор, пока достаточно юны, и поэтому внутри взрослого символ ребенка указывает на эту загадочную способность быть самим собой, которую каждый иногда осознает, но никто никогда не знает, хороша она или плоха.  

Каждый из нас легко вспомнит неловкие ситуации, когда абсолютно неуместные фразы назойливо вертелись на языке, и Вы и сами не знали проявляется ли  enfant  terrible, Тень, желая усугубить ситуацию, и следует приложить все усилия и проглотить их, или же следует все выложить как есть! В такой ситуации Вы можете только рискнуть и выложить, что думаете, возможно, это спасет ситуацию и все станет на свои места. В лучшем случае, вздрогнув от страха, Вы обнаруживаете, что сказанные слова стали освобождающей истинной, уравновесившей ситуацию. Вы только можете добавить, что сами не знаете, как так получилось, слова просто родились внутри Вас. Но ужас ситуации в том, что символ ребенка олицетворят не только способность Самости попадать в точку, ибо наивная истина правит все, но может быть и инфантильной Тенью, и Вы никогда не знаете, кто же из них рвется к рулю: enfant  terrible или же Самость. Вы всегда оказываетесь в этой неприятной ситуации неопределенности, когда символ или архетип Ребенка поднимается в Вас и хочет вмешаться в ситуацию.

В известном дзен-коане рассказывается о том, как в буддистском монастыре монахи поссорились из-за кошки. Две группы монахов претендовали на одну кошку. Они были совершенно вне себя и вместо медитации и постижения «Ума Будды» лишь спорили о том, кому же достанется кошка. Настоятель решил остановить бесчинство и собрал всех монахов.  В одну руку он взял кошку, в другую – меч, и сказал, чтобы кто-то должен сказать или сделать что-то, чтобы спасти кошку, иначе он ее убьет. Никто ничего не сделал, так что настоятель просто убил животное. Позже его любимый ученик, который в это время был в деревне, вернулся, и настоятель спросил его, чтобы он сделал и ученик снял сандали и положил их себе на голову. Настоятель воскликнул: «Ты бы спас кошку!».

Это один из множества буддистских коанов смысл которых состоит в экспрессивном действии детской Самости. Это подлинна спонтанность, способность поступать правильно. На западный манер, с символической точки зрения, его смысл очень прост. Обувь олицетворяет точку зрения: можно просто изменить свою точку зрения о значимости кошки и она больше не являлась бы проблемой: вы отказываетесь от требований своего Эго. Если все монахи отказались бы от требования своего Эго, кошка больше бы не была проблемой. Только в «иллюзорном уме» индивидуального Эго владение кошкой было бы реальным, поэтому для ее спасения достаточно было лишь изменить точку зрения. Ученик выразил это изменение не словами, а самым непосредственным и подлинным жестом, который настоятель сразу же понял.

Ребенок – это спонтанная способность «спасать ситуацию» в человеке. Например, в ходе обсуждения Вы видите, что все идет из рук вон плохо и продвинуться может только верная идея; но чем тверже Вы стоите на позиции Эго, тем дальше заходите в тупик. Но, если вы в Дао (в китайской философии абсолютный принцип, лежащий в основе Вселенной, сочетающий в себе принципы инь и ян и обозначающий путь, или кодекс поведения, который находится в гармонии с естественным порядком), то есть в состоянии ребенка, то из ваших уст родиться верное решение.

Лоренс Ван дер Пост (Laurens  van der  Post) 5 в своей недавно изданной книге описывает ситуацию, участником которой он был находясь в японском концлагере. Произошел большой конфликт и ожидалось множество жестоких казней.  Внезапно один из заключенных, которого ранее пытали и он был очень плох, сказал Ван дер Посту, что собирается всех спасти. Никто не знал, что он собирается сделать. Заключенных выстроили во дворе лагеря и в момент наивысшей напряженности тот заключенный вышел из строя, подпел к начальнику лагеря – что было настолько дерзко, что присутствующие оцепенели и никто не остановил его — и поцеловал его! С японской точки зрения это было невообразимое оскорбление и настолько неподобающее поведение с западной – что ошарашены были все присутствующие. Действо было прекращено, заключенных вернул в камеры. Заключенный поплатился своей жизнью, но  спас многих заключенных. Японский офицер сохранил прядь волос этого заключенного в усыпальнице своих предков в дань уважения совершившему одинаково гениальный и глупый, детский и сумасбродный поступок, в критический момент спасший многих.

Это было наитием божественного ребенка. Тем, что нам никогда не понять. Глупые и гениальные поступки никогда предварительно не осмысляются. Но в abaissement du niveau mental, когда заключенный был очень болен, идея поцелуя пришла к нему из бессознательного как жест любви и примирения. Конечно же, его поступок не был понят в таком смысле и тотально не соответствовал ситуации, однако он спас жизни многих его сотоварищей.

Во многих мифах божественное дитя ходит меж львов и тигров. Львы и тигры – негативные, разрушительные эмоции. В целом, разрушительные ситуации возникают при накоплении деструктивных эмоций, когда участники не могут противостоять им. В мифах ребенок гладит львов и змей – это возможно, потому что он не попадает под действие разрушительных эмоций, ребенок все такой же подлинный и спонтанны, а следовательно может действовать во спасение. Во множестве ситуаций в реальном мире только подобное поведение поможет сохранить жизнь. Это внутри нас всех; и иногда мы очень явно чувствуем, что когда ребенок проявиться в нас мы будем спасены и найдем верный путь. Именно поэтому ребенок является символом Самости. При интерпретации сновидений всегда возникает проблема, так как ребенок всегда может выступать и символом инфантильной тени, того, что должно быть строго дисциплинированно или даже принесено в жертву. 

Вернёмся же к нашей сказке: у детей есть знак звезды, что четко характеризует их как аспект Самости, а не как инфантильную часть личности или что-то детское. Поэтому нам следует рассматривать их как ядро спонтанности, способности быть живым и подлинным, обладающее спасительными, правильными идеями. Также, естественно, дети олицетворяют обновление жизни.

Дети в этой истории – брат и сестра. Божественный ребенок в сложной мифологии и алхимических текстах иногда характеризуется как гермафродит.  Но в сказках мы не встретим гермафродита, так как это слишком «неправильный» персонаж. Вместо гермафродита как символа объединения противоположностей, включая противоположность маскулинного и феминного, в мифах и сказках это часто пары, маленькие брат и сестра,  совместно образующую двуполую целостность Самости. Они олицетворяют целостность в феминно-маскулинном ее аспекте. Несмотря на это, мы не можем рассматривать их как два аспекта целого, потому что позже они разделяются и младшая сестра, под влиянием ведьмы, ведет себя по отношению к брату крайне агрессивно. Три раза она почти обрекает его на смерть, а в четвертый раз – спасает, самостоятельно изловив белого попугая. У девочки амбивалентное отношение к мужской фигуре, которая вначале героически делает все, о чем ее просят, но допускает глупую ошибку, вероятно, как и отец мальчика. Девочка умнее, но ближе к злу, потому и слушает наставления ведьмы.

Нам следует рассмотреть пару детей пристальнее и сказать, что вместе они олицетворяют обновление жизни, новую личность, но феминная часть ближе к темноте и принципу зла, который отвергается главенствующим способом мышления. Как мы знаем,  доме графа к злу относились недостаточно серьезно, а в девочке есть часть, способная соприкоснуться с темной стороной и даже в итоге спасти ситуацию. Если бы не младшая сестра, развитие ситуации пошло бы неправильно. В этом можно увидеть общую черту христианской мифологии: змей соблазнил Еву, феминный элемент ближе к темной стороне жизни, злу и открыт к соблазнению им. Дева Мария предстает же спасающим женским символом. Во многих текстах о Деве Марии говориться, что она исправила прегрешение Евы, например, Ева впустила грех и смерть в этот мир, а Дева Мария спасла нас от смерти и греха, родив Спасителя. Поэтому, по крайней мере в нашей цивилизации, феминный элемент рассматривается одновременно как близкий к темной стороне и злу  и спасающе-искупляющий. Например, Дева Мария ответственна зато, что Бог стал человеком, и это тоже можно рассматривать как его «порчу» — Бог снизошел до мира людей, но только так она могла спасти мир. Итак, феминный элемент предстает и в позитивном и в негативном смысле как более близкий к темноте, к человеческому, то есть менее духовному и абсолютному.

В Средние Века Дева Мария считалась особо расположенной к грешникам. Когда Бог слишком суров и хочет покарать их, то она покрывает грешников своим плащем и говорит: «Ох, они всего лишь мои дети». Так она защищает их от злой и мстительной стороны Бога. Мария – человек, и она может лучше понять неидеальных нас. Она способна оценить ситуацию с разных точек зрения, поэтому всегда найдет несколько слов в защиту согрешившего. Она говорит Богу: «Ну, не будь же так строг к этим антропоидам на Земле!». Это типичное выражение идеи феминного элемента, как премиряющего божественное с человеческим, духовное и земное, доброе и злое.

Женщины осмысливают каждую отдельную ситуацию, они не рассуждают в категориях абсолютного. Если они создают правила или всецело руководствуются ими – это Анимус. Внутри женщина всегда чувствует, что правильно, а что – нет, и неважно, есть ли соответствующее правило. Это более естественная склонность. В качестве иллюстрации приведем историю Анатоля Франца (Anatole  France) 6. Однажды очень близорукий праведник прибыл на остров дабы крестить местных жителей и к его великому восторгу они все спустились к нему в своих лучших одеждах – пиджаках и белых рубашках – и он подумал, что они действительно готовы креститься. Праведник был осторожен и не сошел на берег, со своей лодки и на безопасном расстоянии – вероятно, он забыл свои очки – он окрестил многих, но к сожалению, все принявшие крещение на том берегу были пингвинами! На Небесах разразился ужасный скандал, так как все крещенные наделены бессмертной душой и должны быть допущены в Рай, и теперь согласно маскулинным правилам, должно принять пингвинов! Конечно же, это противоречит правилу о том, что животные могут быть допущены в Рай на одинаковый с людьми уровень, так что же теперь делать? Бог Отец созвал всех святых и специалистов по каноническому праву, они долго спорили и в итоге решили спросить совета у Екатерины Сиенской. Она сказала: «Mais  c‘est  bien  simple,  donnez—leur  uneame,  mais  une petite!», что значит: «Все очень просто! Дайте им душу, но только маленькую!». Это феминный способ мышления и то, как он решает нестандартные вопросы!

Давайте вернемся к нашей сказке. Обратив внимание на количество героев, мы увидим, что изначальная четверка распалась, переформатировалась и объединилась вновь. Действие в сказке также имеет четвертичный ритм. В отношении места и времени действия мы можем говорить о четырех «станциях». На первой «станции» мы встречаемся со львом и колодцем с водой жизни, находящимся во дворе, на второй – со змеей по деревом с золотыми и серебряными желудями, на третьей и четвертой – с белым попугаем, так как в начале он был причиной окаменения для мальчика, а далее –  жизни и счастливого завершению ситуации для девочки. Роль белого попугая двойственна, поэтому мы считаем его два раза – дети идут к нему дважды: сначала приходит мальчик и разрушается, затем девочка все исправляет. С этого места ведьма исчезает из истории и главным фактором развития, двигателем ситуации, становиться белый попугай. Он говорит графу освободить жену из тюрьмы и  узнать судьбу детей – это роль лидера, который нашептывает людям на ухо, что им делать, в результате чего восстанавливается первоначальная четверка (граф, его жена и двое детей). Действие сосредоточенно на попугае и направляется им, о чем свидетельствует последнее предложение сказки, указывающее на ее действительный итог: больше никогда они не расставались с попугаем. На этот раз четверка безопасна и не может быть разделена, как первая,  потому что попугай, предстающий чем-то наподобие духом истины, будет присматривать за ними.

В этом паттерне первая четверка людей разделяется дворецким; вторая четверка людей – рыбак, его жена и двое детей – разделяться смертью, пришедшей через ведьму и дворецкого. Третья четверка состоит из животных – льва, змеи и попугая в его двойственной функции – в ней нет людей, это природная мандала, имеющая много общего с алхимическим символизмом. Можно сказать, что две человеческих четверки низвергаются вниз, пока не войдут в контакт с природной мандалой, нечеловеческой, а затем они восстанавливаться, но с включением части природного, животного духа в них. Ранее ими руководил злой теневой дух дворецкого, теперь же они ведомы белым попугаем.

Дети были брошены в воду и жили с рыбаками, то есть находились в области, не охватываемой коллективным сознанием, поскольку находились на нижнем уровне жизни, в темноте, так сказать, ближе к природе. Это фаза полной неизвестности, это скрытая тайна, о которой никто не знает, и необходимо предпринять опасное путешествие, чтобы попасть туда, а затем они возвращаться в свет коллективного сознания, принося с собой новый элемент – белого попугая.

Теперь обратимся к структурному ритму истории. Он ведет нас к ее смыслу. Он говорит нам о том, что модель идеального поведения была слишком отчуждена от  природы и череда последующих событий ведет к их сближению и частичной интеграции.  Я говорю о сближению и частичной интеграции, и пока что Вы должны принять это на веру, так как позже при разборе иранской и персидской сказки их модели покажут нам, что интеграция может быть гораздо более глубока.

Всегда присутствует своего рода дух действия, задающий направление развития Истории. В первой четверке он представлен тенью, злым человеком, далее – ведьмой, на последнем этапе – попугаем – таким образом, мы можем наблюдать трансформацию движущей силы. Также следует напомнить, что ведьма противодействовала мудрому старцу. Можно сказать, что в начале действующая сила была исключительно злой, далее – двойственной, содержащей в себе противодействующие позитивный и негативный аспекты: один из них подталкивает детей к гибели, второй указывает на возможность спасения. Либидо, движущая сила истории, сначала полностью негативно, затем амбивалентно, далее – позитивно. Таким  образом, в нашей на первый взгляд наивной истории, есть сложный подтекст.

Конечный результат истории относительно статичен так как белый попугай очень, очень умен и является духом истины: у читателя складывается ощущение, что появись на горизонте некто, затевающий зло, попугай легко обратит преступные планы в пыль. Создается впечатление, что последняя четверка людей более безопасна, так как теперь в ней присутствует дух жизненного опыта и мудрости, которые в определенной степени могут защитить от жизненных невзгод.

В действительности, при более пристальном рассмотрении любой из счастливых финалов сказки не является окончательным. Сейчас достигнут положительный результат, но создается ощущение, что при дальнейшем развитии событий проблемы вновь замаячат на горизонте. Это как бесконечная мелодия, если она приостанавливается, то всегда ожидаешь продолжения. Это то, что заставляло восточных сказочников нанизывать жемчужины сказок одна за одной в долгую нить; это нечто бессознательное и оно не может быть реализовано полностью. Здесь уместно процитировать Гётте: «Gestaltung, Umgestaltung, der ewigen Sinnes ewige Unterhaltung»,   «Образование, преобразование, вечная игра вечного смысла».

Можно сказать, что устойчивую структуру мы можем обнаружить лишь у человека, ее интегрировавшего, а здесь же наличествует только ее архетипическая модель; устойчивость этой структуры видна только в сравнении с неустойчивыми. Чувство, что четверка еще может распасться, правдиво, ведь может начаться новая история! Возможно, граф, опасаясь, что его драгоценного попугая украдут, посадит его в золотую клетку, ключ от которой спрячет под подушкой у жены, но придет злой человек из леса и украдет попугая, а далее появиться герой и так далее. Если вы восточный рассказчик, то легко включитесь в ритм нового повествования.

По сути это то, чем являются сказки.  В наших странах встречаться только неполные комбинации последовательностей;  например, истории в которых герой ловит рыбу, русалку или девушку-птицу, и, украв у нее звериную кожу, принуждает выйти за него замуж. Далее она находит кожу или же он допускает ошибку, плохо с ней обращается или бьет, называет ее рыбой, в общем, совершает один из тех поступков, который не должен был, и она снова исчезает. Многие истории заканчиваются так, для других – это лишь начало квеста. Муж, совершивший ошибку, умирает в одиночестве, умирает от горя или же убивает себя, или остается странным до конца своей жизни или же отправляется в странствия на край земли и через восемь лет находит свою жену.

Таким образом, эти истории могут быть рассмотрены как объединения нескольких историй, не таких длинные, как индийские или восточные саги.  Но  тенденция состоит в том, что новый фрагмент истории просто продолжается с того места, где закончился предыдущий, как и в нашей сказке про попугая. Причиной этого является то, что глубокие слои бессознательного подобны  бесконечному движению волн, поднимающихся из глубины. Рассказчик попадает в ритм этих волн и повинуется ему.

На Востоке сказочник обычно рассказывает весь день, люди садятся рядом с ним, слушают его некоторое время, оставляют немного денег и уходят. Но ленивые люди сидят рядом с рассказчиком весь день, он сочиняет бесконечную сказку, просто вплетая еще одну историю в канву повествования, вовлекаясь в определенный ритм жизни. Мы предполагаем, что волновой тип движения бессознательного, проявляющийся в снах, также имеет место и в дневное время. Мы спим не только ночью, но вероятно даже в дневное время происходит «подпольный» процесс сна, который мы не осознаем. Основой для таких предположений служат оговорки людей, внезапно упомянувших своих давних знакомых, о которых давно не вспоминали, и они говорят: «Забавно, я оговорился, упомянув Анну Ивановну» и ночью того же дня видит сон о ней. Можно предположить, что Анна Ивановна присутствовала в дневном сне, и проявилась в оговорке, сон иначе не мог выйти наружу, кроме этой lapsus  linguae, до ночи. Есть люди, способные заглядывать в свои дневные сны. Это люди с развитой интуицией, которые способны вызывать у себя подобное гипнотическому состояние, и заглядывать, что же происходит в их бессознательном, но на это способны лишь немногие.

В интерпретации значения детей из нашей сказки, помеченных звездой, именно девочка привела нас к ясности. В опасный период истории, когда мальчик скован чарами ведьмы, девочке удается поймать белого попугая. На сновании этого мы можем утверждать, что дети являются не только символом Самости, двуполым символом объединения противоположностей, но в этой паре феминный элемент более позитивен, по крайней мере, в названной ситуации. Исходя из общей  структуры сказки мы видим, что проблема заключалась в необходимости привнесения духа природы, это соответствует идее о том, что феминный элемент ближе к природе, и здесь он является спасительным. История Анатоля Франца важна потому, что демонстрирует способность женского ума находить решение в исключительных ситуациях, для которых отсутствуют правила, а следовательно, он ближе к природе. Юнг всегда подчеркивал, что женщины наделены естественным умом, в котором,  в отличие от мужского, присутствует беспечная дерзость и сухая практичность, способные порой стать ценным подспорьем, если получится их интегрировать. Например, один из анализируемых Юнгом пациентов сказал: «Я чувствую себя более-менее хорошо, ничего особенного не происходит, но почему-то мне кажется, что со мной что-то не так, но что именно – я не знаю». Юнг сказал ему, что тоже не знает, но ему следует пойти и спросить у женщины, ибо женщины обычно видят то, что не видят мужчины.

В начале истории  деструктивный элемент – дворецкий – маскулинный, далее, когда девочка слушает наставления ведьмы, становиться феминным, но феминный элемент здесь – и источник зла, и избавитель от него. Девочка в этой истории – Ева и Мария одновременно. В средние Века Ева рассматривалась как женщина, принесшая смерть на землю, а Мария – как искупившая вину Евы. Девочка действует как обе эти фигуры – наносит ущерб и возмещает его. Результатом сказки является интеграция мудрого белого попугая.

Поэтому можно сказать, что дети являют собой символ Самости в ее   statu nascendi, констеллированный и активный только в бессознательном, никак не интегрированный в сознание и не реализованный  в нем. Присутствует небольшой акцент на феминном аспекте, поскольку он предстает более активным и значимым для этой истории. Маленькие мальчик и девочка как «двойственный» герой часто встречаться в сказках, например Гензель и Греттель, но в противоположность нашей истории первым позитивную роль играет Гензель 7. Когда родители отправили их в лес, он берет маленькие камушки и помечает ими путь, что позволяет детям вернуться домой. Позже Гензель ведет себя глупо, его ловит ведьма и почти съедает, но Греттель приходит в голову идея толкнуть ведьму в печь и так дети спасаются. Акцент переходит на девочку и ее злой, подобный ведьминому, ум: она ведет себя как ведьма, не элегантно, но вполне уместно, и спасает свою и брата жизни.

Подобные констелляции  следует понимать как компенсаторные. Вероятно, в главенствующей установке сознания слишком доминируют маскулинные ценности, и, следовательно, делается уравновешивающий акцент на феминных; естественный женским ум и его кажущаяся порочность – или, давайте назовем ее иррациональным подходом – представлены как важный фактор.

Появление символа в такой двойственной форме означает его приближение к порогу сознания. В числовом символизме двойка часто означает «другого» или «иного». Из последовательности натуральных чисел, следующих за 1, можно сказать, ретроспективно, что 2 – это и число и одновременно все еще не число. Здесь мы сталкиваемся с противоречием: китайцы говорят, что 2 – не число, пифагорейцы – что 2 еще не число, но начало единицы. Большинство символических систем чисел начиняются с 3, потому что 2 – это «отличительность» или «инаковость» относительно 1, нечто и его противоположность, to  heteron или  thateron на языке Платона, следовательно, 2 означает «инаковость». Можно сказать, это абсолютное conditio  sine  qua  non дифференцирующего сознания, позволяющее выделить состояния «соответствия» и «инаковости». Если я не могу отличить один объект от другого, или субъект от объекта, то все еще пребываю в состоянии тотального единства, то есть нахожусь в относительно бессознательном состоянии. Я пребываю во всеобъемлющем единстве жизни, но не в сознании8.

Сознание неразделимо со способностью различать. Различать означает видеть и устанавливать отличительные особенности объектов. Если содержание полностью принадлежит бессознательному, то может быть одновременно даже своей противоположностью, оно едино. Допустим, у Вас есть смутное, неприятное ощущение «шевеления» в бессознательном. Еще не было снов или фантазий, есть просто ощущение, что энергия накапливается понемногу. Вы можете только утверждать, что нечто бессознательное волнует или преследует Вас, но что конкретно – сказать не можете. Как только это нечто проявиться в форме сна, бессознательного импульса, tic nerveux, возможны тысячи форм выражения,  Вы сможете понять чем было это «нечто», определить его, выделив его особенности, его «инаковость» относительно остальной части океана бессознательной психики. Вероятно по этой причине содержимое, полностью пребывающее в бессознательном, способно полностью, так сказать, заражать бессознательное – только достигнув определенной интенсивности содержимое приближается к порогу бессознательного и может быть выделено,  дифференцированно. Говоря о бессознательном мы используем концепцию, описывающую его как континуум, подобный магнитному полю в физике.  Уильям Джеймс (William  James) уже сравнивал бессознательное с «полем».  Затем появляется содержимое, и в момент соприкосновения с порогом сознания оно разделяется на две части, первую из которых я могу определить, вторая же остается в бессознательном. Вероятно, по этой причине так часты сны с образами-двойниками: это могут быть люди-двойники, двое кошек или собак, два дерева, пара одинаковых домов и так далее. Таким образом, мы можем только констатировать, что сейчас содержимое подходит к порогу сознания, оно начнет распадаться на часть, которая будет захвачена созданием, и часть, которая сольется с нижним слоем. На следующей стадии вторая часть немного поднимается и формирует противоположность, тень, которая также может быть определенна. Содержание действительно переходит порог  лишь когда «иное» также входит в поле сознания.  Здесь нам следует упомянуть о бесчисленном множестве мотивов противоположностей в  мифах и снах: плохая и хорошая собаки, черная и белая птица, и так далее, где одна из противоположностей характеризуется как находящаяся ближе к сознанию, и поэтому обознается как более светлая, добрая и так далее, более удаленный от сознания компонент характеризуется более негативно.

Итак, двойственность означает соприкосновение с порогом сознания, сюда же можно отнести некую амбивалентность, сознание все еще оценивает содержимое, частично смешанное с континуумом других содержаний бессознательного. Возвращаясь к нашей сказке, мы могли бы предположить что теневой частью является девочка, так как она ближе ко всему, что можно отнести к области бессознательного, именно она поддается уговорам ведьмы, ближе к темной стороне. Всему тому, что в значительной степени находится в состоянии нереализованных жизненных процессов и слабо  интегрировано в любую культурную реализацию.

Когда символ Самости проявляется как ребенок это означает, что он проявляется в спонтанности человека и жизненных процессов, без излишней theoria, без наличия Weltanschauung или духовных сил в коллективном сознании, необходимых дабы интегрировать или определить его. Это скорее событие, а не нечто понимаемое, возможность, а не реализовавшийся факт.

В нашей сказке Граф женился на бедной девушке «из низов», стоящей ниже него  на социальной лестнице,  и мы можем констатировать выраженную потребность или тенденцию вносить в свою жизнь нечто новое, источником чего являются нижние слои. Поскольку он предпринял этот позитивный шаг, жена рожает ему детей со знаками звезд. Это означает что теперь уже более глубокие содержания, новая форма жизни, констеллируется. Но каждый раз когда в бессознательном констеллируется нечто положительное возникает опасность восстания сознания против него.

Иногда люди приходят в анализ и говорят, что хотят излечиться от этого и того, но иногда – они могут упоминать об этом или нет – у них в сундуке есть что-то, о чем они решили «все в порядке, это не нуждается в обсуждении в рамках анализа, куда бы анализ не пошел, это единственная вещь, которая не может быть в него привнесена и не нуждается в прояснении». А затем у них возникает странное чувство, что каждый раз сон или ассоциация приводят к сокрытому в том сундуке, они быстро прерывают ассоциацию и вносят что-то еще, так что Вам придется подождать некоторое время, пока Вы не поймаете их на сигнале, когда они совершат ошибку и сразу не увидят наводящей связи.  Тогда им нужно сказать, чтобы они шли и открыли сундук, они же вам ответят, что думали, что это совершенно неважно! Сталкиваясь с подобной реакцией Вы можете быть уверенны, что сокрытое в сундуке весьма взрывоопасно, иначе подобные меры предосторожности не предпринимались бы. Это еще-не-интегрированный горячий комплекс.

За рождением детей в нашей сказке таиться ужасающая возможность новых психологических событий и осознаваний, проясняющих реакцию застывания сознания. Тенденция разделять, отстранять исходит от дворецкого, мы ее уже истолковывали, в ее основе лежит жадность и желание жениться на графине. В таких случаях вероятность негативной, теневой реакции, удваивается. Будет задействована техника «комода», отрезающая и прячущая в своих недрах новое содержание, или же тень будет желать ассимилировать новое содержание в соответствие с собственными желаниями.

Это теневая ассимиляция, ассимиляция в целях эго. Снова и снова люди обращаются к бессознательному в очень четко определенных утилитарных целях. Можно даже сказать, что желание быть в лучшем положении или желание излечиться — все еще подход эго. Эго все еще хочет получить помощь от бессознательного. Желание быть здоровым в определенной степени является законным желанием эго, и поэтому, как правило, бессознательное сотрудничает с ним, потому что закономерно хотеть быть нормальным, но иногда, если человек хочет только этого от бессознательного, через некоторое время приходят негативные сны, показывая, что бессознательное хочет, чтобы человек шел гораздо дальше, а не просто исцелил симптом,  бессознательное желает гораздо большего; или же личность исцеляется от симптома и бессознательное предъявляет ей счет!  Есть определенный список того, что должно быть исполнено, и если человек ему не внемлет, то симптом приходит вновь.

Люди должны стать на путь индивидуации ради нее самой, а не просто для того, чтобы почувствовать себя лучше, нормализовать сон, вернуть потенцию, в зависимости от беспокоящего симптома. Счет должен быть оплачен, так как после того, как «вода» из бессознательного была подана, она льется и не может быть так просто перекрыта. Любой утилитарный подход к бессознательному или просто желание использовать его имеет разрушительные последствия, точно так же, как мы сейчас начинаем понимать, что он имеет внешнюю природу. Ибо если мы будем только эксплуатировать наши леса, животных и полезные ископаемые в земле, то  нарушим биологический баланс, и нам или последующим поколениям придется оплатить очень большой счет. Природа, похоже, хочет сохранить равновесие, поставить собственные цели, сохранить собственное биологическое многообразие, и не хочет быть объектом эксплуатации однонаправленных утилитарных интересов.

Дворецкий, следовательно, олицетворяет жадный, односторонний, эго-подход, причиняющий вред и разрушающий первую четверку по причине того, что Граф не совладал с ситуацией. Ценная часть, дети, кладется в стеклянный ящик и бросается в поток жизни в бессознательном состоянии, но рыбак и его жена спасают детей и образуют с ними новую четверку в тайном месте. Выбор образа рыбака понятен: его работой является вынимать  содержимое из воды и по этой причине он является архетипом Спасителя или мудреца, который может поднять жизнь из глубин. Вам нужно только вспомнить о Христе, Ловце человеков, или о короле-рыбаке из истории Грааля. В сказках очень часто этот великий архетипический образ проявляется в скромной и неприметной форме, подобно нашему рыбаку и его жене, но мысля в архетипическом измерении, вы поймете, что они являются первоначальными отцом и матерью, духом отца и матерью-природой, принимающими вытесненное содержание, эту возможность индивидуации.

Однако, если бы ситуация оставалась бы неизменной, ничего больше бы случилось, дети жили бы счастливо в деревне рыбаков, ибо будучи скромными и ни в коей мере не амбициозными, они навсегда остались бы  с родителями, вероятно, освоили их ремесло и продолжили бы этот неприметный путь. Поэтому для продолжения истории необходимо еще одно событие. Рыбак и его жена умирают, а это значит, что положительные, но малозаметные архетипические фигуры, которые дают защиту Самости,  исчезают в бессознательном, и дворецкий вновь вмешивается в историю, посылая ведьму.

Теперь брат и сестра живут одни и необходимо вмешательство ведьмы и мудрого старца.

Ведьма приходит, когда мальчика нет дома и говорит девочке: «О, твой дом очарователен и очень хорош, но ты знаешь, что во дворе должен быть источник воды жизни, и тогда все будет идеально». Так она возбуждает алчность девочки и мальчик отправляется на его поиски, но источник охраняет лев, обладающей странной особенностью: когда его глаза открыты – он спит, а когда закрыты – бодрствует, поэтому необходимо взято воду, когда глаза льва открыты, и мальчику это удается.

Интерпретировать ведьму не сложно. В сказках в целом она олицетворяет темную сторону великой богини земли. В наших странах культ земных богинь практически исчез, позитивные аспекты архетипа матери в католичестве  были интегрированы в  фигуру Девы Марии, а негативные и деструктивные, относящиеся к смерти, были вытеснены в бессознательное. В протестантизме весь архетип матери, оба его аспекта, был исключен из религиозной жизни. Поэтому архетип Матери Земли и Матери Природы в разных своих аспектах играет огромную роль в европейских сказках. Ведьма также встречается в сказках других народов, где она всегда просто олицетворяет деструктивную сторону архетипического женского (феминного) принципа, принципа смерти, болезни, распада, также ее можно назвать злом бессознательного в определенной форме противостоящего сознанию: интриги, жадность и все те импульсы, которые мы можем увидеть в действиях ведьмы в сказке. Они обычно интригуют, травят, убивают или едят людей, клевещут на них, стравливая друг с другом. Такова основная деятельность мифологических ведьм, а также ведьм-людей.  

Ведьма уравновешивается мудрым старцем, который наставляет мальчика и всячески помогает ему. Можно сказать, что настоящее противостояние происходит  между ведьмой и старцем, так как дети самостоятельно не могут совладать с ситуацией – они потеряли своих прежних добрых родителей, рыбака и его жену, и теперь получают новых родителей, ведьму и старца, один из которых олицетворяет добро, второй – зло.    Новые родители находятся в конфликте и пытаться создать конфликт между братом и сестрой.    Таким образом, в бессознательном была гармоничная семья, далее следует фаза противостояния, так как мудрый старец помешал планам ведьмы и она настраивает девочку против мальчика. Даже мальчик, когда сестра отправляет его на третье задание, говорит: «Ты убьешь меня своими прихотями». Здесь уже присутствует разлад между детьми, мальчик чувствует угрозу от девочки и не хочет идти, но девочка плачет и он соглашается. Складывается впечатление, что бессознательное стремиться к дисгармонии, дабы Самость снова могла войти в сознание. 

Иногда люди, длительно пребывающие в анализе и благодаря этому находящиеся в состоянии равновесия с собой и собственными бессознательными процессами, приходят со снами о жутчайшем конфликте. Человек приходит, аналитик спрашивает у него: «Как ты?», получает в ответ «Со мной все в порядке!», далее аналитик спрашивает: «Что случилось?», человек отвечает: «Ничего особенного, на работе и дома все в порядке». И, как гром среди ясного неба, проявляться ужасающие сны о войне или безжалостной схватке.

Так часто случается, когда человек нарисовал мандалу, символ полной гармонии. Можно было бы предположить, что внутренний рост будет продолжаться отсюда. Чаще всего, однако, мандала распадается и внутренний рост начинается вновь, казалось бы, с нуля. Это не аддитивный процесс, у него более сложный ритм, и очень часто, если намечается значимый рост сознания, бессознательное сначала все разрушает, человеку кажется, что он уже держал желаемое в руках, но оно снова уходит, как песок сквозь пальцы. Человек задается вопросом, осознал ли он вообще что либо, был ли в состоянии осознанности и гармонии? Он снова остается с теми чувствами, в которых пребывал в начале анализа! Это абсолютно нормально и кроме этого депрессивное состояние не реально; оно только кажется таковым, это просто фаза, когда гармония распадается дабы вновь выстроить центр, но теперь более дифференцированный.

В нашей сказке гармония также нарушается, образуется сильное напряжение между мудрым старцем и ведьмой, которое также переноситься на поведение мальчика и девочки, впервые оказавшихся настроенными друг против друга ведьмой.

Далее мы встречаем мотив колодца, из которого мальчик должен взять кувшином и принести воду жизни.  Вода волшебная и нужно лишь немного вылить во двор дома, чтобы там тоже появился источник волшебной воды; очевидно, это волшебная вода жизни если она способна творить такое чудеса. Чудотворная вода жизни – чрезвычайно распространенный мотив, он встречается в любой мифологии. Но вода в нашем источнике серебряная, что указывает нам алхимический символизм. Только в алхимии мы находим мотив серебряной или золотой воды, и это может говорить о том, что наша сказка происходит из алхимических источников.

В ранних текстах первого века, например в так называемых «видениях Зосимы» (Zosimos) 9, хотя их датируют концом третьего века, (хотя некоторые мотивы имеют еще более древнюю историю) алхимики при помощи притч и сравнений объясняют свое понимание материальных процессов, Зосима рассказывает о своих снах. Мотивы этих притч, частично сконструированных, частично являющих собой подлинные сны ранних алхимиков, уходили корнями в общую фольклорную мифологию. Алхимики пытались проиллюстрировать и объяснить таинственные процессы при помощи фольклорных аналогий, и наоборот, фольклор позаимствовал алхимические притчи и метафоры, вплетя их канву своих историй.

В нашей сказке источник не с серебряной и золотой водой, что является обычным для алхимических историй. В алхимии Меркурий, мистическая фигура prima  materia (прим. переводчика в качестве первоматерии древней философии Меркурий представляет собой начало и конец Великой Работы, это мистический спаситель, способный вести души от тьмы к свету, философский меркурий представляет собой начало и конец – альфу и омегу), обычно является таинственной жидкостью, эликсиром жизни, вечной водой, производящей серебро и золото; он либо добывает золото и серебро или изначально состоит из них. В нашей истории вода серебряная, а следовательно подчеркивается феминный элемент, так как в алхимической традиции золото относиться к Солнцу, серебро – к Луне. Серебро представляет феминность и также серебро является металлом, склонным к порче. Он быстро чернеет и нуждается в постоянной очистке, в отличие от золота, следовательно, олицетворяет нечто постоянно меняющееся, например Луну, которая то чернеет, то снова сияет на небесах. Согласно Аристотелю, Луна правит всей тленной природой; она управляет менструацией у женщин и всей изменчивой природой. Над ее сферой начинается нетленная и божественная сфера природы, управляемая солнцем и небесным сводом. Влага, смерть, феминность, женские болезни, порча метала – это все принадлежит области господства Луны, серебро же ее особый метал. Это невеста золота, смертная-тленная-изменчивая женщина, которая должна пройти трансформацию, прежде чем стать чистым золотом самой.

Ведьма, обращая внимание девочки на то, что не хватает серебряной воды, абсолютно права, ведь с самого начала истории мы знаем, что феминный элемент недостаточно акцентирован и что интеграция природы и феминного элемента – это именно то, чего не хватает. Следовательно, ведьма, хотя цель ее – разрушение, в итоге работает на благо, так как серебряный источник олицетворяет феминный аспект потока бессознательной энергии.

В целом, можно сказать, что вода жизни во множестве ее проявлений символизирует то, чего человек всегда искал. У нас это было в раю и было нами утрачено. Символически оно выражает психологический опыт, который можно охарактеризовать как чувство осознанного протекания жизни, осознанной включенности в поток жизни. Если Вы попросите человека описать это состояние то услышите: «О, многое происходит, не все события приятны, но я могу сказать, что пребываю в потоке жизни, со мной все в порядке».   Есть и взлеты, и падения, но, если использовать более техническое сравнение, можно сказать что Ваш самолет движется в луче радара. Вы находитесь на своем месте и ощущаете это восхитительное чувство – ощущение себя живым.  Даже превратности и злоключения судьбы и человеческой жизни могут быть приняты, если человек установил контакт с потоком либидо в бессознательном, именно поэтому столько усилий мы прилагаем к интерпретации сновидений, ибо только они нам могут указать, где протекает этот поток и попытаться адаптировать к нему нашу сознательную активность, и тогда мы чувствуем себя живыми. И тогда, даже если наша жизнь бедна на события, у нас монотонная работа или же нас преследуют всевозможные разочарования, мы все равно будем чувствовать себя живыми внутри.

Насколько важно это чувство Вы сможете понять, пожалуй, если только у Вас на анализе были миллионер или любой человек, у которого было все или же он мог получить все, чего бы только не пожелал во внешнем мире. Машина, дом, одежда, путешествия в пределах, дозволяемых здоровьем, они могут обладать всем, что только можно вообразить – но без ощущения потока жизни это все не имеет смысла! Как правило, люди проецируют поток жизни на внешние объекты:  они думают, что если бы у них была другая жена, больше денег или что-то в этом роде, то они бы чувствовали поток жизни, но это чистая проекция, и вы лучше понимаете это, если уже встречали человека, обладающего вышеперечисленными благами, тогда Вы понимаете, что это не так! То, что люди действительно ищут, даже если иногда проецируют это на внешние объекты, это ощущение себя живым.  Это высшее достижение, по крайней мере, в земной жизни, и поэтому всегда было эталонным для различных видов религиозного и мистического опыта, так как в рамках такого опыта может переживаться особенно остро. Или же можно сказать, что если у Вас есть подобный опыт, то в определенной степени это религиозный мистический опыт. Средневековые мистики, например, сказали бы Вам, что внутреннее переживание Бога является источником жизни, а дзен-буддисты говорят, что, когда они находят samadhi (самадхи), оно подобно утолению пустынной  жажды чашей прохладной воды.

Во всех цивилизациях и во всех культурных установках Вы найдете подобный опыт в качестве образца опыта полного удовлетворения и абсолютной наполненности жизненного опыта, также и в нашей сказке. Именно серебряная вода является таким опытом, и оттенок у него феминный. Это витальность, жизненная сила, но в царстве Луны, не  в области  высшего духовного опыта. Серебряная вода означает, что искомый опыт это не средневековый духовный опыт, но скорее витальность, исходящая от земли, бренной области человеческой жизни, как сказали бы алхимики. Серебро иногда соотносят с  Венерой— хотя в большинстве текстов она владеет медью— и, следовательно, женскому началу в целом.

Серебряный источник охраняется львом,   поскольку серебряная вода относиться к алхимической символике, было бы разумно рассмотреть и льва в аналогичном ключе. Лев  играет огромную роль во всех алхимических текстах и, вероятно, вошел в область алхимического языка благодаря своей роли в египетском похоронном ритуале. Сфинкс на самом деле является изображением египетского царя в образе льва, так как царь, воскрешаясь в посмертном облике часто изображается львом, который на протяжении всего сложного похоронного ритуала предстает символом возрождения. Иногда мистерию возрождения символизировал «двойственный» лев: один символизировал заход солнца на Западе, а второй смотрел на Восток и олицетворял восходящее Солнце. Лев относится к мистическому моменту, когда солнце касается полуночной точки под землей и поэтому поворачивается от смертоносного заходящего солнца к восходящему, ибо Египтяне связывали заходящее солнце с возрастом и смертью. «Двойственный» лев олицетворял этот мистический момент перехода между смертью и воскрешением, поворотный момент солнца на Восток как символ воскресшей жизни в момент полуночи, потому что путь бога солнца над верхним горизонтом и под землей представлял собой переход-преобразование психической энергии в сознание и затем обратно в бессознательное.

В средневековой символике, вероятно проследовав в нее из египетских источников, лев также является агентом воскрешения. История о том, что львица рожает мертвых львят, и они мертвы до тех пор, пока не придет самец и не проревет над ними и тогда они оживают, повторяется во всех средневековых бестиариях. Это вероятно поздний отголосок египетского мифологического понимания льва как посредника воскрешения и имеет отношение к мистерии Солнца и жизни с ее ритмическими колебаниями энергии между сознанием и бессознательным.

Бальзамируя трупы, египтяне клали их на мраморный стол с  головой льва, обращенной в противоположные стороны. Эти столы, подобные кроватям, с львиной головой на изголовье и ножками выполненными в форме львиных лап, сегодня можно увидеть в Каирском музее. На такой мраморный стол, называемый ложем смерти и ложем воскресения, с маленькими отверстиями, чтобы жидкость могла вытекать, кладут труп, когда совершают довольно сложный ритуал бальзамирования. Когда труп царя лежит кровати, царь лежит в самом глубоком подземном мире, и пока священник вынимает мозг и внутренние органы, и омывает труп хлоридом натрия, его душа, так сказать, обитает в подземном мире, по завершению процесса мумификации царь воскресает снова.

Итак, лев – страж подземного царства, хранитель загадочного подземного процесса трансформации смерти в жизнь. Поскольку символизм Западной алхимии происходит главным образом из Египта, и зародилась алхимия в эллинизированный позднеегипетский период, алхимики использовали этот символизм  снова, так как полагали, что трансформация их материи и превращение ее в золото являлось своего рода аналогией трансформации смертного тела царя в его бессмертную форму — мумию. В основе этой идеи лежит примитивная аналогия: подобно тому, как служитель Анубиса превращает останки египетского царя, его труп, посредствам химических операций в бессмертное существо, так же и нам следует взять тленные металлы – серебро и медь – разлагающиеся и гниющие в корозии и путем химических операций преобразовать их в нетленную материю, то есть золото. Здесь присутствует полная аналогия мышления – алхимики даже говорили о своих химических операциях как о taricheusis, что означает мумификацию. Они говорили, что следует taricheusis, мумифицировать металлы для превращения в золото.

Другими словами, процесс индивидуации в Египте проецировался на посмертные процессы, происходящие в трупе, в алхимии — на химические операции по превращению металлов. В обоих случаях лев играет роль парадоксального посредника, стоящего между жизнью и смертью, между утром и вечером; лев управляет обоими процессами и в оба вносит обновление. В более поздних алхимических текстах, когда старый король должен растворится чтобы возродиться, он очень часто либо съедается львом, либо превращается в льва. В многогранной истории каноника Рипли (Canon  Ripley) королева дарует перерождениекоролю и пока тот пребывает в ее лоне ей необходимо есть плоть льва, дабы плод получал необходимое питание, пока король не возродиться как новый король королей.

Юнг интерпретировал мотив льва в главе «Rex» своей  «Mysterium  Coniunctionis» 10. Он пишет, что дабы быть обновленным, царю вначале необходимо трансформироваться в свою хтоническую природу. Таким образом, мы можем заключить, что лев олицетворяет хтоническую природу, земной аспект царя. Когда он умирает то уходит в землю, в царство льва и там преображаются. Поскольку царь представляет собой доминанту коллективного сознания, это означает, что для того, чтобы обновиться, каждая доминанта коллективного сознания, каждый центральный образ «Я», который доминирует в культурной среде, должен время от времени возвращаться в бессознательное и обновляться там. Пока вождь мертв, в первобытных племенах, например, происходит «отключение» культуры. В некоторых племенах во время «междуцарствия», когда прежний вождь мертв, а его преемник еще не избран, каждый может воровать и убивать. Это означает, что все культурные правила легитимного человеческого поведения низвергнуты. В течение трех дней происходит тотальное «затемнение» сознания: воровство, убийства, всяческие преступления, тьма доминирует в течение определенного периода. Очень смягченная форма этого явления присутствует в средневековых и античных ритуалах карнавального короля, в ходе которых один день правит не король, а какой-то душевнобольной или осужденный преступник, который может в этот один день править всем городом, вкушать любые удовольствия и женщин, все, чего пожелает,  прежде чем будет казнен. Это олицетворение хтонической стороны, тени короля, которая правит во время междуцарствия.

Еще более мягким вариантом вышеупомянутого феномена является амнистия заключенных с приходом нового правителя. Тюремные ворота открывают, дабы прошлое умерло и могло дать рождение новому началу. Это наиболее мягкая форма диких ритуалов прошлого, когда в определенный период власть захватывала тотально деструктивная тьма, все то, что обычно сдерживается законами и табу.

Можно сказать, что самой темной стороне бессознательного дозволено проявиться именно в тот момент, когда мертв король, но, для примитивного племени, когда Бог мертв. Бог мертв, так как вождь является воплощением божества племени, его духовного начала. Это момент полной дезориентации, момент, в который жизнь индивида практически проходит в состоянии психотической диссоциации, полном затемнении сознания. В последнее время мы переживали немало подобных эпизодов «культурного затмения», и, к сожалению, их нам еще немало предстоит, потому что мы живем во времена, когда старый король умер и обновляет себя в глубинах. Во время такого затемнения правит Лев, одних из доминирующих образов тени короля. 

Отрицательно, что лев олицетворяет принцип власти, и здесь опять-таки ясна современная аналогия; ибо там, где цивилизационная или культурная установка не имеет объединяющей религиозной цели, там происходят политические битвы между диктаторами и кликами, которые диктуют всю судьбу цивилизации. В небольшой группе это означало бы, что если людей не связывает общая духовная цель, коллективная работа, осуществляемая в соответствии с высшим интересом, то начинаются споры о разделении социальных ролей. Если нет еще более мощного символа, объединяющего народ, то он раздираем борьбой за материальные блага и престиж. Вот почему маленькие группы ранних христиан, обладающие истинной духовной связью и даже называвшие себя Брат или Сестра во Христе, эти маленькие шайки рабов и торговцев, совершенно незначительных людей, смогли превозмочь всю систему власти Римской Империи. Через семьдесят лет после смерти Христа Плиний сказал о них: “Я замучил нескольких рабов, но не нашел ничего, кроме нелепого суеверия!”. Почему? Потому что в Римской империи боле не было духовной религиозной жизни, которая сплачивала бы ее и сохраняла от неизбежного распада в войнах за власть и материальны блага между «крупной и мелкой рыбешкой». Новый бог, которому поклоняются сплоченные малые группы, олицетворяют переживающего в данный момент  возрождение короля; эти группы победили, так как единственные были способны работать на что-то вне себя и поддерживать мир внутри группы в угоду высокой цели. Если человек не связан общей целью, он просто не может вытерпеть других людей, потому что они слишком сильно будут действовать ему на нервы.

Смерть короля и следующее за ней время правления льва, олицетворяющего власть и престиж – ситуация архетипическая, поэтому мы видим образы львов около престолов и существуют люди, называющие себя «львы Иуды», поскольку они олицетворяют принцип власти.

Лев не только негативен, у него две головы. Согласно египтянам, одна его голова смотри на смерть, вторая – на возрождение; лев – древний символ воскрешения. Он олицетворяет летнюю жару,  в астрологии —  летнее солнцестояние, свет и страсть, обновление. В «Mysterium  Coniunctionis» Юнг делает акцент не только на аспекте силы, но говорит, что лев также часто олицетворяет сексуальное желание. Можно сказать, что лев представляет любое горячее страстное желание, будь то секс или власть. Юнг приводит много примеров, в частности говорит о  зеленом льве в алхимии, который связан с Венерой, представляющей сексуальный импульс, сексуальное желание и его страсть, и это  положительный аспект льва. Но всякий раз, когда появляется лев, мы знаем, что личность сталкивается с сильными, страстными побуждениями, желаниями, страстями и аффектами, которые сильнее, чем Эго.

Также лев может олицетворять ярость. В моей практике женщине, которая была терзаема яростью в отношении члена семьи, часто снился сон о том, как она должна была сдерживать дверь комнаты, в которую ломиться лев. В этом не было ни власти, ни секса,  просто потрясающий животный аффект. Как царь животных он представляет собой очень мощный драйвер такого рода. Если человек утратил свой религиозный руководящий центр, он дезинтегрируется, и его части легко становятся жертвой таких аффектов, как секс, власть и другие побуждения и желания. Это междуцарствие, время, когда доминировавший идеал или символ мертв, а вокруг змеи и львы. Это момент, когда личность захлестывает алчность. Тем не менее, Лев — это нечто очень живое, и в случае болезни человек иногда ужасно рад, если он проявляет какое-то честолюбие или сексуальное влечение или влияние, потому что именно там находится жизнь.

Часто за состоянием крайней апатичности, пассивной меланхолии скрывается рычащий лев. Человек просто сидит, принимает таблетки и ничто в мире не имеет для него значения. Вы предлагаете ему то или это, он же просто в жесте отвращения отворачивает голову, все глубже и глубже погружается в депрессию и вы можете сделать довольно хорошее предположение, что — не всегда, но очень часто — такие люди безумно чего-то хотят и не могут признаться в этом даже себе. Они думают, что это безумие, и поэтому отодвигают свое желание в сторону, а потом, естественно, следует утрата значимости всего окружающего. Из снов обычно можно узнать, чего они так безумно хотят, и вдруг глубокая меланхолия обращается  тотальной алчностью.

Очень опасно «выпускать» такую глубокую депрессию, так как это может привести к самоубийству. Когда аффект и алчность к жизни не могут быть реализованы немедленно такие люди могут совершить самоубийство. Ранее алчность даже не осознавалась, но будучи осознанной, а затем тотчас фрустрированной – лев не получает желаемого немедленно — это ведет человека к сведению счетов  с жизнью.  Поэтому очень опасно выпускать такого льва из черной клетки, на стадии мумификации. Тем не менее, если вы можете преодолеть этот кризис, то у Вас в распоряжении буквально появляется жизнь, которой не было ранее. Существует сильный жизненный драйв, и Вам есть над чем работать; есть живая личность, которая страстно движется к желаемому. Теперь речь идет о том, как интегрировать льва, чтобы он не уничтожил все вокруг себя, и укрощение льва стало бы следующим шагом в трансформации. Вот почему алхимики говорили: «Когда придет лев, необходимо взять меч и отсечь ему лапы» иначе он захватит и разорвет все; лев должен быть приручен и подавлен.

Вкратце это то, что психологически олицетворяет лев. Можно сказать, что там, где есть жизнь, есть и лев, или же на каждом сокровище лежит охраняющий его дракон, или же змеи овиваю клад – везде, где есть источник воды жизни, есть и лев, охраняющий его. Вы не сможете приблизиться к Самости, к смыслу жизни, не пройдя по лезвию бритвы, рискуя свалиться в алчность, тьму, теневой аспект личности. Человек может даже не подозревать о том, что иногда нужно «впадать» в тень, ведь иначе ее нельзя ассимилировать.  Поэтому  люди не любят аналитиков, ведь часто в процессе анализа хороший-прехороший мальчик или «ручная» маленькая девочка дома становится абсолютно невозможным. Почему? Потому что они временно становятся львами и змеями. Они хватают то, чего хотят, устраивают сцены, творят все зловредное, что только могут и люди потом говорят: «и это результат того, что мы отправили их в анализ!». Но жизнь не может идти дальше без спуска в глубины.  Король не возродиться, если прежде не ляжет на львиную кровать и не распадется на части (дезинтегрируется) на один день. Люди, обладающие страстными желаниями, но не признающие их в себе, натомись стремящееся загнать себя в рамки «хорошего и правильного» просто впустую расходуют свою жизнь. 

Итак, лев должен быть освобождён а затем разрушен, его лапы должны быть отрублены. Лев – это ужасающая вещь, и его нужно встретить во всей полноте его аспектов. Но в нашей сказке – и потому для меня этот мотив остается под вопросом, как и вся сказка – здесь мальчик должен украсть воду жизни у льва, пока он спит с закрытыми глазами. Он должен быстро забрать воду, чтобы лев не проснулся. Сам мальчик не противостоит льву. Сейчас мы не будет делать никаких умозаключений относительно того, хорошо это или плохо, мы вернемся к этому вопросу когда раннеперсидская параллель нашей сказки покажет, как оценить эту историю.

Теперь рассмотри загадочный мотив спящего с открытыми и просыпающегося с закрытыми глазами льва. Когда у страстной, алчной натуры открыты глаза, она смотрит на внешний объект. Когда у моего льва открыты глаза, и о лев власти, то он ищет высокую должность, когда он лев секса, то он ищет желаемого партнера; когда глаза моего льва открыты и смотрят на внешний объект – он олицетворяет то, что мы называем «слепой страстью»! Страсть слепа, жадность слепа, и человек движимый ими с головой нырнет в западню. Вот почему, например, Юнг говорил, что самое худшее, что может случиться с женщиной, а именно, если ее властный замысел удастся. Если замысел расстроится, все в порядке, но если она получит, чего хочет, ей конец, и то же самое касается мужчин. Если человек хочет быть вожаком – пусть будет! Это худшее, что вы можете сделать со своим львом, потому что лев, смотрящий на внешние объекты действительно спит, то есть глубоко бессознателен, и, в некотором смысле, полностью слеп.

У каждой страсти есть символический аспект. Лучше всего Вы увидите это на примере людей, чьим предметом вожделения являются деньги. Они редко хотят реальных денег, деньги для них это что-то символическое. На деньги проецируются полнота жизни, или свободы, или власти. «Если бы у меня были деньги, мне бы не пришлось подчиняться социальным обязательствам и условностям.” Или они проецируют безопасность на деньги — там, где ее нет — и именно поэтому они так увлечены ними. То же самое можно сказать и о сексуальной страсти, поскольку «объект, однажды полученный, отвергается». Не в этом дело! Так кажется только на первый взгляд! Здесь определенно есть символический подтекст, как в неврозе Дон Жуана, который всегда ищет мать или идеальную женщину. Переспав с такой женщиной, он обнаруживает, что тайны, которую он искал – нет, и устремляется к следующей женщине, поскольку на самом деле ищет нечто символическое.

Поэтому мы можем сказать, что когда страсть закрывает глаза, она становиться осознанной, это означает, что она может видеть внутренний объект страстного желания, может смотреть внутрь реального объекта и видеть его символический смысл, тогда обретается настоящее золото. Страсть бодрствует, но обращена вовнутрь и внешнему наблюдателю кажется спящей. Когда Вы перестаете жаждать внешних вещей, она меркнет и становиться тихой. Мальчик в нашей истории сам не противостоит льву, но забирает воду жизни, когда лев кажется спящим, и это означает, что когда у льва открыты глаза он находиться в состоянии слепой алчности и не замечает, что его величайшая ценность украдена.

Отделить поток жизни от алчности означает понять, что человеческое бытие ищет не желаемого объекта, а воду жизни: его действительная цель быть живым во всей полноте смыслов этого понятия. Алчность — это нечто слепое, что с таким же успехом может быть исключено из общей картины. Мальчик пробирается мимо льва и оставляет его, когда же лев просыпается – мальчик набрал воду, его уже и след простыл, слишком поздно что-то предпринимать!

Возможно, это несколько феминный способ действия; герой просто вступил бы в схватку и поборол льва, как, например, поступил Геркулес. Здесь же идея состоит в том, чтобы не соприкасаться со львом как своей частью. Я думаю, что этот трюк – не вступить в схватку со львом, просто обмануть его – открывает лазейку для возвращения ведьмы. Это слишком дешево, слишком просто – одурачить страсть, прошмыгнув у нее под носом. Есть люди, которые на определенном этапе анализа сталкиваются с диким, страстным переносом на своего аналитика, и они не привносят это в анализ не желая «получить по голове». Если они проявятся как лев, то «получат по голове», и поскольку они не любят испытывать боль, они умело прячут своего льва в кармане и никогда не показывают его. Это означает, что они никогда не признаются в своем страстном переносе. Женщины используют для этого своего Анимуса. Они говорят: «О, я знаю, что он не влюблен в меня и мне следует быть разумной» или «Мой аналитик женат» и находят еще тысячу объяснений. Они никогда не выпускают льва, а потом говорят (и никто не может отрицать этого): «я знаю также, что главная цель моего аналитического процесса — это не любовная связь с аналитиком, мне говорит об этом символика моих снов, так зачем мне в это ввязываться?». Они стремятся добыть  воду жизни, обманув льва, и это им удается в определенной степени.

если здесь нет настоящей внутренней главной цели жизни то такой обман будет вполне успешен; тогда можно просто оставить страсть, так сказать, в стороне. Но, несмотря на это, процесс страдания пропущен. Если человек сталкивается со львом, даже зная заранее, что в конце концов его придется убить, он проходит через определенные вещи, которые иначе упускаются. Потому что мучиться от страсти – наполненный смыслами, но неприятный процесс, и именно поэтому некоторые люди пытаются отвлечь ее, заранее зная, каким будет результат. Используя  кулинарную метафору, можно сказать, что эти люди лишают себя определенного жара,  который, будучи «подброшенным в топку», «приготовил» бы их лучше; поэтому они остаются немного «сырыми» внутри.

Но вернемся же к нашей истории: мальчику удается одурачить льва, умыкнуть воду жизни прямо у него из-под носа пока тот спит с открытыми глазами. Так ему удается создать колодец с серебряной водой во дворе дома, где он живет со своей сестрой. Но старая ведьма приходит снова и обнаруживает, что ее козни не привели к смерти мальчика. И она снова вводит яд желания в разум младшей сестры и рассказывает ей о дубе, желуди которого серебряные в золотых скорлупках. Здесь желудь — символ, объединяющий противоположности серебра и золота, металлы Солнца и Луны.  Если мальчик отломит веточку или прутик от волшебного дуба и воткнет во дворе, то на этом месте вырастет такой же волшебный дуб. Мальчик снова собирается в путь, приходит мудрый старец говорит ему, что необходимо взять лошадь и пойти к дубу. Старец наставляет мальчика, что ему следует внимательно следить за змеем и сломать ветку, только когда змей спрячет голову и уснет. Мальчик успешно справляется с заданием и далее следует третий эпизод с попугаем.

Поскольку мы усмотрели алхимический символизм в мотиве серебряной воды, то рассмотрим и дуб в аналогичном ключе.  Связь мотивов дуба и источника отражена во второй части «Mysterium Coniunctionis» («The  Paradoxa») Юнга. В ней Юнг рассуждает об алхимических и прочих комментариях относительно загадочной (вымышленной?) эпитафии на предположительно античной надгробной плите некого Люция Агато (Lucius  Agatho), найденной в эпоху Возрождения. Многие ученые пытались восстановить надписи таинственной гробницы и проецировали на них свои самые смелые фантазии. Один из них, Мальвасий (Malvasius), предположил, что Элия (Aelia) женщина из покоящейся в гробнице пары, была нечестивым духом, который был «заключен и прикреплен к дубу Юноны».

Гробница принадлежала Quintus Verconius Agathoni. Переводчики ошибочно сократили «Quinto» до «Qu» и читали это вместо «Querconius Agathoni», а затем слово «quercus», то есть «дуб» проецировалось на это имя. (То есть Квинт Верконий был насильственно переименован в Кверкония.) Другой алхимик, делая акцент на имени мужчины, цитирует итальянское стихотворение о великом дубе, по его словам «представляющем мир элементов, посаженных в небесном саду, в котором Солнце и Луна распустились подобно двум цветам»:

В саду, украшенном чудесными цветами,

Выросли красная и белая розы,

В центре рос большой дуб,

Из которого возникли четыре солнца.

В латинском варианте сказано, что у дуба не только четыре солнца, подобные цветам, но также солнце и луна, произрастающие из него цветами.

Как указывает Юнг, это, вероятно, смутный отголосок идей античного философа Ферекида (Pherecydes), который интерпретировал весь мир как дуб, над которым была расстелена мантия, на которой были вышиты все существующие вещи, так что наш мир действительно является той вышивкой, которая простирается над мировым дубом.

Автором еще одного текста, в котором мы находим связь между дубом и источником является Бернард  Тревизан (граф Марча и Треви, 1406-90). Он рассказывает притчу  об адепте, который находит чистый родник, «бьющий из-под дуба», обложенный красивым камнем. Все это окружено стеной. Это — царская купальня, в которой он ищет обновления-возрождения. Старик, Гермес-мистагог, объясняет, каким образом Король построил эту купальню: он поместил в родник дуб, «расколотый пополам». Родник был обнесен толстой стеной и «сначала был обложен твердым, ярким камнем, а потом выдолбленным дубом». 12

Юнг указывает, что в этой притче нет Королевы. Вероятно, дуб заменяет Королеву и особо интересно, что он полый или расколотый и что в нем содержится резервуар или сосуд. Таким образом, дуб является олицетворением матери в двух аспектах: он олицетворяет материнский принцип и источник жизни. Царская купальня – это материнское чрево, матка, в котором Король обновляет-возрождает себя. Далее Юнг цитирует менее известные алхимические тексты, в большей или меньшей степени попавшие под влияние этой метафоры Тревизана.

Я думаю, что эта  притча также повлияла и на нашу историю. Ранее мы видели, что отсутствие феминного, материнского элемента является проблемой  в нашей истории, и источник, и дуб представляются олицетворяющими материнский символ, из которого исходит обновление. В отличии от источника, содержащего только феминный элемент, дуб вмещает оба, так как желуди серебряные и золотые одновременно, объединяющие противоположности солнца и луны,  мужского и женского.

Итак, продвигаясь к более глубокому центру бессознательного, символы, которые должен принести брат, становятся все более и более значимыми и наполненными смыслами. Также существует страж мистического мирового дуба, символизирующего матку и место возрождения в бессознательном, змей, и в отличии от воды из источника, веточка дуба должна быть украдена, когда страж спит, спрятав голову, что является обычной позой для сна змеи (в отличии от льва, который в нашей  истории спит с открытыми глазами). В третьем эпизоде попугай тоже спит, спрятав голову под крыло, что вполне нормально для птицы.

Кажется странным, что держащая желудь феминная чашечка золотая, а сам же более фаллический желудь  — серебряный, из женского метала. Золото всегда символизирует наивысшую ценность, поэтому это может означать, что высшая ценность здесь – феминная чашечка. В любом случае, желудь символизирует объединение противоположностей.

Воровство веточки, когда глаза змеи закрыты, повторяет мотив отвлечения, в отличии от алхимических параллелей, где герою необходимо убить дракона. Здесь дракона или змея, которые мифологически идентичны, не нужно побеждать, но нужно перехитрить и взять желаемое в тот момент, когда чудовище спит. Таким образом, снова избегается конфронтация с глубинными элементами и духом бессознательного, и берется только «плод» бессознательного.

Это говорит нам о некой поверхностности, вероятно объясняющейся тем что герои сказки – дети и поэтому все повествование движется по смягченной, инфантильной линии; герой – символ обновления личности, но здесь он сам находиться в statu  nascendi, на инфантильном уровне, и не вступает в реальную конфронтацию с более глубокими слоями бессознательного. Мудрый старец говорит, что такой поверхностный путь избавит нас от бед и нам стоит внять этому совету и не критиковать его. Мудро не вступать в конфликт там, где в этом нет нужды.

То же самое часто происходит и в аналитической ситуации, так как нет смысла будоражить более глубокие слои бессознательного, если сознание еще не готово. В таких случаях, как правило, существует естественная инстинктивная тенденция отклоняться в сторону или избегать конфронтации, к которой аналитик, конечно, не должен прислушиваться. Если анализанд склонен избегать определенных фундаментальных проблем, необходимо учитывать возможность того, что он не сможет  противостоять этому более глубокому слою; и, следовательно, избегать конфронтации в данной ситуации — мудро.

Из работ Юнга мы знаем в какие «воды глубокие» ведет нас алхимический символизм. Это не что иное, как своего рода тайная, компенсаторная религиозная тенденция, которая относится к официальному христианскому учению, как сны относятся к индивидуальному сознанию, отчасти дополняя и отчасти компенсируя его. Поэтому, если бы проблема льва и змеи была поднята, это означало бы, что проблема нехристианского, языческого религиозного мироотношения  была бы принята всерьез во внимание. Это не было констеллировано в Испании во время действия нашей истории. В исходной (персидской) версии нашей истории проблемы церковной доктрины не существовало, но история была изменена и адаптирована к ситуации  в стране, в которой она рассказывалась.

Можно также сказать, что относительная мягкость и недраматический ход этой истории кое-что говорит нам о национальной психологической ситуации, в которой сказка возникла, а именно, что главный источник религиозного опыта содержится в католическом учении и католической церкви, и поэтому лежащие в основе языческие тенденции относительно депотенцированы, поэтому более фундаментальные слои бессознательного в нашей сказке не затрагиваются.

Ведьма все еще не удовлетворена и снова вливает яд желания в душу маленькой девочки: «Ну, у него еще обязательно должен быть попугай. Я знаю, он очень ценный, и тот, кто поймает его, будет богат всю жизнь, и твоему брату сейчас стоит отправиться за ним». На этот раз мальчика одолевают плохие предчувствия, он поминает, что эта задача слишком трудна для него и всеми силами пытается отказаться от нее, даже вступает в конфронтацию с сестрой: «Ты убьешь меня своим капризами, если будешь продолжать в том же духе!», но сестра настаивает. Мальчик уступает и отправляется на поиски, снова встречает мудрого старца и получает от него наставления. «Ты придешь» — говорит он – «в прекрасный сад с множеством удивительных птиц и деревьев, через некоторое время появиться прекрасный белый попугай и сядет на круглый камень» — здесь снова есть камень накрывающий колодец из притчи Тревизана – «и он повернется кругом и скажет: «Неужели никто не хочет меня поймать? Неужели здесь нет никого, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое, если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое». И тогда он положит голову под крыло, и ты сможешь схватить его, но не слишком быстро, потому что если ты схватишь его, прежде чем он глубоко уснет, то он улетит, и ты окаменеешь и останешься в том саду, как и все те, кто приходил туда прежде».

Все происходит в точности, как и сказал старец, но мальчик нервничает и становиться слишком нетерпеливым: он протягивает руку слишком рано – как только попугай начинает прятать голову под крыло, попугай улетает а мальчик становиться каменным.

Символ попугая очень важен, более детально мы разберем его позднее. На данный момент я только хочу сказать, что попугай, в некоторых арабских историях, является своего рода фигурой Гермеса-Меркурия, психопомпа, который говорит правду (хотя и довольно двусмысленно) и так приводит все  истории к положительному концу.

Широко известна книга Tuti—Nameh  («The  Book  of  the Parrot», «Книга попугая»), существуют ее персидская и турецкая версии. 13 Это сборник арабских романов, похожий на «Восточные ночи». В «Тысяче и одной ночи» падишах хочет казнить Шахерезаду и она рассказывает ему истории каждую ночь дабы отсрочить свою смерть, пока  падишах не привяжется к ней настолько, чтобы передумать казнить.

Tuti—Nameh это история молодого купца, который страстно влюблен в свою молодую жену, и они очень счастливы вместе, но потом он идет на рынок где продается попугай. Он говорит, что не может заплатить тысячу золотых монет за такую глупую птицу, но хозяин говорит, что его птичка даже Коран знает наизусть. На это купец спрашивает, что толку от птицы, которая не понимает смысла слов Корана, и даже если он повторяет молитвенные стихи, это не значит, что тому, кто слышит, что говорит попугай, следует молиться! Зачем ему давать тысячу золотых монет за такого попугая? Попугай всегда отвечает стихами «он начал кипеть, как море, и петь, как соловей» и он говорит: Я восхваляю Вас, Саид, слова Ваши — не бессмыслица, но это правильно в отношении других птиц и животных — не меня. Мое сердце заполнено до краев жемчужинами мудрости и драгоценными камнями познания истины, даже будущее известно мне, и даже сверхъестественное понимается моим разумом. Тот, кто последует моему совету, идет по пути счастья». И затем он говорит, что хочет, чтобы купец купил его, потому что он не хочет попасть в руки дурака, который не будет знать его ценности и будет мучить его. Саид отвечает: Ну, я начинаю очень сильно склоняться к тому, чтобы купить тебя, но ты видишь, что все мое состояние состоит только из тысячи золотых монет».  Попугай же отвечает: «У меня есть предложение. Есть специя, которую теперь можно купить дешево на рынке, но через три дня прибудут торговцы со всех сторон и цена возрастет многократно, так что если Вы купите эту специю сейчас то получите большой доход». Саид внемлет совету попугая, зарабатывает еще пять тысяч монет и покупает не только попугая, но и самку для него. Итак, мы снова встречает четверку: Саид, его жена, попугай и попугайчиха.

Однажды попугай красочно расписывает преимущества поездки в другую страну, Саид соглашается и рассказывает жене о своих намерениях. Жена плачет и причитает; Саид, желая утешить ее говорит о будущей выгоде, но она отвечает, что раньше даже ради выгоды он бы не оставил ее ни на секунду.  Однако Саиду удается утешить жену и он отправляется в путь. Жена Саида, которую зовут Махи-Шенкер, часто жалуется попугаю на одиночество. Через год она влюбляется в красивого молодого мужчину, живущего по соседству и после небольшого морального конфликта решает пойти на встречу с ним. Но, переживая сомнения, и, помня о том, что муж говорил ей, что если когда либо она решиться на отношения с другим мужчиной, то прежде ей необходимо спросить совета у попугая, но за советом она идет к попугайчихе, веря, что другая женщина будет лучшим советчиком в таком деликатном вопросе. Но самка попугая говорит: «О, Боже милостивый, это аморально, Вы не должны этого делать, Вы должны быть верны своему мужу!». Слова приводят жену торговца в такую ярость, что она сворачивает попугайчихе голову. Ее ярость так велика, что она затмевает желание встретиться с новым возлюбленным и Махи-Шенкер ждет следующего вечера, когда снова соберется на встречу, но опять она чувствует легкие угрызения совести и на этот раз идет к самому попугаю и рассказывает ему свои планы, а он думает:  «О, Боже, теперь я в затруднительном положении! Если я скажу ей, что она не должна идти, она убьет меня, как убила мою жену вчера, и, с другой стороны, я должен помешать ей идти!». Поэтому попугай говорит:  «О, Вы абсолютно правы», и далее он обрушивает на нее лавину поэтических комплиментов и еще тысячу лестных слов о ее будущем возлюбленном и решительно одобряет всю затею, но говорит, что он должен тщательно все обдумать. Попугай успокаивает ее и проводит остаток ночи, пытаясь придумать, что же ему следует предпринять. Опять на следующий вечер Махи-Шекер одевается и идет к попугаю, и опять он льстит ей, говоря, что хоть и купил его Саид, это она его кормила, и ей следует быть осторожной, чтобы с ней не случилось так, как случилось с одной женщиной – «О, что же с ней случилось?» спрашивает Махи-Шенкер. «О, но это слишком длинная история, я не могу рассказать Вам сейчас, ночь длиться уже слишком долго, и, сидя без сна, думая всю прошлую ночь, я едва могу удержать глаза открытыми», — говорит попугай. Итак, она идет отдыхать, но на следующий вечер, снова в лучших одеждах и драгоценностях, она снова идет к попугаю, и он рассказывает свою длинную восточную историю, и наступает утро, и снова слишком поздно, она пропустила ночь!

И  как Шахерезада в “Тысяче и одной ночи”, попугай каждую ночь рассказывает новую увлекательную историю и так не дает Махи-Шекер совершить прелюбодеяние до самого возвращения Саида. Попугай рассказывает обо всем произошедшем и в качестве вознаграждения за спасение семьи, чему рада и жена, попугай просит разрешения свободно летать. Далее пара живет счастливо вместе а попугай навещает их по-дружески. История завершается моральными увещеваниями о том, что изложенные истории стоить воспринимать серьезно и подумать над ними.

Попугай в этой истории – дух парадоксальный, амбивалентный, но его намерения позитивны. В этой версии  Tuti—Nameh в определенном смысле мы можем сравнить его с Хидром, первым ангелом Аллаха, который в восемнадцатой суре Корана также действует парадоксально в интересах высшей морали 13. Если оценивать действия  Хидра наивно, как это делает Моисей в той же суре, то его поступки кажутся аморальными, на самом же деле в них кроется стремление к высшей форме исполнения Воли Бога и высшей ступени этического осознания. Попугай, в некотором смысле, ведет себя двусмысленно, потому что он, видимо, одобряет любовную связь вне брака и крайне грубо льстит Махи-Шекер всевозможными похвалами и стихами и, таким образом, обманывает ее для ее же блага.

С другой стороны, есть турецкие сказки, где попугай выступает крайне негативной фигурой. Например, история повествует нам о прекрасной молодой девушке, пылко влюбленной в юношу, в позитивном смысле, и история движется к том, что влюбленные должны соединить свои судьбы, но попугай вверяет ее врагу. Таким образом, попугай — очень неоднозначная фигура, в основном положительная, но иногда также играет роль клеветника и предателя. Есть нечто меркурианское, амбивалентное в том как он приговаривает, поворачиваясь по кругу: «Неужели никто не хочет меня поймать? Неужели здесь нет никого, кто схватит меня? Если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое, если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое». Он не навязывает себя, он – дух природы: хорошо, если Вы сможете овладеть им; но в нем есть уклончивость и непостоянство Меркурия, так докучающее алхимикам в его поиске, ибо это то же свойство, ускользающее от человеческого понимания.

Ведьма не видит этого аспекта попугая, она только говорит, что тот, кто поймает его, будет богат всю свою жизнь, и мы видим из Tuti-Nameh, что попугай вполне способен давать дельные советы в бизнесе и понимает проблемы фондового рынка! Попугай действительно дает очень хорошие советы в бизнесе, но успех в делах не является его основной целью. Он действительно использует заинтересованность в прибыли купца, чтобы тот купил его, дальше он начинает давать ему советы и в других сферах жизни. Ведьма видит только материальную выгоду; она олицетворяет эту вечную человеческую тенденцию эксплуатировать природу и, поскольку бессознательное также является  природой, то здесь мы видим желание использовать его в своих чисто практических, утилитарных целях. Озвучивание этого устремления весьма верно вложено в уста ведьмы, потому что, в конечном итоге, оно совершенно разрушительно, так же как и бездумная эксплуатация природы.

Такой яд часто можно увидеть в людях, которые, например, прочитав работы Юнга и восприняв их весьма инфантильно, начинают полагать, что установление контакта с бессознательным поможет им почувствовать себя более уверенными. Они прислушиваются к своим снам, надеясь так занять более высокое положение в обществе, стать более привлекательным или бог еще знает чего они могут желать; затем они внезапно приходят в ярость, понимая, что это работает не совсем так. Желание эксплуатировать бессознательное исключительно в целях сознания пронизывает их отношения с бессознательным. Процесс индивидуации – это становление собой настоящим, а не обретение счастья в «детском саду».

Попугая необходимо схватить, когда он спит, положив голову под крыло и, следовательно, здесь мы уже встречаем другой мотив: объект должен быть пойман, когда сам он спит, а не когда спит его страж, как было с водой и веточкой. Это связанно с тем, что попугай неуловим и увёртлив; сон попугая очень неглубокий, и если его не схватить в момент бессознательности то он улетит, как это и происходит в нашей истории. (В оригинальной персидской сказке это именно так, потому что там попугай не спит, но всегда уклоняется от стрел, выпущенных в него). Итак, главный мотив – неуловимость, изворотливость попугая, и именно это заставляет младшего брата нервничать и торопиться, желая добраться до него. 

Уклончивость духа истины в природе прекрасно описана в начале «Одиссеи», когда Менелай рассказывает Телемаху (который ищет своего отца Улисса), как он сам оказался на острове Фарос. Ему изловить Протея, Королем Моря, чтобы сбежать. Протей считает свои стада в полдень, а затем ложится спать. В этот момент Менелай и его спутники должны найти и схватить его, чтобы узнать у него правду о том, какой бог прервал путешествие Менелая и как им добраться до дома. Как только Протей схвачен, он превращается сначала в льва, затем в змею, пантеру и большого кабана, затем в воду, а затем в дерево. Он меняет свою форму снова и снова, и в «Одиссее» говорится, что Менелай и его три товарища должны держать его крепко и не отпускать, пока он снова не примет свою форму Протея, старого Морского Короля. Затем Протей говорит: «Теперь, сын мой, чего ты хочешь?». Старый Морской Король называется  на греческом «nemertes», что означает «никогда не обманывающий», «правдивый», но, несмотря на то, что он никогда не врет и всегда говорит только правду, необходимо пройти через всю фантасмагорию превращений и достаточно долго удерживать Протея, чтобы получить так страстно желаемую правду.

С этой же проблемой уклончивости духа мы сталкиваемся при взаимодействии с бессознательным: любой, кто пытался наладить контакт со своим бессознательным скажет Вам насколько загадочным оно может быть. Это весьма раздражает, особенно когда Вы находитесь в ситуации выбора или конфликта и обращаетесь за советом и вместо того, чтобы любезно сказать, как же Вам следует поступить и Вы бы так и поступили, как послушный ребенок – Вы вполне готовы быть послушны и действительно так и поступить – начинает казаться что сны издеваются  над Вами! Они говорят: «Ты можешь поступить так или иначе!». Складывается впечатление, что бессознательное дает совет, но с вопросительным знаком на конце и вы обсуждаете это целый час со своим аналитиком, говоря, что вы действительно не знаете, что означает сон: это может означать «делай так» или «не делай так», определенное действие и его противоположность! Так бессознательное подшучивает над Вами и чем больше человек упорствует в своем деятельном настроении, тем хуже становиться. Как правило, если человек может выдержать агонию отсутствия решения и продолжает анализировать сны, не делая поспешных движений, ситуация проясняется, и в конце концов он получает сон, который ясно иллюстрирует суть, или в сознании возникает понимание того, как поступить.  Тогда человек может принять решение без опоры на сны, у него возникает сильное чувство относительно того, как он должен поступить и он будет придерживаться своего решения невзирая на мнение бессознательного; решение рождается в агонии сомнений, оно возникает как нечто третье в сознании, вне предыдущих двух альтернатив. Но чтобы выдержать агонию, нужен определенный внутренний стержень и сила личности. Поспешность — от дьявола, как говорят алхимики, и всякая поспешность или нервное желание быстрого решения — симптом психологической слабости и инфантильности. Паника в работе с бессознательным воистину катастрофична.

Но уклончивость духа природы всегда ставит нас в такую ситуацию, и ситуация с попугаем не исключение. Любой, кто сможет поймать его, сможет завладеть им, но если не сможет – то лучше оставить его в покое. Иногда в ситуации конфликта бессознательное не реагирует на него. Мужчина, не знающий, разводиться ему или нет, страдает день и ночь, мечась в сомнениях, но его сны говорят совершенно о другом, как будто конфликта с разводом в реальности не существует вовсе. Было бы правильно переключиться и прислушаться к бессознательному, но иногда сознание настолько захвачено собственным взглядом на вещи и представлениями о конфликтах, которые так или иначе должны быть решены, что бессознательного просто не слышно; а затем, метафорически говоря, последнее просто пожимает плечами и говорит: «Если я никому не нравлюсь, они должны оставить меня в покое», как попугай в нашей сказке. Бессознательное, как и этот попугай, не безвозмездный благодетель, хотя по своей сути кажется доброжелательным и щедрым.

Попугай должен спать, чтобы быть схваченным и пойманным, так же змея и лев также должны спать, чтобы была возможность завладеть сокровищами, которые они охраняют. В нашей сказке нужно обойти бдительность попугая, в Tuti-Nameh попугай же скорее выглядит добродетелем, он действительно намерен помочь Саиду, хотя эта помощь и в его интересах тоже. Он хочет быть свободным и не попасть в руки дурака, в персидской истории попугай так же уклончив и изворотлив, как и в нашей сказке. Итак, у нас есть две версии, но мы будем придерживаться нашей сказки, где попугай должен спать. Очевидно, это показывает, что столкновения с тем, что мы можем назвать бессознательным, бдительностью и жизненной силой бодрствующего попугая, нужно снова избегать, как и столкновения со змеем, который прежде должен спрятать голову.

В алхимии змея обычно представлена в виде Уробороса, змеи, кусающей свой собственный хвост, и трактуется как союз противоположностей, головы и хвоста. Иногда хвост характеризуется как фаллический, потому что он входит в пасть змеи, а голова — как феминный конец тела змеи. Таким образом, образ содержит противоположности мужского и женского, маскулинного и феминного. Чаще всего головная часть змеи-Уробороса в алхимии является более значимым, позитивным элементом в prima materia, ее духовным элементом, а хвост — ее деструктивным, ядовитым элементом. Существует несколько древнегреческих текстов, в которых говорится, что в работу нужно брать только голову, хвост же оставить, в то время как другие тексты говорят, что змея должна быть приготовлена целиком, потому что это prima materia. Но если и есть что-то сомнительное, подозрительное, неоднозначное, то это хвост,  не голова. Это, естественно, относится к вековому конфликту западной цивилизации, между так называемыми духовными и так называемыми физическими, или материальными, аспектами психических процессов и бессознательного. Везде, где происходит перекос в сторону духовного мы видим упоминания хвоста как того, что нужно отбросить. Позже латинские алхимики назовут его terra damnata, осужденная земля, которая должна быть отброшена и не включена в алхимический опус. В других текстах и хвост и голова включаются в опус и характеризуются как фаллическая и принимающая, материальная и духовная части одного целого.

Я говорю «так называемое ментальное» и  «так называемое физическое» так как в настоящее время наш сознательный теоретический взгляд на мир расщеплен. Я сомневаюсь, что это нечто большее, чем сознательное разделение единого феномена. Поэтому для лучшего понимания я говорю «так называемые». Юнг говорит, что вероятно мы имеем дело с одним и тем же явлением, которое будучи наблюдаемо изнутри выглядит как психологическое, а извне – как физическое.

Мне не доводилось встречать негативный алхимический символизм змеиной головы, поэтому весьма необычно, что змея должна спрятать голову, чтобы стать неопасной. С более примитивной, естественной точки зрения, совершенно ясно, что когда ее голова спрятана, весьма вероятно, что змея  не увидит маленького мальчика и, следовательно, не укусит его. Однако это не совсем правильно, так как змеи очень близоруки и имеют очень слабое обоняние. У змеи есть другие способы узнать о приближении врага. Вероятно, они ощущают вибрации земли и окружающих предметов (науке до конца еще не ясен механизм этого явления), но концентрация чувственного восприятия в голове змеи определенно очень ограничена. Скорее всего они обладают рассеянной по всему телу способностью чувственного восприятия. Жабы обладают похожей способностью: если глаза жабы утратили способность видеть, она все еще может смутно различать окружающий мир влажной кожей и лишь когда кожа высыхает жаба становиться полностью слепа. Таким образом, на этих нижних уровнях животной жизни существует определенное количество рассеянного чувственного восприятия, но до сих пор у нас нет ясного понимания  функционирования данного феномена. Но вероятно, если змея прячет голову,  и мы наивно полагаем, что она ничего не видит,  она становиться подобной птице, спрятавшей голову под крыло, и которую тогда можно взять. Здесь также мне видится мотив избегания встречи со змеей лицом к лицу, как и с попугаем.

Непосредственная конфронтация с духом бессознательного не происходит напрямую где-либо в этой истории, и по этой причине сохраняется возможность в определенной степени потребительского отношения сознания, использование привилегий и благ при каждой возможности. Но на этот раз мальчика постигла неудача и ведьма торжествует. Она посылает девочку узнать, что же стало с братом, теперь лелея надежду разделаться и с ней. Но девочка успешно справляется с заданием – она дожидается, пока попугай крепко уснет и хватает его.

Конец истории не нуждается в подробном разъяснении, Вы можете интерпретировать его самостоятельно: попугай является духом истины, он выявляет истину, добро вознаграждается, а зло наказывается, изначальная четверка – семья воссоединилась, попугай, вероятно, будет им хорошим советчиком и с его помощью они будут богаты до конца своих дней, или, по крайней мере, мы надеемся на это.

Но мы еще не закончили с попугаем. Также мы еще не интерпретировали окаменение, которое наступает, если схватить попугая слишком рано. Мы углубимся в этот вопрос в следующей истории, «The  Bath  Badgerd», но здесь также немного затронем его.

 «Tuti-Nameh» начинается со стиха «Во имя Аллаха» и такими строками в этом произведении описывается попугай:

Бесчисленными путями я буду славить Господа,

Возвышенный, мудрый Господь,

Кто, даром речи, отличил человека

выше всего живого.

Чьей милостью было поднять голову, говоря:

Я оказал им честь.

Много тысяч раз я также восславил

Господа всевидящего, сияющую звезду, драгоценный камень.

В сокровищнице речи,

Гордость и радость всех земных существ.

Мухаммед избранный,

Говорящая птица,

Кто осознавал, что говорил не по своей склонности.

Поющий соловей, чей рот

Провозглашает только чистое откровение.

Кто на прямых путях ведет к искуплению

Тот, кто придерживается нити своих законов.

Так что самого Мухаммеда называют «говорящей птицей», и говорящая птица, это естественно, попугай, и в тексте стиха
он также «поющий соловей», еще одна птица, которая раскрывает чистую правду и никогда не говорит по своему собственному желанию — мы бы сказали, что он никогда не говорит из своего Эго, — но является инструментом провозглашения божественной истины Аллаха. Итак, Мухаммед, согласно этому вводному стихотворению, отождествляется с попугаем, потому что это птица, которая говорит абсолютную правду.

В другой части текста сказано, что попугай «источник речи,  начало (англ. threshold — порог) странной, чудесной мысли». Так говориться о попугае в середине текста, сам же он говорит о себе, что полон жемчужин мудрости, драгоценных камней и знания истины, его сердце наполнено до краев и ему открыты будущее и сверхъестественное. Это символ таинственной истины, которую говорит бессознательное. Следовательно, мы можем сделать вывод, что это «пороговое» явление, оно передает в своей речи удивительные мысли бессознательного. Вероятно, парадоксальность того факта, что это птица, говорящая на человеческом языке, делает попугая очень подходящим символом. Символ выражает, что это что-то нечеловеческое (ибо мы предполагаем, что вообще не понимаем, что птица думает или делает), и все же, несмотря на это, она иногда может говорить языком, понятным людям. И, наконец, что не менее важно, это также символ Мухаммеда.

Мухаммед ведет людей по нити закона
Корана, из лабиринта этого мира к вечному блаженству. Каждый повел бы себя как Саид, впервые встретив существо, подобное попугаю, которое, даже если и читает стихи Корана, то в этом нет никакого смысла, так как оно не понимает их значения. Это всего лишь механическое повторение строк Корана и  даже если он призывает людей к молитве, никто не должен был бы повиноваться, можно просто пожать плечами и сказать: «Но это же говорит попугай, не человек говорит!». В некоторых турецких сказках попугай выступает демоническим разрушителем, в нашей сказке он виновен в том, что окаменело бесчисленное множество людей, вероятно, нам стоит поставить вопросительный знак напротив нашего попугая и задать себе вопрос не является ли он выразителем разрушительной тенденции бездумно и механически повторять религиозные догмы, тем удерживая людей в бессознательности и так становясь разрушительным духом. 

Приведенный пример еще раз иллюстрирует ужасающую несовместимость сознательной и бессознательной психики в человеческом существе, с которым суждено столкнуться всем нам и  эта борьба становится самым острым конфликтом. Сколько раз, например, рассматривая величайшие истины, религиозные проблемы, приходится механически повторять однажды уже открытые истины, превращая их в сознательный закон, сознательное высказывание, сознательное мнение, становясь попугаем? Ибо эти утверждения — истины, и поэтому Вы не можете просто сказать, что хотите их изменить! Какой смысл говорить, например, однажды поняв, что два и два дают четыре: «Ну, я не возражаю, но мне скучно, когда люди говорят, что два плюс два равно четыре, давайте лучше скажем, что два плюс два будет пять! Просто для удовольствия и разнообразия!». Мы прекрасно знаем, что это невозможно. Если утверждение истинно, то оно истинно всегда, и каждый должен это признать, иначе это просто смешно. С другой стороны, для людей, которые чувствуют, что религиозная истина (например, Коран или Учение Будды) есть истина, тогда есть только одна возможность: повторять ее с тех пор, как математическую истину. Но тогда Вы получаете попугая! Вы соскальзываете в подобие этой птицы, которая, по мнению Саида, произносит слова, но не понимает их смысла – птица, которая является, по сути, механизмом. С таким же успехом для механического повторения, «попугайничания», может быть использован магнитофон – он будет повторять те же прописные истины. Всем догматическим религиям, полагающимся на раз-и-навсегда открытую истину грозит негативный аспект символа попугая – окаменение.

Теперь мы понимаем суть окаменения, ибо павший жертвой негативного аспекта духа попугая, теряет все возможности развития. И окаменеть может не только отдельный индивид, но и вся цивилизация, история знавала тому немало примеров. Когда в повседневной жизни богослужение или прочие религиозные механизмы лишены внутреннего смысла и внутреннего переживания, будто в камне застывают в своем развитии и социум и человек. Естественно, на это можно возразить, что каменными становятся только те, кто не знает как «схватить» попугая. Можно пробиться через слой механистической традиции и постичь изначальную суть и подлинный витальный смысл и окаменение не наступит. Если человек смотрит глазами души на текст откровения или религиозный опыт, то они все еще передают жизненность и изначальный смысл, и тогда окаменению нет места. Здесь ключевым является момент, когда необходимо схватить попугая, а именно момент, когда он не может скрыться от Вас. Если ловец неосторожен, то изначальный смысл ускользает от него, его отвлекают слова. Любой, кто изучал теологию или анализировал теологов всех цивилизаций, поймет, на что я намекаю.  Вы попадаете в ловушку бесчисленных слов и фраз, в паутину интеллектуальной игры и формальных дискуссий, но подлинной сути исходного смысла и опыта в них больше нет.

Опасная сторона попугая не акцентируется в нашей истории, но на нее есть аллюзия в начале Tuti-Nameh, где говориться, что Мухаммед – та птица, которая ведет к искуплению по прямым путям, основанным на нити его законов. Это значит, что люди как верблюды или овцы, выстраиваться по прямой и цепочкой идут за Мухаммедом на веревке, которую он тянет, и если они идут в ряд, то достигнут цели. Им не нужно думать, им не нужно искать свой путь, им не нужно прилагать никаких индивидуальных или личных усилий, а лишь колеи, и это приведет их прямо в рай или, как подразумевает наша сказка, к окаменению! Вы видите, что сказки связанны с коллективным сознанием как сны связанны с индивидуальным сознанием: присутствует слабая компенсационная функция, которая указывает на определенные опасности, открыто не обозначенные в коллективном сознании.

В исламском мире существует раскол между суннитским и шиитским движением. Последнее всегда стремилось быть на компенсаторной стороне бессознательного и тем самым противодействовать окаменению суннитского движения, ортодоксов, придерживающихся буквального толкования Корана и его правил. У шиитов широко использовался алхимический символизм. Восемьдесят процентов великих арабских алхимиков принадлежали к шиитам, а не к суннитам, что для нас весьма показательно, поскольку алхимический символизм и алхимия в целом были не только, как указывает Юнг, подпольным компенсаторным движением в христианской Европе, но и выполняли точно такую же функцию в рамках арабской цивилизации. Подпольное, мистическое комплементарное течение, которое удерживало коллективное сознание от окаменения,  сыграло аналогичную роль и для нашей культуры в Средние Века. В частности, в Персии процветали шиитская и исмаилитская секты, а также алхимия. В этой стране алхимия достигла наивысшего развития, и это находит выражение даже в таком простом материале, как сказки. С этим течением связаны отношения с природой и истоки естествознания, которые всегда принадлежат к названной области мысли.

[1] Spaniscke Marchen, in Die Marchen der Weltliteratur (Jena: Diederichs Verlag, 1940), p. 155.

(2) Плюска — особое образование из сросшихся листьев или стебля, окружающее основание плода или же весь плод. Прим. пер.

(3) Гранд — с XVI столетия почётный статус представителей высшего дворянства в Испании (прим. пер).

[4] Joseph Campbell, The Hero with a Thousand Faces (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1973).

[5] Helmuth Jacobsohn, “The Dialogue of a World-Weary Man with His Ba” in Timeless Documents of the Soul (Evanston, 111.: Northwestern University Press, 1968).

[6] Cum grano salis (лат.)– «С крупинкой соли», т.е. с оговоркой, с осторожностью. Прим. пер.

4. C. G.  Jung,  Collected  Works  (Princeton.  N .J.:  Princeton  University Press,  1969),  vol.  9,  I,  para.  259ff.
5. Laurens van der Post, The Seed and the Sower (London:  Hogarth Press,  1963).
6. Anatole France, L ’lle des pinguins  (Paris,  1908).
7. “Hansel and  Gretel,”  in  The  Complete  Grimm’s  Fairy  Tales (New York:  Pantheon Books,  1972),  p.  86.
8. Cf. Marie-Louise von  Franz,  Number and Time  (Evanston,  111.: Northwestern  University Press,  1974),  pp.  87ff.
9. See Jung, Collected Works,  vol.  13,  para.  59ff.
10. Ibid., vol.  14,  part 4,  “Rex and Regina.”
11. Ibid., para.  74.
12. Tuti-Nameh, Das  Papageienbuch  (Basel:  Haldimann  Verlag, n.d.).