Мастера снов; Апполон; Богиня

Мастера Снов

Зачастую слова являются только словами, но, иногда — не толь-
ко: иногда они обладают силой, открывающий целый мир, сделать
реальными вещи, которые существовали где-то на горизонте созна-
ния, вне досягаемости.

Все три греческие надписи, обнаруженные Сестиери в Велии,
упоминают слово, которого не существует нигде в мире. Существу-
ет лишь одно упоминание этого слова до обнаружения этих надпи-
сей. Любопытный итальянский адвокат обнаружил его написанным
в латинской форме на куске камня в Велии; он опубликовал его как
небольшой курьёз в 1832 году. Затем, несколько позже трёх нахо-
док Сестиери, была найдена ещё одна полустёртая надпись другого
латинского изречения на большом куске мрамора. Текст был на-
столько фрагментированным и стёртым, что можно было прочесть
на нём лишь одно слово.

Кроме этого, во всей греческой и латинской литературе не было
ни одного упоминания этого слова. Это слово — Фолархос.

Это слово вполне может быть уникальным, неизвестным за пре-
делами Велии. И всё же нельзя сказать, что его невозможно понять.
Но учёные — странные создания. Когда они встречаются с новыми
свидетельствами, они любят складывать один плюс один, получая
только полтора. Затем они проводят годы в спорах о том, куда де-
лась оставшаяся половина. А утраченная половина — это способность
смотреть и слушать; следовать за находками туда, куда они ведут,
как бы это ни было непривычно.

Фолархос — это комбинация из двух слов: Фолиос и Архос. Ар-
хос обозначает «владыка», «капитан», «человек, стоящий во главе».
Но первая половина необычна.

Фолиос — это логово, где прячутся животные, нора. Часто — это
пещера. Все другие значения этого слова происходят отсюда. Сло-
вари древнегреческого языка упоминают, что иногда это слово мо-
жет быть употреблено, как вы можете и сами предположить, чтобы
описать «логово» человеческой деятельности. Но это даже меньше,
чем уличный сленг: ничего того, что стоит высекать на камнях. Также
это слово может употребляться для того, чтобы обозначать специ-
альные места в доме или храме, места, где собираются религиозные
группы. Это звучит ближе к нашей ситуации, но, всё же, недоста-
точно. Проблема в том, что эти словари были составлены во вре-
мена, когда язык практически исчез. Зачастую составители просто
догадывались, блуждая в потёмках. Здесь мы не найдём настоящих
ответов — только указания в нужном направлении.

Во всей истории греческого языка, от самого раннего периода
до современной его формы, фолиос всегда имел одно основное зна-
чение — это место, куда животные отступают: где они лежат непод-
вижно, совершенно замерев, едва дыша. Они там спят, или находятся
в состоянии близком ко сну, или в гибернации.

Вот почему выражение вроде «быть в логове» или «лежать
в логове» — фолейя и фолеуин в древнегреческом — стали обозна-
чать состояния анабиоза. Их использовали, чтобы описать женщи-
ну из южной Анатолии, которая уходила в гибернацию на месяцы.
Единственное, почему было понятно, что она жива — она дышала.
Доктора прошлого использовали эти слова, чтобы описывать состо-
яние, близкое к смерти, анабиозу, в котором пульс настолько замед-
лялся, что становился едва заметным.

Поэтому люди, которых на этих велийских надписях называли
«Фолархос», были хранителями неких логовищ, мест для анабио-
за. В этом нет большого смысла. Это даже не звучит осмысленно;
но является таковым. И нам не придётся долго искать, чтобы понять,
что это значит. Ответ находится в самих надписях.

Люди, названные Фолархос, были лекарями, а врачевание в древ-
нем мире во многом было связано с состояниями анабиоза. Для этого
был даже подходящий неуклюжий термин: инкубация.

Инкубация означает лежание на одном месте. И это действительно
очень точное значение этого слова. Ещё до появления того, что стало
известно как «рациональная» медицина Запада, врачевание всегда
было связано с божественным. Если люди заболевали, они обычно
шли в святилища богов, или святилища иных великих существ, ко-
торые когда-то были людьми, но теперь стали большим, чем люди:
героев. И там они ложились.

Они ложились в замкнутом пространстве. Часто это была пе-
щера. Они либо засыпали и видели сон, либо попадали в состояние,
описываемое как промежуточное между сном и бодрствованием —
и, в конечном итоге, к ним приходило видение. Иногда это видение
или сон позволяло им встретиться с богом, или богиней, или героем,
и так происходило исцеление. Эти исцеления случались повсеместно.

Важно то, что самому пациенту не приходилось ничего делать.
Событие происходило именно тогда, когда ты отказывался от борьбы
и усилий. Ты просто должен был принять своё состояние. Ты ложился
так, как будто бы уже умер, и ждал — без еды, без движения, ино-
гда — целыми днями. И ты ждал, что исцеление придёт откуда-то
извне, с другого уровня сознания и другого уровня бытия.

Но нельзя сказать, что при этом ты был оставлен в одиночестве.
Ведь были люди, которые надзирали за этим местом — жрецы, ко-
торые понимали, как происходит процесс и как передать тебе необ-
ходимые знания без вмешательства в процесс.

У нас до сих пор есть жрецы, правда, сейчас они принадлежат
к другой религии. Под покровами риторики и убеждений не так уж ве-
лика разница между современной наукой и древней магией. Но, так
как знание о том, как получать доступ за пределы нашего бодрству-
ющего сознания, было утрачено, мы вынуждены принимать ане-
стетики и лекарства. И, по той причине, что больше нет понимания
сил, которые больше нас самих, нам отказано в понимании смысла
наших страданий. Поэтому мы страдаем по обязанности, умираем
по статистике.

Сходство между лежанием в логове, как животное, и лежанием
для инкубации в святилище, довольно очевидно. И не нужно гадать,
знали ли греки об этом сходстве. Мы знаем, что это так.

Две тысячи лет назад человек по имени Страбон написал отрывок,
описывающий природу западной Анатолии. Он говорил об области
к югу от Фокеи, регионе под названием Кария. Это была область,
которую он знал хорошо. Там он когда-то жил и учился.

В этом отрывке он описывает знаменитую пещеру, известную
как Хароний, или вход в подземный мир. Рядом с ней располагался
храм, посвященный богам подземного мира: Плутону — это одно
из имён Аида — и его жене Персефоне, к которой часто обращались
как к «Деве». Обычной греческой практикой было не называть бо-
жеств подземного мира по имени.

На дороге между Траллами и Нисой, недалеко от го-
рода, находится селение нисейцев Ахараки; там есть
святилище Плутона с пышным священным участком,
храм Плутона и Коры, а также Хароний — пеще-
ра, лежащая над священным участком, удивительная
по своим природным свойствам. Ибо туда, как говорят,
приходят больные, верящие в целительную силу этих
богов, и живут в селении недалеко от пещеры у опыт-
ных жрецов; последние проводят ночь вместо них
в пещере и на основании сновидений предписывают
лечение. Они же взывают к богам об исцелении. Не-
редко жрецы вводят самих больных в пещеру и остав-
ляют там спокойно лежать, как в звериной берлоге,
много дней без пищи. Иногда больные принимают
на веру и свои собственные сны, но при этом все-таки
обращаются к тем людям за объяснением таинствен-
ного значения сновидений и за советами. Для всех
остальных это место недоступно и гибельно.

Каждая деталь в этом отрывке имеет значение, но достаточно
обратить внимание на инкубацию в пещере, сны, состояния полной
неподвижности — а также на тот факт, что в этой пещере в Карии
больные описываются как лежащие днями, «как в звериной берлоге».

Также там есть жрецы, которые направляют их, часто пребывая
в тени, но всегда оставаясь главными: мастера снов, хранители логова.

В Велии эти люди назывались Фолархос и были связаны с Апол-
лоном. Здесь же, в пещере рядом с дорогой на Карию, Аполлон
не упоминается. Но он недалеко.

Если бы вы путешествовали по этой дороге тысячи лет назад,
то дальше на вашем пути встретился бы город под названием Иера-
поль — другой Плутоний, с другим входом в подземный мир. Там
религиозные практики были практически идентичны тем, которые
проводились в Плутонии, описанном у Страбона. Там, в Иераполе,
прямо над пещерой, был храм Аполлона: Аполлона Анатолийского,
бога солнца.

Это совершенно понятно. Ведь Аполлон не был только богом вра-
чевания. Он также был богом инкубации. В самом Иераполе люди
проводили ночь в святилище, чтобы увидеть сновидения. Во всех
больших центрах инкубации в Италии, или Греции, или Анатолии
—всегда присутствовал Аполлон. Если он и не был главным боже-
ством, он все равно присутствовал где-то рядом.

Зачастую такие центры были святилищами Асклепия или свя-
тилищами героев. Герои обычно считались детьми Аполлона — как,
например, Асклепий. Он был обязан своим знанием врачевания
своему отцу, и большинство центров инкубации, посвящённых ему,
когда-то были центрами поклонения Аполлону. Даже после того,
как Асклепий стал самым известным греческим богом инкубации,
он по-прежнему делил свои святилища с Аполлоном, так же, как
и почести, которые воздавали им люди.

Так продолжалось более-менее всю эпоху античного мира. Когда
маги во времена после Христа хотели испытать откровения или полу-
чить знания через сновидения, Аполлон был тем богом, к которому
они обращались — через инкубацию в темноте ночи.

Логово и инкубация, Аполлон и инкубация — это практически
все связи, которые мы видим, чтобы объяснить, почему тех жрецов
в Велии назвали владыками логова. Практически все, но не совсем.

Истрия: античная греческая колония на берегах Чёрного моря,
в устье Дуная. Сейчас в этом месте проходит румыно-украинская
граница. Кажется, что это очень далеко от Велии; но у истории свои
правила и пути.

Чёрное море было хорошо известно фокейцам. Они основывали
там колонии, вместе с главными колонизаторами этого региона —
народом Милета. Милет был самым известным греческим городом
в античной Карии, и Истрия была основана ими.

Одним из самых значительных центров поклонения Аполлону
Оулиосу был Милет. Фокейцы хорошо знали, как люди Милета
почитали Аполлона: одна из колоний на Чёрном море, которой по-
могали оба города, была названа в его честь Аполлонией. Именно
благодаря том важном значении, которое Аполлон Врачеватель имел
в Милете, он был так же почитаем и в Истрии.

Там, в Истрии, из поколения в поколение семьи жрецов посвя-
щались в служение Аполлону Врачевателю. И там, в священном

квартале храмов, была найдена надпись на куске мрамора, состоящая
из двух слов. Этими двумя словами были Аполлон Фолеутериос.

Археологи недоумевали, что мог бы значить этот титул — Фоле-
утериос. Человек, обнаруживший надпись, просто сказал: «Призна-
юсь, я даже близко не догадываюсь». Другие были более упорны,
пытаясь объяснить это как «Аполлон Прячущий» в смысле «Аполло-
на, оберегающего от зла». Но это невозможно; греки никогда не вы-
разили бы такую идею таким образом. Это может означать только
одно. Это означает «Аполлон, прячущий в логове» — его титул как
бога инкубации, бога состояния анабиоза.

Аполлон Врачеватель в качестве Фолеутериоса в Истрии, жрецы

Аполлона Врачевателя в качестве фолархосов в Велии: два титула
определённо связаны, являясь частями одной и той же традиции.

Аполлон был богом того, кто ложился, как животное, в логово. Как
представлявшие его люди, лекари из Велии были Хозяевами Логова.

Таковы были древние методы, античные практики — практики,
чьим домом была западная Азия, а в особенности — Кария. Так же,
как анатолийские истоки имени фолархос прослеживаются в Истрии,
анатолийские истоки имени Оулис прослеживаются в Марселе. Оба
слова принадлежат к традиции, которую фокейцы забрали с собой
в Италию, когда они покинули берег Азии и отправились на Запад.

Части начинали вставать на свои места.

Аполлон

Традиции, в которых Аполлона связан с инкубацией, пещерами
и тёмными местами — совершенно никак не сочетаются с привычным
для нас образом Аполлона.

В наши дни он обычно считается божественным олицетворением
разума и рациональности — как будто бы бог может быть рацио-
нальным в том смысле, в котором понимаем это слово мы. История
того, как его изначальный образ стал замещаться тем, к которому
мы привыкли, довольно-таки абсурдна, как и все подобные истории.
Она началась давным-давно, и продолжается по сей день. Многие
предпринимали попытки рационализации Асклепия, но эти попыт-
ки никогда не длились долго. Однако рационализация Аполлона всё
ещё продолжается.

Обычно он описывается, как самый греческий из всех богов: иде-
альный образ античного греческого духа, сама ясность и яркость.

Но он совершенно не был ясным. Кроме всего прочего, он являлся
богом оракулов и пророчеств — и предсказания, которые он давал,
были загадками, полными двусмысленностей и ловушек. Люди же, ко-
торые считали, что в них всё ясно и понятно, обычно попадали в беду.

Часто его имя связывают с яркой, гениальной музыкой и песнями.

И всё же, особенно в Анатолии, у него была и совершенно другая
сторона. Там в его честь пелись песнопения, полные странных слов,

речитативы на загадочном языке
предсказания произносились провидцем голосом, тяжёлым от транса:
предсказания, полные повторений и загадок, выраженные в поэзии,
которая временами совсем не походила на поэзию. Ведь Аполлон
был богом, который действовал на ином уровне сознания с его соб-
ственными правилами и логикой.

Иногда говорят, что, когда маги во времена после Христа об-
ращались к Аполлону через инкубацию посреди ночи, это было
доказательством того, что свет его постепенно померк — вместе
со знаменитым светом античного мира.

Но факт заключается в том, что он всегда был связан с ночью
и тьмой. В Риме, куда греческие колонисты привезли культ Аполлона-
Врачевателя, лучшим временем для инкубации в его храме считалась
середина ночи. В Анатолии же существовала древняя храмовая тра-
диция, которая включала в себя то, что жрицу Аполлона закрывали
вечером в храме вместе с её богом. Когда она выходила на следующее
утро, она могла прорицать, благодаря длившемуся на протяжении
ночи своему мистическому единению с ним.

И с самого начала он был связан не только с ночью, но и с пе
щерами и тёмными местами, с подземным миром и смертью. Имен-
но поэтому в Анатолийском городе Иераполе храм Аполлона был
расположен над пещерой, которая вела в подземный мир, и именно
поэтому и в других известных местах оракулов Анатолии его храмы
были построены таким же образом — над пещерой, которая давала
доступ к подземному миру, и в которую глубокой ночью входили его
жрецы и посвящённые.

Когда же люди постарались сделать Аполлона мудрым, и фило-
софски приемлемым, они просто глядели на поверхность и избегали
вглядываться в то, что скрыто под ней.

Анатолия также была тем местом, где Аполлона начали связы-
вать с солнцем.

И, действительно, его связи с солнцем прослеживаются вплоть
до далёкого прошлое. Но формальные утверждения греков, в ко-
торых отождествлялось Солнце с Аполлоном, начали появляться
только в определенное время — время, когда был жив Парменид.
Самым важным в этих заявлениях было то, что в них говорилось,
что это тождество — эзотерического характера, доступное толь-
ко посвящённым, людям, которые знакомы с «тихими именами
богов».

Сейчас очень легко полагать, что Аполлон и Солнце относятся
к ясности и свету. Но делая так, мы забываем о том месте, где рас-
положен дом Солнца: в темноте подземного мира. Таким образом,
мы упускаем тот смысл, которое действительно содержится в этих
утверждениях о Солнце и Аполлоне. Одно из них — это самое старое
упоминание в античной литературе о нисхождении Орфея в подзем-
ный мир. В нём объясняется, почему Орфей был столь преданным
сторонником Аполлона. Традиционно, его называли жрецом и про-
роком Аполлона; иногда — даже его сыном. Но в этом упоминании
говорится, что лишь после того, как он спустился в мир мёртвых
и «увидел вещи таковыми, какие они есть», он понял, почему Солн-
це является величайшим из богов и тождественно Аполлону. В этом
упоминании рассказывается, как он просыпался по ночам и забирался
на гору, чтобы поймать отсвет своего бога на восходе.

Также существовал известный орфический гимн. Он был напи-
сан пифагорейцем в южной Италии, но вряд ли сохранились даже
его отрывки. В нём рассказывалось, что Орфей совершил своё пу-
тешествие в подземный мир в месте сновидческого оракула, рядом
с кратером вулкана. Другими словами, он совершил своё нисхожде-
ние в другом состоянии сознания, чем-то похожим на сон, используя
технику инкубации.

Этот гимн описывал его как того, кто совершил открытие и при-
нёс знание о нём обратно в мир живых. И оно заключалось в том,
что Аполлон разделяет свои силы оракула с Ночью.

Мы знаем гораздо меньше о самом гимне, чем о том, какое впе-
чатление он произвёл на религиозных деятелей столетия спустя.
Орфей был осмеян за свою мнимую мудрость, атакован за распро-
странение «ложных идей» по миру. Известный писатель, которого
звали Плутарх — он был хорошим человеком, хорошим платоником,
владеющим хорошими источниками информации об идеях, которые
были приняты в современных ему Дельфах — очень чётко записал
официальную позицию. «У Аполлона и Ночи нет ничего общего».

И для большинства людей так и стало. Опыт другого мира через
инкубацию не кажется ценностью, как только ты начинаешь полно-
стью доверять относительным силам разума.

Самое мифическое высказывание из всех — про связь Аполлона
с подземным миром является и самым простым. И не случайно так же
и то, что оно высказано в традиции, которая связана с фигурой Ор-
фея — того самого Орфея, что использовал магические песнопения
Аполлона, чтобы спуститься к царице Смерти.

Согласно орфическому гимну, Аполлон и Персефона возлегли
вместе, занялись любовью. Это звучит крайне логично, как не интер-
претируй это. Но что едва ли замечают, так это то, что целительные
силы Аполлона и его сына Асклепия привели их к интимной близо-
сти со смертью. Лечить — означает знать предел лечения, а также
и то, что находится за ним. В конечном итоге не существует никакого
настоящего лечения без возможности встречи со смертью.

Аполлон является богом лечения, но также он и смертельно опа-
сен. Царица Смерти — это воплощение смерти; и всё же, говорится,
что касание её руки — исцеляет. Как противоположности друг другу,
они меняются друг с другом местами и ролями.

Именно поэтому в Карии любой из них мог быть в равной
степени богом центра инкубации, куда люди приходили, чтобы
лежать в полной неподвижности, как животные в логове. Эта
неподвижность — неподвижность смерти, но именно так при-
ходит исцеление.

И это объясняет также, почему странный шаблон повторяется
в описаниях героев, которые связаны с Аполлоном. Жрецы и слуги
Аполлона также имели очень тесную связь с культом и почитанием
Персефоны.