07.07.2019
0

Поделиться

Глава 10. Навстречу Новому Иерусалиму 1788

Тобиас Чертон

Настоящая жизнь Уильяма Блейка

Глава 10

 Навстречу Новому Иерусалиму

 1788

Порой говорят, что ведущие идеи Уильяма Блейка были исключительными. Однако при изучении отношений Блейка с Эммануэлем Сведенборгом ошибочность подобных предположений становится очевидной. Попробуем взглянуть на ситуацию в целом. Какие же события происходили вокруг Блейка в 1788-9, когда он с головой погрузился в изучение концепций Сведенборга?

6 июня 1788 года, в то время когда Блейк зачитывался трактатами Сведенборга на Поланд-стрит и увлеченно работал над созданием иллюминированной книги «Все религии едины», преподобный Ральф Чертон получил сан епископа Лондонского и начал читать проповеди в Королевской капелле при дворце Уайтхолл Его Величества.

Чертон входил в научный совет колледжа Брансеноес в Оксфорде, в 1774 году он познакомился с доктором Ричардом Чендлером и оказал ему содействие в исследованиях. В 1764-6 Чендлер возглавил Ионийскую экспедицию, организованную обществом Дилетантов, в которой приняли участие Уильям Парс и Николас Реветт. Чертон же был почетным членом Британского антикварного сообщества, а в 1795 году он опубликовал «Краткие доводы в защиту англиканской церкви». После прочтения этой работы друг Чендлера, Ричард Гоф, писал Чертону: «Вы представляетесь мне Адвокатом Протестантского Дела, который Беспристрастно и Твердо разоблачает изощрения и обнажает софистику, что проповедуют наши Противники». Позже Гоф просил Чертона изучить книги Пророков, чтобы «понять, какие их аспекты могут способствовать разгадке тайны грядущих событий». В те времена предсказания и книги пророчеств вызывали интерес у всякого интеллигентного человека. Ричард Гоф, как известно, пригласил Уильяма Блейка в Вестминстерское аббатство для работы над шедевром «Надгробные памятники».

15 мая Чарльз Болдуин, продавец книг из Манчестера, написал Чертону, в котором видел защитника англиканской церкви, следующее:

Я пишу вам это письмо по поводу мистера Клауса, настоятеля церкви Сент-Джонс в Манчестере […] на протяжении 29 лет он был Пастером в одной из вышеназванных церквей, в своих проповедях он говорил о взглядах мистера Лоу, изысканиях Якоба Бёме [в 1764 году Уильям Лоу опубликовал сочинения Якоба Бёме в 4 томах, среди которых были изданы и «Гравюры Дионисия Фрейера», поразившие Уильяма Блейка], а также барона Сведенборга: сего дня он подготовил труды Сведенборга для печати. Вышеприведенные 4 проповеди мистера Бауэра (о 1-м послании к Тимофею 3:9 [против проповеди, вводящей в заблуждение]) были прочитаны в церкви в его отсутствие и обернулись против него. Сейчас я стремлюсь придать гласности случай, произошедший с мистером Клаусом, — и по этой причине обращаюсь к вам.

Летом 1783 года Лживая Доктрина проникла в стены Манчестера: по моему мнению, некто направил епископу Честера, Бейлби Портеусу, рукописное послание, а также печатные брошюры, порочащие проповеди мистера Клауса: вследствие сего, Портеус был вынужден вопреки своей воле требовать, чтобы Клаус явился к нему. И Клаус предстал перед епископом; и возвратился с письмом, содержащим следующие, или подобные строки: «Передайте мой поклон Болдуину и сообщите ему, что мистер Клаус кроток, мягок и уступчив; он также обещал, что впредь не посмеет кого-либо обидеть». Вот что при мне было озвучено 12 ноября 1783 года. И более того, епископ Портеус утверждает, что не имеет сомнений, что письмо с жалобой на проповеди Клауса было написано Болдуином. С тех пор благодаря епископу Клаус стал примером для наших священнослужителей, которых насчитывается 20 человек. Заручившись одобрением епископа Портеуса; Клаус в течение пятнадцати с половиной лет занимается издательским делом: каждый четверг он читает лекции и восьмидесятиминутные проповеди. Он напечатал свои выступления – недавно было опубликовано 2-е издание – содержащее лекции и некоторые его размышления.

Ответ Чертона не сохранился. Но, что бы он ни думал по этому поводу, руки его оставались связаны: благодаря Бейлби Портеусу, епископу, восстановившему репутацию Клауса, в 1788 году Чертон получил назначение пастором в приход Уайтхолла! Чертон со смирением принял решение Портеуса. Тем не менее, всякие обстоятельства, способствующие инакомыслию англиканцев заставляли его сердце страдать; в молитвах он просил, чтобы все «заблудшие» сектанты возвратились в самую чистую, по его мнению, религию в мире – в Англиканство. В 1788 году несмотря на то, что Клаус призывал англиканцев, посещающих лекции Сведенборга, не покидать англиканской церкви, сведенборгианцы устремились в «Новую церковь», или «Церковь Нового Иерусалима», основанную годом ранее.

Такое затейливое переплетение факторов способствовало тому, что англиканец Уильям Блейк, воодушевленный видениями Сведенборга, сумел понять себя.

И в то время, когда увлечение Блейка трудами шведского ученого и визионера, достигло апогея, преподобный Джон Клаус (1743-1831), впоследствии ставший, пожалуй, наиболее известным британским сведенбогианцем, следуя за религиозными мыслителями по духовно-литературному пути, вступил в конфронтацию с устоявшейся церковью. Ведомый, подобно Джону Уэсли и Сэмюэлю Джонсону, христианскими идеалами Уильяма Лоу, а также прочих английских, немецких и французских мистиков – в том числе и невероятно популярного в те времена Бёме – Клаус открыл для себя доктрину Сведенборга в возрасте 30 лет. Знакомство с его идеями состоялось благодаря Томасу Хартли, занимавшему пост ректора университета Уинвик в графстве Нортгемптоншир, который выполнил первые переводы произведений Сведенборга на английский язык.

Опираясь на работу Хартли, Клаус приступил к переведу «Vera christiana religio» («Истинная христианская вера», в 2 томах, 1781) Сведенборга, за которым последовали «Arcana coelestia» («Тайны Небесные», в 12 томах, 1782-1806), «De Telluribus in mundo nostro Solari» («О Землях в нашей Вселенной, которые мы именуем планетами», 1787), «Amor conjugialis» («Супружеская любовь», 1792) и «Doctrina vitae pro Nova Hierosolyma» («Учение жизни для Нового Иерусалима»).

В аннотации к «Трактату о Небе, его чудесностях и об Аде …» (1787) Сведенборга в переводе Хартли и Уильяма Кукуорти (Р. Хиндмарш, Лондон, 1784) Блейк упоминал и переводы Клауса. Так, можно отыскать следующую пометку Блейка: «См. №73 “Миры во Вселенной описание наставляющих духов”», которая отсылает нас к сочинению Сведенборга о духах-наставниках. Перевод трактата № 73 «Земли во Вселенной и их обитатели» (Манчестер, 1787) был выполнен Клаусом, но сама по себе работа Сведенборга, свидетельствует о том, что его вдохновило «Открытие мира на Луне» Уилкинса (1638; см. Главу 9).

Друг Блейк – Джон Флаксман – также был связан с Клаусом. В честь пятидесятой годовщины со дня назначения Клауса пастором церкви Сент-Джонс в Манчестере (1818 г.) Флаксман получил заказ на изготовление памятной таблички с его барельефом.

Непросто ответить на вопрос, что же приобретал Блейк, погружаясь в видения Сведенборга и совершая с ним совместные фантастические внеземные (хотя и внутренние) путешествия. Блейк оставался самим собой и считал себя духовным компаньоном Сведенборга, а не его учеником.

Прежде всего, Блейк нашел надлежащее подтверждение собственным внутренним убеждениям, которое едва ли могли сообщить ему товарищи – не разговоры в таверне, но печатное слово удовлетворило эту потребность. Блейк обрел духовного соратника, но был вынужден признать, как бы ни было ему неприятно, что он не уникален в своем таланте. Он отвергал любые доктрины, возводимые на идеях Сведенборга. В душе Блейк оставался затворником и закоренелым циником. Именно стремление к уникальности заставляло Блейка искать различия между рассуждениями Сведенборга и своими собственными взглядами, а также основания для фундаментальной критики воззрений Сведенборга. Позднее почтение к Сведенборгу не единожды сменится презрением, обусловленным чрезмерным влиянием протестантизма и стремлением объяснить факты, недоступные для понимания или интерпретаций посредством логики. Но я думаю, Блейк, едва познакомившись с произведениями Сведенборга, осознал, что повстречал единомышленника.

Известность Сведенборгу принесло его учение о «соответствиях». Он считал, что физический мир определяется духовными причинами. Законы физические коррелируют с законами духовными. Все, что зримо на земле, имеет аналог, эквивалент на Небе, все выстроено по схожему принципу. Небесное и земное всегда взаимосвязано. Аналогичным образом можно объяснить и любые действия. Небеса благословляют чувственное наслаждение праведников. Как сказал бы Блейк: «Бог обнаруживает свое присутствие и в низших целях, и в высших мотивах».

Зачастую Блейк различал в происходящих событиях и окружающих его объектах, по крайней мере, два аспекта: несовершенный, «вегетативный» образ, доступный для восприятия, и глубокий духовный смысл. Физический аспект позволяет воспринимать различные твердые тела, в его основе лежат данные, поступающие от органов чувств во времени и пространстве. Духовный аспект апеллирует к знакам. Знак позволяет приблизиться к пониманию ценности данного объекта. Поэзия, по мнению Кольриджа, возникает, когда «душа освобождается от обстоятельств». Таким образом, тернии, сквозь которые пробирался Блейк, оказались не просто колючими зарослями – духовные враги, посланные Блейку в качестве испытаний, также представляли препятствия на его пути. Благодаря неординарным творческим способностям Блейк преображал своих врагов в метафорические фигуры. Знаки, источником которых выступала духовность, свидетельствовали о реальности его видений. С другой стороны, за фразой «Врата открыты», ненароком оброненной крестьянином, могло скрываться радостное, вселяющее надежду послание ангела о том, что начался новый этап жизни. Здесь стоит вспомнить знаменитый диалог Блейка с «некогда рожденным» собеседником, вопрошающем: «Отчего же, мистер Блейк, когда вы наблюдаете за восходом солнца, вы видите не красный диск в небе, но золотую гинею? На что Блейк отвечал: «О нет! Нет! Я вижу Всемогущего Господа Бога и несметную братию его небесного воинства, что провозглашает: «Святой, святой, святой Господь Бог Всемогущий».

К тому же, подобного подхода придерживался не один лишь Блейк, многие его современники обращали внимание на знамения, предшествующие историческим событиям. Блейк высказывал свое мнение, например, в отношении американской или французской революции в поэтической форме и называл эти описания «пророчествами». Но, как правило, слово «пророчество» трактуют неверно, когда речь идет о Блейке. Его книга «Америка: пророчество» не является сборником предсказаний о судьбе Америке или прогнозов для американцев. И любые поиски информации о будущем в ней тщетны. Блейк имел в виду, что события, произошедшие в те времена в Америке, сами по себе и были знаками – здесь и скрывается пророчество. Нарастающее беспокойство в Америке служило откровенным пророчеством для всех, кто был способен его заметить. Согласно принципу духовности, события, произошедшие в Америке, могли случиться в любом месте на земле. Обретение независимости Америкой ознаменовало начало Новой Эры и стало еще одним камнем в стенах небесного Иерусалима: физическое обратилось в духовное, вопреки материализму, которому присущи обратные трансформации. Как считали французские иллюминаты, поклонники работ Мартинеса де Паскуалли, Антуана-Жозефа Пернети и Луи-Клода де Сен-Мартена, хаос внешних причин порождает «чистую» историю, но движение духа творит реальные события, которые происходят во времени и пространстве. Данное положение напоминает блейковское изложение событий «французской революции». Он говорил, что историю следует рассматривать sub specie aeternitatis[1]. С этой точки зрения публицистика напрочь теряет всякий смысл.

Следует отметить, что авторство теории соответствий не принадлежит ни Сведенборгу, ни Блейку. Данная теория восходит к средневековым магическим и астрологическим традициям, выстроенным на работах Гермеса Трисмегиста (Герметический корпус). Так, в трактате, известном в настоящее время в латинском переводе как «Асклепий», Гермес пишет: «dictum mundus imago dei», т.е. «мир – это отражение Бога». И параллели здесь очевидны. Согласно герметизму, культ тела (отождествление со своим плотским существованием, ложным «я» или «эго») является коренным грехом. Культ тела влечет за собой ограниченное физическое, вегетативное мировоззрение, и восхваляет Человека Естественного, который есть лишь образ Человека Реального – Блейк называл его «Поэтическим Гением» – отраженный в водах Природы. Блейк полагал, что телесные восприятия влекут за собой телесные войны. Поэтому в своих стихах он призывает нас продолжать участие в «Духовном сражение», но оставить телесные войны. Телесная война позволяет изменить внешний образ, но фундаментальные и глубокие конфликты не получают своего решения.

Игнорировать дары Духа означает игнорировать глас Божий – в результате человек становится рабом истории, пассивным исполнителем, все его действия обращаются в прах: словно дурак, он тратит все силы на возведение карточного домика на песке. И наша современная культура находиться как раз на этом этапе. Вот почему сегодня нужно внимательно присмотреться к идеям Блейку и попытаться их понять.

Стоит упомянуть, что учение о соответствии занимало центральное место в алхимической философии Парацельса, которая оказала сильнейшее влияние на Якоба Бёме. Позже, когда первоначальный энтузиазм Блейка по поводу идей Сведенборга поугаснет, знание трудов Парацельса и Бёме позволит ему говорить о том, что каждый, опираясь на произведения этих величайших мыслителей и Библию, может, подобно Сведенборгу, создать собственную доктрину. Действительно, Сведенборг, скорее всего, разрабатывал свое учение именно таким образом. И Блейк решил последовать его примеру. С трудами Парацельса и Бёме он познакомился накануне американской революции, о чем свидетельствует стихотворение, приложенное к письму Флаксману, датированное 1800 годом.

Работы Сведенборга тешили самолюбие Блейка. Сведенборг утверждал, что открытие Небесного мира для Человека, положившее начало духовному постижению космоса, предсказанное в книге Откровения, произошло в 1757 году, согласно земному летоисчислению: то есть, именно в год рождения Блейка, и это можно было трактовать как знак. Соответственно Блейк был рожден, в буквальном смысле, как Дитя Новой Эпохи. Я думаю, что после своего тридцатого дня рождения, он окончательно уверился в том, что Бог уготовил ему в Новой Эпохе особую роль художника, поэта и провидца, поэтому каждый, кто высмеивал его духовный дар, потешался и над Дарующем все дары. Нежелание принимать Блейка становилось знамением и приговором, в то время как сам Блейк, твердо и вопреки всему укоренился в вечности.

Однако в мистическом дуализме Сведенборга присутствовало и другое измерение, которое впоследствии привнесло не мало конфликтов и разногласий в семейную жизнь Блейка.

То, что верно для событий истории, верно и для Священного Писания: согласно Сведенборгу, за словесным содержанием Библии сокрыт духовный смысл, который оживает, когда восприимчивый дух обращается к «простому» тексту. Библия описывает оккультные истины: «так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют» (Марк 4:12). Тот, кто послал Иисуса на землю, дарует особую благодать проникнуть в тайны Небесного Царства. Именно с этой точки зрения Сведенборг подходил к Библии, можно сказать, этого подхода придерживался и Блейк, хотя благодаря своим врожденными и развитым провидческим способностям Блейк всегда читал Библию иначе, нежели буквалисты и прозаики или же чрезмерно академические и недуховные умы. Блейк совершенно был не согласен с теми, кто утверждал, что Библия должна соответствовать Разуму, чтобы ей можно было верить. Именно такое предположение заставило Томаса Джефферсона разрезать Новый Завет на кусочки, а Джозефа Пристли называть себя жрецом истины.

Блейк понимал, что Библия в первую очередь апеллирует к воображению и поэтому ее главные послания доступны для понимания детей и людей без образования. К сожалению, как мы увидим, среди тех, кто стал под знамена Сведенборга – общество его поклонников как раз зарождалось в Лондоне в конце 1780-х и 90-х годах – были люди с совершенно разными способностями к восприятию, и Блейк чувствовал, что именно такое разнообразие делало течение сектантским, и оставался верен английской церкви до конца.

Блейк понимал, что события, разворачивающиеся во Франции в 1788 году, были знаками, которые несли в себе трансцендентные послания Новой Эры. Он старался следовать за ними, что попытаемся сделать и мы. В то же время 1788 год безмолвно встретил появление на свет необычайной работы Блейка, которая состояла из серии отпечатков изысканных гравюр, снятых с резцовых медных пластин размером всего 2 x 2,5 дюймов. Книга называлась ВСЕ РЕЛИГИИ ЕДИНЫ/ЕСТЕСТВЕННОЙ РЕЛИГИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, и это, безусловно, было блестящее произведение.

Тексты и иллюстрации в книге были выполнены в технике травления, то есть после грунтовки кислотоупорным лаком медная пластина погружалась в кислоту (aqua fortis[2]), которая сжигает слой меди. «Вытравленные» линии образуют выпуклые буквы и элементы рисунков, на которые позже наносятся чернила, и с которых снимают оттиск.

Между прочим, этот процесс Блейк использовал в качестве метафоры, чтобы объяснить каким образом он читает Библию. Он говорил, что прочел ее в «инфернальном свете», подразумевая под этим, что огненный «ад» кислоты уничтожил шелуху материализма и обнажил самую суть. Позитивное отношение к «аду», как проявлению гнева Отца, он позаимствовал из радикальной христианской теософии Якоба Бёме, которую Блейк прекрасно понимал и к которой нередко обращался для большего эффекта и, чтобы вызвать ужас. Фредерик Тейтем был далеко не единственным, кто, увидев слово «инфернальный», думал о «дьяволе и его злодеяниях», будучи обычным, непосвященным человеком.

Двадцатью четырьмя очень короткими, но емкими абзацами, в большинстве своем состоящими не более чем из одного предложения, Уильям Блейк сумел разрушить материалистическую систему столь ненавистных ему «Бэкона, Ньютона и Локка» и 150-летнюю традицию «Естественной религии», которая подчинена разуму. Прямые опровержения, изложенные Блейком, точны и сухи, но за ними скрывается прекрасное чувство юмора. Если же вы прочтете эти строки слишком быстро, то едва ли сможете оценить весь их блеск, остроту и неординарность. К сожалению, практически никто не читал их в то время, немногие читают и сегодня.

Первая часть книги, ВСЕ РЕЛИГИИ ЕДИНЫ, открывается подзаголовком: Глас вопиющего в пустыне. Идея, высказанная Блейком, довольно популярна сегодня, но не была таковой в 1788 году. Вначале Блейк соглашается с бэконовским принципом научного познания: «единственно достоверным методом познания является опыт». Неплохо, но Блейк продолжает и развивает данный тезис при помощи логических рассуждений: «Поскольку единственно достоверным методом познания является опыт, источником способности к накоплению знаний является способность к приобретению опыта. Эту способность я и хотел бы рассмотреть». Затем он вводит понятие того, что именно позволяет Человеку накапливать знания, и называет его «Поэтическим Гением», выступающим «истинной сущностью Человека». Внешний облик или телесная форма человека происходит от Поэтического Гения. Блейк отмечает, что это положение соответствует классической философии, согласно которой, внешний вид любых объектов мира определен «гением», родительским или наследственным принципом (то есть «генами»). В древности, по словам Блейка, Поэтического Гения называли «Ангелом, Духом или же Демоном». Мы видим, как Блейк соединяет искусство с основами духовной философии. Гений является «Поэтическим», потому что греческий термин «ποίησις» (от которого и происходит «поэзия») означает «сотворение»; именно творческий акт свидетельствует о существовании Гения, а Гений сотворил Человека. Вот почему Блейк заявлял: «Христианство это и есть искусство». И человек, повстречавшись с Поэтическим Гением, проявляет величайшую творческую активность; попробуйте помешать ему и увидите, что произойдет! Подлинная религия позволяет узреть подлинную душу. Вначале Бог сотворил небо и землю. Поэтому «Поэтический Гений» – это Бог внутри каждого из нас, а наши способности ни в коем случае не уступают божественным. Аналогичную идею можно встретить в современной Магике, в которой используется выражение «Святой Ангел Хранитель». Знакомство и беседы с ним являются первым шагом на пути к воплощению божественного Гения или «космического сознания». «Святой Ангел-Хранитель» представляет собой Ипостась абсолютного существа, взаимодействующего в этом мире с нами лично или безлично, это свет, выходящий за пределы разума, который ищут каббалисты и ортодоксальные масоны, и, как доказывает Блейк, любая зрелая религия.

Далее Блейк говорит, что каждый человек наделен Поэтическим Гением. Однако хотя все мы в общих чертах схожи друг с другом по внешнему облику, наши особенности бесконечно разнообразны. Все это верно и в отношении Поэтического Гения. Некоторые «обладают им» априори; другие хотели бы этому научиться, но данная способность зарождается изнутри; третьи же, те, кто одержим собой или ложным образом себя, отрицают Поэтического Гения – они стоят у самих себя на пути и преграждают дорогу другим.

Тот, кто говорит и пишет искренне, стремится быть правдивым, продолжает Блейк. И поскольку все философские направления занимаются поиском истины, они проистекают из Поэтического Гения, но «приспособившегося к слабостям каждого человека». Единообразие здесь совершенно неуместно. Блейк ненавидел государственные учебные программы, которыми руководствовались учителя и сами получившие государственное образование; он считал, что всеобщее формальное образование вредит душе. Но он не посещал школу, о чем Флаксман поспешил сообщить мистеру Хейли!

Его «ЧЕТВЕРТЫЙ АРГУМЕНТ» отражает суть вызова, брошенного им Разуму: путешествуя по уже открытым землям, никто не познает земель неизвестных, а обращаясь лишь к известным знаниям, Человек не приобретет знаний новых. Это и объясняет существование универсального Поэтического Гения». Разум опирается на известные факты, но в жизни мы сталкиваемся с множеством неизвестных, которые не могут быть осознаны при помощи Разума. Насколько самонадеян «думающий, что знает все»; как близок он к провалу! Далее Блейк переходит к аргументу, согласно которому религии разных народов произошли из «несходных представлений» о Поэтическом Гении: во всем мире под Поэтическим Гением понимают «Пророческий Дар». Все религии говорят о пророчествах; а «Пророческий дар» — это Поэтический Гений. И человек, поддерживающий связь с Поэтическим Гением, излагает «Слово Божье».

Опередив свое время, Блейк выдвинул тезис о культурной относительности, хотя и не пытался стереть различия. Источник пророчества «Един» и «ШЕСТОЙ АРГУМЕНТ» убеждает нас в этом: «Иудаистские и Христианские Заветы произошли от Поэтического Гения». Блейк добавляет: «это следует из ограниченной природы физических ощущений человека». Другими словами, Библия отражает уровень незнания или знаний и опыта ее читающего. Ее текст прошел сквозь ограничения «материального мира», когда был записан, и подвергается им вновь, когда к нему обращаются. Возможность постичь самую суть зависит от способности индивида общаться с «Поэтическим Гением», который, в конечном итоге, и послужил первоисточником Писания.

Здесь Блейк обращается к проблеме, подробным изучением которой занимались европейские богословы 19-го века: можно ли доверять Библии, если известно, что ее книги были написаны различными людьми и в разные периоды, в те времена, когда научные и исторические знания были весьма ограничены? Блейк возражает отрицающем ценность Библии на таких основаниях, поскольку – если текст не был искусственно искажен, – его духовный смысл остается абсолютным и неиссякаемым на все времена, так как он произошел из «Поэтического Гения». Развитие Поэтического Гения необходимо для понимания Библии в той же степени, как и для научного прогресса («ищите, и найдете»). Подобная идея, высказанная Сэмюэлем Тейлором Кольриджем почти двадцатью годами позже («Литературная биография», 1817), заслужит похвалу общественности! В конце Блейк резюмирует: «Истинный Человек в лучших своих проявлениях и является Поэтическим Гением».

Вскоре Блейк вновь обратился к концепции «Поэтического Гения», комментируя другую работу Сведенборга «Мудрость Ангельская о Божественной Любви и Божественной Мудрости», которая была опубликована в Лондоне в 1788 году (в переводе Н. Такера). В «пункте 13» Сведенборг указал: «отрицание Бога составляет ад, в Христианстве же — отрицание Божественности Господней». Блейк добавил: «отрицание Поэтического Гения», тем самым уровняв Божественность Иисуса с Поэтическим Гением. Название второй части трактата, написанного Блейком в 1788 году, содержит прямое возражение: «ЕСТЕСТВЕННОЙ РЕЛИГИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ». Но против чего возражал Блейк?Считается, что в статье о религии «Конституции масонов» (1723), согласно которой масоны исповедуют «ту религию, в которой согласны все люди», говорится о «естественной религии», религии, созвучной с природой и естеством, а не входящей в сферу сверхъестественных явлений, о религии, которая не зависит от исторического или библейского открытий. Мэтью Тиндал в 1730 году перечислил следующие принципы Естественной Религии в книге «Христианство также старо как сотворение мира, или в Евангелие – восстановление естественной религии»: 1) вера в Бога;2) поклонение Богу;3) стремление к собственному благу и счастью;4) содействие счастью других членов общества. Естественная Религия прозрачна для разума человека; таинственное или неочевидное не может являться истиной Естественной Религией. В «Христианстве без тайн» (1969) Джон Толанд отделил от религии все загадочное и необъяснимое, то есть все, что выходило за рамки человеческого разума. И «Слово» Божье стало рациональным. Английский философ Джон Локк отрицал любые таинственные знания, поскольку они не имеют «эмпирической основы» – то есть они были получены не посредством обработки информации, поступающей по пяти каналам чувств. В книге «Разумность христианства» (1695) Локк отметил, что все сложные вопросы, связанные с религиозным разнообразием, могут быть решены, если обратиться к разуму. Локк также перечислил «общие» для всех религий понятия, которые кажутся очень знакомыми: вера в верховного Бога; поклонение ему; напоминание об основных обязанностях человека; необходимость покаяния; и учение о загробной жизни.Неудивительно, что Блейк стремился нанести удар по самому слабому месту, и таким слабым местом оказывался Джон Локк. Блейк ловко начинает, будто бы соглашаясь с мнением Локка, и первый «Аргумент» «ЕСТЕСТВЕННОЙ РЕЛИГИИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ» звучит следующим образом: «Представления о нравственности человек получает через посредство Образования. Но по своей сути он лишь дитя природы, что воспринимает окружающий мир через органы чувств». Это весьма популярная точка зрения среди современных психологов-«бихевиористов» и биологов- атеистов, которые думают, что располагают особыми доказательствами в ее поддержку. Данная система убеждений выдается за «науку» во многих кругах западного культурного общества, и многие ее приверженцы пытаются осуждать своих противников, навешивая на них ярлыки «еретиков» ортодоксальной науки.Из утверждения Локка, руководствуясь здравой логикой, Блейк выводит, что Человек воспринимает мир только посредством физических органов чувств. Мыслительные способности позволяют Человеку судить о лишь том, что он уже осознал. Таким образом, если человек воспринимает объект тремя органами чувств, он не может представить, как этот объект будет воспринят при помощи четвертого или пятого чувства. И если, как утверждает Локк, Человек наделен только «природными органами чувств», то согласно Блейку, все мысли Человека должны быть «природными». Таким образом желания человека всегда ограничены его ощущениями: никто не возжелает того, что не в состоянии ощутить. И наконец, желания и чувства Человека ограничиваются только теми объектами, которые он может воспринять посредством органов чувств. Разобрав тезис философа-материалиста, Блейк выдвигает собственный аргумент, основанный на опыте (эмпирики) и наблюдениях.«Человеческая способность к восприятию не ограничивается одними лишь органами чувств». Человек воспринимает гораздо больше того, что ощущает (какими бы острыми ни были его органы чувств). Разум, который является «соотношением уже познанных фактов» — вовсе не «механическое накопление знаний». Ограниченный прошлыми и текущими знаниями, выведенными из восприятий, разум выстраивает умозаключения, но остается слеп к тому, чего не знает.Я полагаю, что далее Блейк обращается к «Принципии[3]» Ньютона и опровергает мнение, широко распространенное среди людей, поверхностно знакомых с данным трудом, о том, что Ньютону удалось каким-то образом «все объяснить» и изобразить вселенную в общем как рациональную систему, сводимую к математическим формулам и отвечающую принципам разума. «Все, что ограничено, – пишет Блейк, – вскоре вызывает скуку. Так, монотонное повторение одних и тех же явлений, пусть даже это относится и к целой вселенной, кажется человеку утомительным своим однообразным вращением бесчисленных колесиков некоего сложного механизма». Блейк заявляет, что ньютоновская вселенная СКУЧНА. Будучи пустой по своей природе, она изматывает и лишает человека свободы. Не будем слишком увлекаться космической музыкой и общими фразами о «последнем рубеже»: научная вселенная привлекательна (и изначально была таковой), прежде всего, для людей, чей доход зависит и кто надеется извлечь выгоду из ее изучения или рекламы. Сюда можно отнести продюсеров и ведущих документальных телевизионных проектов – производителей всего арсенала современных «научных» программ, в которых музыка, пустая риторика о «страсти», «удивлении» и «волнении», а также завораживающая графика сочетаются с ничтожным количеством математических гипотез, с целью убедить людей в том, что физика – это «точное» искусство, которое способно избавить их от невежества.И если бы Блейк жил сегодня, я подозреваю, он подумал бы о том, что наука должна «наряжаться», чтобы возбудить наше любопытство, в то время как звезды сияют или гаснут независимо от того, как мы определяем их количественные характеристики. Блейк не был загипнотизирован романтикой звезд, особенно после того, как встретил их во вселенной Ньютона. Планетарные пути превратились для Блейка в «темные фабрики Сатаны». Эти темные сатанинские фабрики Блейка представляли собой не промышленные города, заселенные «массами», грезящими о социалистическом спасении, или трубы заводов, извергающие в небо черный дым. Блейк говорил о кругах и эллипсах, которые он видел в научных книгах Джозефа Джонсона: вращающиеся геометрические линии, машины, оснащенные механизмами наподобие часовых, модели промышленного оборудования, способные перемолоть человека в «адских машинах». У Блейка на глазах «монотонное вращение колесиков» вселенной превращалось в философию техники, которая в сочетании с инженерной механикой занимала все более уверенные позиции в промышленной системе, научной теории и социальной философии 19-го века. Фабрики возводились в умах; они подчиняли и связывали вселенную разума с отчаянием, и в результате мы получили болезнь Запада, которой заразили весь мир. Представьте себе помольные шары на мукомольной фабрике: большие круглые тяжелые камни, которые час за часом разбивают зерно на мелкие летучие частицы, зубцы неспешно скрипят, и зерно превращается в муку. Сначала приходит мысль, затем она воплощается в реальность. Сегодня широко распространено мнение, что, если бы Ньютон не написал свою работу, промышленная революция (и вновь сложные механизмы) никогда бы не произошла.Разум, говорит Блейк, измельчает все и всех. Если человек живет в мире, где правит только Разум, и он кричит «Еще! Еще!», то это плач «заблудшей души», поскольку «меньшим, Человек уже не может удовлетвориться». Блейк знает, что «желание» всегда превосходит возможности разума его удовлетворить. Разум, который связан с сенсорным опытом, утверждает, что «желание» неспособно обладать объектом, на который оно направлено. Разум сулит лишь отчаяние: «Если Человек желает получить в свою собственность то, что получить невозможно, то вскоре он впадает в беспросветное состояние». Вслед за мадам Гюйон, Блейк утверждал, что истинные желания сердца можно удовлетворить – в глубине души он знал, что все обстоит таким образом, хотя никогда не изучал этот вопрос посредством чувственного восприятия и не выводил подобное положение при помощи логики. Поэтический Гений, превосходящий Разум, определяет Объект Желания. Он не подвержен чувственному восприятию; скорее, чувственное восприятие достигает своего апогея, когда служит Поэтическому Гению. Проще говоря, в современном мире идея Блейка о слепоте звучала бы следующим образом: общество потребителей потребляет всех нас, но не может удовлетворить истинное желание, а только ослабляет его. То, что имеет границы не удовлетворит истинного Человека: «Поскольку желания Человека Бесконечны, то и все, чем он обладает является Бесконечным, а также и он сам Бесконечен». Человек – это не набор цифр, который можно преобразовать в код для удобства правительства.Блейк приходит к выводу, что философским и чувственным (опытным) инициативам абсолютно необходим «Поэтический или Пророческий характер», в противном случае они «скоро окажутся среди множества окаменевших рациональных вещей, которые неспособны ни на что большее, чем монотонное движение по кругу».

 

Последовательно изложив все свои постулаты, аргументы и выводы Блейк, словно хороший преподаватель философии, переходит к «Заключению», которое вызывает легкое изумление: «Тот, кто видит Бесконечное во всем, видит Бога. Тот, кто видит рациональное, видит только лишь себя самого. Поэтому Бог становится таким, каковы мы, чтобы мы получили возможность стать такими, каков Он».

Итак, Блейк начал «Духовное сражение» с новой интеллектуальной культурой материализма, вооружившись лишь гравировальными инструментами.

[1] С точки зрения вечности (лат.)

[2] Крепкая вода (лат.)

[3] «Принципы математики»