Тобиас Чертон
Настоящая жизнь Уильяма Блейка
Глава 9
Остров на Луне
1786-1787
И ступит на утёсы Альбиона
Голубоглазая свобода. Глядя вдаль
Сквозь воющие волны океана,
Она протянет грозное копьё
И крыльями орлиными укроет,
Родимый остров – дивный Альбион.
(из «Песни Воинов», Король Эдуард III, сцена 6)
Обучение Блейка в Королевской Академии завершилось. Прошло уже шесть лет с тех пор, как президент Королевской академии Джошуа Рейнольдс подписал его студенческий билет. Друг Блейка, Джордж Камберленд, обучавшийся в Королевской Академии в 1770-х годах, надеялся, что быть избранным в 1784 году в качестве члена-корреспондента. Разочарованный несбывшейся мечтой, он ругал Академию в своих сочинениях. Блейк завершил обучение в конце 1785 года, и, как и его друг, не был избран членом Академии, хотя он по-прежнему мог представлять свои картины на ежегодных выставках. Нетрудно понять, почему Блейк не получал должного внимания.
В январе 1786 года Блейку было 28 лет. Он до сих пор не создал ни одного общепризнанного шедевра ‑ единственная положительная рецензия на его работу принадлежала перу Камберленда. Он критиковал Рейнольдса, и, вероятно, Рейнольдс знал об этом. Величайшие художники обычно обнаруживают свой изумительный, хотя и неотшлифованный талант к 30 годам, если не в более юном возрасте. Стихи и песни Блейка имели своих почитателей в определенных кругах, однако они оставались неопубликованными. Блейк не достиг успеха в изобразительном искусстве. На самом деле, удивительно, насколько скудными казались результаты его работы. Магазин на Брод-стрит оказался убыточным предприятием; он получал лишь редкие заказы гравюр. Неясно, как он выживал.
Картина Пьетро Мартини, написанная по оригиналу Рамбера, проливает свет на данные обстоятельства. На картине изображен принц Уэльский в сопровождении сэра Джошуа Рейнольдса на выставке Королевской академии в Сомерсет-Хаусе, проходившей в 1787 году. В зале толпятся аристократы и благородные леди. Старший клирик возглавляет королевскую свиту. Стены от пола и до окон под потолком завешаны картинами: мы видим множество портретов, но среди картин есть и классические пейзажи. Блейк же не писал ни того, ни другого. Принц Уэльский неплохо разбирался в голландской живописи и был увлеченным коллекционером, он вкладывал средства в Королевскую Академию, но в целом полагался на вкус сэра Джошуа. Уильям Блейк с его резкими, непреклонными и вызывающими изречениями был не тем человеком, которого сэр Джошуа хотел бы представить Его Королевскому Высочеству. Блейк бросил вызов Мозеру и самому Рейнольдсу, однако так и не создал ничего, что бы поразило академиков. Он даже не поехал на стажировку в Италию!
Блейк лишился поддержки Камберленда. В 1785 году Камберленд уехал в Италию для решения наследственных дел и провел на континенте следующие 5 лет. В 1787 году отчасти при финансовой поддержке Джозайи Уэджвуда Флаксман также отправился в Италию. Блейк же остался в Англии, и едва ли возможно с достаточной точностью установить, чем он занимался в 1786-87 годах. Датировка рисунков и акварелей Блейка в этот период выглядит следующим образом: «около 1785 года», иллюстрация, выполненная пером, чернилами и акварелью «Оберон, Титания и Пак с танцующими феями» или «ранние» наброски Иова, Иезекииля, Иосифа, Даниила и других, в основном библейских, сюжетов – крайне умозрительно. 1786 год был воистину исполнен таинственности. Возможно, Блейк в одиночку свершил путешествие на Луну.
Блейк и «английский язычник»
Мы не можем утверждать наверняка, но весьма вероятно, что в 1786 году Блейк начал работу над бурлеской, или сатирой «Остров на Луне». Очевидно, основой этого произведения послужил личный опыт Блейка. Речь не идет о взаимодействии с Луной – воображение Блейка, в отличие от Сведенборга, не рисовало картины жизни на других планетах ‑ скорее, это опыт человека, для которого Луна была предметом рассуждений. Возможно, Блейк вспоминал о Флаксмане и Уэджвуде, размышлял об обществе «лунатиков», собрания которого проходили в Бирмингеме в полнолуние. Джозеф Джонсон был лично знаком со многими «лунатиками», они же знали о его радикальном кружке. Тем не менее, я думаю, что Блейк располагал и собственными лунными гипотезами в то время.
Александр Дайс (1798–1869), давний друг «английского язычника» Томаса Тейлора, известного также как «платонист Тейлор» (1758–1835), описал следующий эпизод в своих «Воспоминаниях» (ок. 1867–9):
Тейлор, обладая несуразным нравом во многих отношениях, не мог упустить случая посмеяться над диковинными фантазиями друзей – в частности, над причудами полубезумца- полугения, художника Блейка. «Скажите на милость, мистер Тейлор, – как-то спросил Блейк, – доводилось ли вам когда-либо бывать близ огромного светящегося диска Луны?» «[‘]Не припомню такого случая, мистер Блейк, а вам?» – «Довольно часто, и у меня возникает непреодолимое желание погрузиться туда…». – «Я думаю, мистер Блейк, это не лучшая идея, вы рискуете никогда не выбраться наружу».
Исследователь творчества и биографии Блейка Кэтрил Рейн в книге «Блейк и античность» (1979) отмечает, что, когда Блейк работал над «Островом на луне» в 1787 году, свет увидели переводы трактата Плотина «О прекрасном» и «Гимнов Орфея», выполненные Тейлором. Однако не только философские идеи неоплатоников связали умы двух великих мужчин. Тейлор был помощником секретаря Королевского Общества поощрения ремесел, промышленников и торговли (из которого позже вырастет Королевское общество искусств), основанного Шипли. Возможно, Блейк пытался заручиться его поддержкой – например, чтобы получить работу в качестве учителя рисования ‑ или, быть может, мечтал, что эксперименты с методами гравировки, проведенные им вместе с Камберлендом, получат признание.
Судя по записям в альбоме Уильяма Джорджа Мередита (1804-31), чей дядя, соименный племяннику, был покровителем Тейлора, во время встреч Тейлор обсуждал с Блейком технические увлечения:
Т. Тейлор обучал художника Блейка математики ‑ они добрались до 5-й теоремы, гласящей, что углы при основании всякого равнобедренного треугольнике равны. Тейлор перешел к доказательству, но Блейк его прервал: «Не стоит утруждаться ‑ зачем доказывать то, что я вижу своими глазами, мне не нужны иные доказательства, чтобы явное стало яснее.
Несомненно, Блейк говорил это «напоказ»; он, безусловно, был знаком с работами и доказательствами Тейлора. Тейлор выполнил переводы с греческого языка на английский целого ряда классических трудов философов-неоплатоников: Ямвлиха, Плотина, Прокла, Порфирия, Олимпидора и Апулея из Мадары. В неоплатонической вселенной Блейк чувствовал себя как дома. В основе неоплатонизма лежит идея о том, что дух является первичной реальностью и материальный мир происходит именно из нисхождения ‑ или распространения ‑ духа. Вслед за Платоном неоплатоники утверждали, что родина души человека божественна и прекрасна. Жизнь ‑ это переход к низшим отражениям вечных форм в потоке материи, и только дух (душа) способны различить ее причины. Природа остается слепа к своему источнику и возможностям; она бредет на ощупь в метафорической тьме. Восприятие материального мира осуществляется посредством чувств, но чувства, хотя и позволяют приблизиться к душе, неизбежно передают лишь ограниченное, «усеченное» отражение реальности.
Философские идеи выстраивали мифологию. Примером может служить миф об Амуре и Психее из романа Апулея «Золотой осел» (или «Метаморфозы»), который был написан во II веке. И поскольку такая философия, по сути, является духовной, хотя и не лишенной рациональной экспрессии и логической последовательности, ее понимание, требует духовного восприятия и обогащает духовный опыт. Дух видит дальше, чем Разум; он знает то, что неведомо разуму.
Для поддержания и расширения духовного сознания неоплатоники прибегали к очищающей магии и священным ритуалам, способствующим развитию уровня духовной восприимчивости. Для тех же целей христиане предлагают совершать акты бескорыстной любви, хотя и они не исключают ритуалов.
Любые повседневные предметы способны обрести обрядовый характер; так, определенные материальные явления обращаются в священные символы, когда они «привязаны» или возведены в ранг духовных ‑ как «хлеб» и «вино» в христианском таинстве Евхаристии. Человеческая любовь, поднимаясь над «служением телу», начинает выступать священным символом, когда «одежда» (плоть) принимается за Божественное естество.
Жизнь на земле сложна для души, поскольку материальные условия вызывают «сон» или бессознательное состояние – и это означает, что душа попадает в ловушку природных сил. Идеи Тейлора отразились в «Книге Тэль», которую, как полагает Кэтлин Рейн, Блейк начал писать примерно в 1787 году. Однако помимо духовного язычества Тейлора, Блейк позаимствовал у друзей и другие идеи. В сатире «Остров на Луне» мы видим множество болтунов, мы наблюдаем, как они борются за тщетное господство над разумом в пьяном угаре – сюжет напоминает карикатуры Хогарта.
Мы можем предположить, что некоторые современники Блейка стали прототипами персонажей сатиры. Так, в «Сипсопе Пифагорейце» мы узнаем Тейлора. Прообразом «Пламенного Газа» мог послужить художник Филипп Джеймс де Лютербург (1740–1812). Лютербург был известен не только своими драматическими пейзажами – его картина, на которой изображены Колбрукдейлские печи (1801) – воплощение образа «темных фабрик сатаны» промышленной революции. Лютербург также изобрел эйдофузикон – механические «картины природы», размеры каждой ‑ шесть на восемь футов, которые при помощи цветных фильтров и освещения изменялись, завораживая зрителей. Лютербург работал на Дэвида Гаррика и был знаменитым театральным художником. В 1781 году онстал членом Королевской академии. В 1789 году он начал изучать алхимию и египетское масонство графа Калиостро, области, которые позже вызовут немалый интерес у Джорджа Камберленда.
С другой стороны, за образом «Пламенного Газа» ‑ благодаря которому поднялся в небо воздушный шар Лунарди, ‑ мог стоять естествоиспытатель Джозеф Пристли. Прототипом трансвестита «Мистера Женственность» выступил/а мадемуазель шевалье д’Эон Бомон, прибывший/ая с миссией в Лондон в ноябре 1785 года. Его/ее французский женский наряд, который он/а носил/а по приказу Людовика XVI, наделал немало шума на Голден-сквер. «Куид Киник» ‑ вероятно персонаж автобиографический, хотя герой кажется слишком резким.
Рукопись «Остров на Луне» открывается довольно многообещающим описанием, в духе, таких произведений Джонатана Свифта, как «Рассказ о ванне», «Путешествия Гулливера» и «Скромное предложение», написанных в начале века:
На Луне, возле огромного континента, есть маленький остров, и этот небольшой остров явно имеет определенное сходство с Англией. И вот что самое удивительное: люди там так похожи на англичан, а их язык так напоминает английский, что вам покажется, что вы среди своих друзей [1]
Затем стиль повествования меняется, и мы задаемся вопросом: «Вы хотите стать сатириком, мистер Блейк? Не оставляйте своих основных занятий!» Сатирики обычно преуспевают лишь в сатире. Мы замечаем, что Блейк находится в замешательстве. Он даже вкладывает в уста своих нелепых «не-персонажей», стихотворения «Святой четверг», «Заблудившийся сын» и «Песня няни», которые позже войдут в сборник «Песни невинности и опыта» (жемчуг был брошен перед свиньями!), и очаровательное неозаглавленное стихотворение У.Б. Йейтса, которое позже стало известно как «Старое английское гостеприимство», описывающее лучшие традиции английской таверны. Возможно, таким образом Блейк отдал дань уважения таверне «Кингс Армс», расположенной на Поланд-стрит, или ностальгировал по таверне, которую посещал когда-то в юности.
Быть может, Блейк отчаялся, решив, что он никогда не найдет иного применения для своей настоящей поэзии. Однако стоит отметить, что за резкой манерой повествования скрывается стремление автора защитить себя. Блейк был встревожен: ему казалось, что в мире, исполненном бездумными утверждениями незрелой науки и лицемерием, не оставалось места для него.
У Блейка было предчувствие, что что-то важное должно произойти; и это что-то непременно будет связано с Луной, но он не знал наверняка, что же именно случится. В 1793 году он вновь обратился к теме Луны, создав необычную гравюру (№ 9), которая вошла в книгу «Для детей. Райские врата». На гравюре мы видим человека в окружении сияющих ночных звезд. Он собирается подняться по лестнице, стоящей на краю земли, на Луну, которая находится в фазе первой четверти. Мы замечаем гномическую подпись: «Дай! Дай!» И если бы мы не знали о том, что тема желаний пронизывает книги эмблем, с которыми, несомненно, Блейк познакомился в детстве, мы бы не смогли догадаться, о чем Блейк думал, что он пытался выразить в тексте, написанном якобы для детей. Сюжет гравюры не предполагает рационалистических объяснений, она обращается напрямую к нашему воображению.
Подобный образ и, в первую очередь, аналогичную подпись к иллюстрации, как проницательно заметила Марша Кит Шухард, Блейк использовал ранее в своей иллюминированной книге «Естественной религии не существует» (1788): «Еще! Еще! – кричит ненасытная душа, желая получить Все – иначе Человек не сможет удовлетвориться». Эмблема, созданная Блейком, перекликается с гравюрой ван Больсверта, выполненной для «Благих пожеланий» (1634) Германа Гуго: ангел или «Душа» изображена привязанной к земле, она не в силах достичь Желанной высоту. У Блейка мы видим человека, прикованного цепями и подпись: «Стремление обладать тем, что обрести невозможно, ведет за собой безысходное отчаяние.
Блейк и граф Цинцендорф глубоко уважали писательницу и французского мистика мадам Жан-Мари Бувьер де ла Мотт Гюйон (1648—1717). Издание книги эмблем Гуго «L’ame amante de son Dieu: représentée dans les Emblemes de Hermannus Hugo[2]» (1717; Париж, 1790) мадам Гюйон было посвящено вопросам «внутреннего христианства»: «Господь, все мои дерзанья обнажены пред очами Твоими». И до тех пор, пока верующие не предстанут перед Богом, словно маленькие дети, их непреодолимое желание соединиться с Иисусом, «Le Desire» (предмет желания) остается тщетным. В поэме «Иерусалим» Блейк назвал мадам Гюйон одной из «нежных душ, что направляют пресс Любви». Стоит отметить, что работа в этом русле была гораздо более мудрым решением, нежели написание «заумной» сатиры «Остров на Луне». Только так Блейк мог дотянуться до «светящегося диска»! Я полагаю, что мы видим, как Блейк борется со своим внутренним механизмом выживания, пытаясь преодолеть неприятие и отчаяние. Но в 1786-87 годах никчемный неудачник-Блейк обрел несметное количество возможностей.
Смерть любимого брата Роберта в феврале 1787 года стала одним из событий, отразившихся на всей дальнейшей жизни Блейка. Роберту было всего 25 лет, когда он заболел туберкулезом. Блейк не спал две недели, он ухаживал за младшим братом, которого когда-то обучал рисованию ‑ общество брата всегда приносило ему огромное удовольствие. Миссис Блейк, поведавшая об этой истории Джону Линнеллу, вспоминала, что, когда Роберт умер, Блейк видел, как его освободившаяся душа поднималась вверх, хлопая в ладоши от радости. Затем Блейк проспал три дня и три ночи. Он говорил, что продолжал духовное общение со своим покойным братом. Он видел образ брата в своем воображении и тот сообщил ему секрет особого метода гравировки ‑ иллюминированной печати ‑ впоследствии навсегда изменившей искусство Блейка.
Вероятно, потеря дорогого брата привела к тому, что Блейк пожелал достичь единства с Богом, он жаждал познать пути души и законы природы.
Примерно в это же время Блейк обратился к поздним произведениям Эммануила Сведенборга. Изложенные в доступной для человеческого восприятия форме описания небесного мира были крайне значимы для тех, кто искал душевную ясность и хотел освободиться от переживаний, связанных с тяжелой утратой.
Сведенборг занимался наукой, его интересовала жизнь на Луне. Окончив Уппсальский университет, Сведенборг, ведомый интересом к трудам основателя Королевского общества преподобного Джона Уилкинса (1614-1672), в 1710 году посетил Англию.
Библиотекарь Уппсальского университета, Эрик Бенцелиус, познакомил Сведенборга с Еврейской Каббалой. Сведенборг был восхищен, когда обнаружил, что добившийся выдающихся успехов в научной сфере Уилкинс также интересовался Каббалой, рассматривая ее толковательную традицию как знание о природе «невинности Адама» ‑ то есть до грехопадения. Сведенборг узнал об этом из книги «Математические и философские сочинения»[3] Уилкинса, которая вышла в свет в 1708 году. Сборник также включал «Математическую магию»[4] (в которой Уилкинс показал, какие чудеса можно сотворить с помощью математики и геометрии), впервые опубликованную в 1648 году, и трактат «ОТКРЫТИЕ МИРА НА ЛУНЕ, или рассуждения касательно того, насколько возможен обитаемый мир на других планетах»[5], опубликованный в 1638 году.
В канун Пасхи в 1744 году Сведенборга посетили ярчайшие видения. Он осознал, что может оставить занятия земными науками и отправиться на Луну или даже в более далекие странствия на колеснице своей души.
Я думаю, что Сведенборг был далеко не единственным, кто прочел сочинение Уилкинса, цитата из которого приведена ниже. Название сатиры Блейка подтверждает предположение, что и он был хорого знаком с текстом Уилкинса. Кроме того, Уилкинсу принадлежало еще одно произведение ‑ «О принципах и обязанностях натуральной религии» (1722, в 2 томах, 8 издание), которое Блейк, несомненно, возненавидел бы, даже если бы заставил себя прочитать его до конца.
На 208 странице «Открытия мира на Луне» Уилкинс пишет:
Кеплер не сомневается в том, что, едва искусство полета будет раскрыто, некоторые из Государств возжелают основать первые колонии, дабы заселить тот другой мир [Недавно Блейк наблюдал за первым полетом воздушного шара в Англии]. Впрочем, я оставлю это предположение, а также иные, схожие с ним, фантазии читателю; устремляясь к завершению данного дискурса, в котором я в некоторой степени сумел доказать то, что обещал в самом начале ‑ существование мира на Луне.
Для объяснения своей точки зрения Уилкинс добавил в трактат ряд утверждений: «Утв. 2: Существование множества миров не противоречит ни доводам разума, ни принципам веры…», «Утв. 6: Существование мира на Луне подтверждают древние авторитетные источники…», «Утв. 3: Небеса не состоят из какой-либо чистой материи, защищающей их от изменений или разрушений, подобных тем, которым подвержены низшие тела…», «Утв. 11: Подобно тому, как их мир представляется нам Луной, наш мир для них также является Луной…», «Утв. 13: Вероятно, что тот другой мир населен жителями, но их природа остается неясна».
В своей сатире Блейк апеллирует к тринадцатому утверждению, изучая неопределенность природы жителей острова на Луне. Блейк превозмогает бесконечную неопределенность науки, он тянется за «стрелами дерзанья» и обнаруживает, что они достигают Луны.
То, что Дерзанье приводит к достижению цели, если цель прочна и нерушима, является основной идеей самой важной философской работы Блейка, «Бракосочетания Рая и Ада», работу над которой он, вероятно, начал в 1790 году. Мыслимое формирует реальность. Следовательно, Воображение, а не Разум, является первым Практическим Проявлением истинной воли человека. Разум знает только то, что было осмыслено ранее, и всегда отрицает все то, что «существует лишь в воображении». Поэтому Разум подавляет Желание. Желание возникает не из разума, но из гармонии, которая существовала ранее, но была омрачена и разрушена. Вот почему подпись к гравюре № 9 кричит: «Дай! Дай!» и лестница ведет на Луну. Жизнь соткана из Мечтаний, а не доказательств. Изувеченная наука неспособна узреть духовный мир, соприкоснуться с вечностью. И Блейк понимал, что это было под силу Искусству, в то время как сэр Джошуа и высшее общество, скованное математикой, заказывали портреты и пейзажи для украшения своих жилищ.
Книга Тэль
Ученым неизвестна точная дата, когда была написана «Книга Тэль». Считается, что Блейк завершил иллюминированное издание книги между 1789 и 1791 годами – поскольку гравюры в ней кажутся более изящными, чем те, которые относят к его ранним экспериментам с новым методом гравировки ‑ Блейк начал эксперименты с декоративной печатью спустя некоторое время после смерти Роберта в 1787 году. Кэтлин Рейн утверждает, что «Книга Тэль» была написана в тот год, когда Блейк, был очарован, переводами Тейлора трактата «О прекрасном» и первых «Гимнов Орфея», и возможно, мечтал создать, что-то не менее чудесное.
Сможем ли мы найти искомое на околоземной орбите? Давате, попытаемся.
«Книга Тэль» ‑ это нежная, текучая элегия, напоминающая спенсерову фантазия, в которой Блейк рассуждает, зачем душа спускается на Землю, в мир, полный страданий, тоски, кошмаров, призрачных удовольствий и разрушения, если она обитает в вечности.
Какова природа желаний души?
Тэль повествует о дерзании и воле. Имя Тэль образовано от греческого слова «телема», что в переводе означает «воля», и отсылает к другим схожим понятиям: желания, чары и колдовство. Существительное «желание» обращается в глагол – «пожелать» ‑ то есть в действие. «Дерзанье» ‑ это энергия, необходимая для совершения действия. Но по мере того как история Блейка разворачивается, мы начинаем замечать духовный конфликт, присутствующий внутри самого Дерзанья. Конфликт исходит из плоти. Роль тела в устремлениях души впоследствии немало занимала Блейка.
В «Книге Тэль» прослеживается влияние поэмы Спенсера «Королева фей» и трактата Порфирия «О пещере нимф», описание которой неоплатоник III века отыскал в «Одиссее» Гомера. У Спенсера души ожидают рождения в саду Адониса; у Блейка – возле реки Адоны. В греческой мифологии Адонис был прекрасным юношей, который должен быть принесен в жертву. Тэль – это прекрасная душа, которая погибнет, если останется в земном мире. Образы воды наполняют поэму Блейка. Это связано с тем, что в неоплатонизме вода является символом материи: она находится в постоянном движении, никогда не обретает тверди. «Пересечь реку» – означает надеть оковы «моря времени и пространства» на душу, душа попадает в пустыню, где, как ни парадоксально, ей недостает «воды жизни». Материальный мир, с точки зрения духовности, кажется пресным и совершенно не способным вкусить истину.
В части IV поэмы «страшный привратник» открывает северный засов. Тэль входит и видит «постели мертвых» в «неведомой стране» – эта страна неведома ей, но хорошо знакома нам. Прежде Тэль не знала «страны печали и слез», не видела «края туч» и «темных долин». Привратник охраняет те же «северные врата», через которые души попадают в «Пещеру нимф» у Порфирия. В пещере нимфы ткут из крови плоть: хитон, облекающий и подавляющий душу.
В «Книге Тэль» голос скорби, доносящийся из глубокой ямы, или могилы, вопрошает: «Зачем узда щекочущая на пламенном юноше? Зачем низкая эта завеса – тело на ложе наших желаний?[6]» Голос будто оплакивает потерянную невинность – так оно есть. Тело лишило влюбленных их истинного Желания, расторгнув блаженный союз. Представленная догма – объекты нашего желания губительны, они разрушают все, что сулили прежде – кажется нам жестокой и невыносимой.
Материальный мир склонен к разложению, а сырость, ускоряя процесс гниения, превращает некогда блаженные тела в тлен на дне могилы.
В начале поэмы Тэль задает вопросы живым существам, которые кажутся ей прекрасными, но беспомощными в этом мире. Она говорит с Лилией Долин, говорит с нежным облаком, говорит с Червем и «Глыбой Земли». Провидение дает и «глыбе земли» и червю все, что необходимо для их гибели, и они благодарны ему за это. Они соблазняют Тэль остаться с ними, но, едва заслышав ужасный глас скорби – голос, раздавшийся из могилы, ‑ Тэль вскакивает и «с криком» убегает обратно в свой дом в «Гарских долинах». Или, как бы сказал Плотин, Тэль возвращается в «чудесную землю» Отца, откуда она когда-то спустилась в этот мир, полный смерти и несчастий, тоски и скорби.
Создается впечатление, что Блейк всерьез думал о самоубийстве. Возможно, так оно и было. Однако Блейк понимал, что на многие вопросы, заданные в «Книге Тэль», ответы не могут быть найдены – они внушают страх и не решаются в одиночку.
Кроме того, поэтика «Тэль» была по-настоящему восхитительна, гораздо более изящна, нежели поэтика «Поэтических этюдов». Был ли Блейк вправе сдаться до того, как его настоящая жизнь началась? Тэль лишь намеривалась вступить в производительную жизнь, Блейк с женой уже жили в ней. Каков был выход?
Черный мальчик
Около 1784 года Блейк написал примечательное стихотворение «Черный мальчик», которое вошло в сборник «Песни невинности», опубликованный в 1789 году. Смелая тематика стихотворения – Блейк говорит о плотских одеяниях и работорговли ‑ приводит меня к мысли, что оно представляет собой осмысление исторических событий 1787 года.
Так говорила часто мать моя.
Английский мальчик, слушай: если ты
Из белой тучки выпорхнешь, а я
Освобожусь от этой черноты,
Я заслоню тебя от зноя дня
И буду гладить золотую прядь,
Когда, головку светлую клоня,
В тени шатра ты будешь отдыхать.[7]
Гностики рассматривают «облако» как символ тела. Когда Иисус поднялся в глазах апостолов, и облако взяло его из вида их. (Деяния 1:9) Отчего же рабовладелец не видит, что маленький негритенок – такое же дитя Господа, как и он сам?
В Лондоне в 1787 году, вдохновленный примером Гранвиля Шарпа, выступающего за отмену рабства, преподобный Томас Кларксон организовал Комитет по упразднению работорговли, который возглавил депутат Парламента Уильям Уилберфорс. Одним из негров, присоединившихся к движению аболиционистов, был Оттоба Кугоано. В 1787 году он опубликовал свои мемуары, в которых рассказал о том, как его похитили и привезли в Америку, о работе Англии и как он был освобожден. Кугоано призывал британский Парламент отправить флот к берегам Индии, чтобы навсегда положить конец рабству. Тем временем в Западной Африке, на территории современной Сьерра-Леоне, англичанин Джеймс Уивер основал «Провинцию Свободы». Он принял конституцию, подготовленную Гранвиллем Шарпом, и стал губернатором поселения вольноотпущенных рабов.
И если Блейк завершил работу над стихотворением в 1787 году, то, можно сказать, что он на год опередил выдающегося поэта Уильяма Купера. В 1788 году Купер, излечившись от душевного расстройства, по заказу Комитета по упразднению работорговли написал невероятно трогательное стихотворение «Плач негра», которое перекликается с произведением Блейка:
И разум мой, доселе вольный,
Внимает лишь о том:
Дарует Англия права мне
Иль участь быть рабом?
Я чернолик, мой волос вьется,
Природы в том секрет,
Иных отличий не найдется ‑
Их между нами нет.
Стихотворение Блейка более вдохновляющее, и оно действительно пробирает читателя «до костей». Казалось бы, Джозеф Джонсон должен был рекомендовать Блейка Комитету по упразднению работорговли. В конце концов, именно Джонсон в 1785 году издал «Дело»[8] (1785) Купера – поэму, написанную белым стихом; а позднее выпустил сборник стихов Купера в двух томах. После отъезда Флаксмана в Италию, Джонсон благоволил Блейку. В сентябре 1800 года Блейк писал: «Флаксман отбыл в Италию, и мне поручили заказы Фюзели». Мы уже знаем, что Фюзели был близким другом Джонсона, а также знал Пристли, Тома Пэйна, Годвина, Уолтсонкрафта и доктора Эразма Дарвина. Блейку удалось обратить на себя внимание Фюзели в 1787 году, данное обстоятельство не только ознаменовало начало перемен в его судьбе, но и сообщило ему заряд духовной и творческой свободы. Фюзели верил, что художник вправе работать, опираясь исключительно на свое воображение, поскольку живопись являет собой не только подражание, но и драматическое искусство.
Семена Французской революции упали в плодородную почву политического фронта Европы. 20 августа 1786 года генеральный контролер финансов Александр де Калонн заявил, что годовой дефицит, оцениваемый им в 8 миллионов фунтов стерлингов (большая часть этих средств была потрачена на войну за независимость США), неизбежно приведет к банкротству Франции. Де Калонн предлагал ввести всеобщий земельный налог, но 30 июля 1787 года Генеральные штаты отклонили его инициативу. Спустя месяц Людовик XVI объявил о роспуске парламента. Британия, Пруссия и Нидерланды организовали союз против Франции и Австрии. В сентябре, созвав парламент вновь, Людовик XVI даровал гражданские права протестантам. Однако новые привилегии предоставлялись далеко не всем. И пока участники Филадельфийского конвента готовили новую конституцию Соединенных Штатов, Конгресс разрабатывал план колонизации индийских земель. «Северо-западный указ» запретил рабство в пяти штатах, расположенных на берегах реки Огайо.
За день до Рождества в 1787 года Корабль Его Величества «Баунти» под командованием тридцатитрехлетнего лейтенанта Уильяма Блайа отправился в плаванье к острову Таити. Узнает ли он, каково райское наслаждение?
[1] Перевод Г. Токаревой
[2] «Любящая душа сына Божьего: в эмблемах Германа Гюго» (фр.)
[3] “Mathematical and Philosophical Works”
[4] “Mathematical Magic”
[5] “The Discovery of a World in the Moone or, A Discourse Tending To Prove That ‘Tis Probable There May Be Another Habitable World In That Planet”
[6] Перевод К.Д. Бальмонта.
[7] Перевод С.Я. Маршака.
[8] «The Tsak» (англ.)